Диана Чемберлен - Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты

Потом Алек повез Оливию к маяку Боди-Айленд. Они обошли его кругом, глядя вверх на башню, выкрашенную черными и белыми полосами, пока Алек рассказывал ей историю этого маяка. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не повез Оливию к Киссриверскому маяку, тем более что сам просил ее рассказать о нем другим. Алек уговаривал себя, что от того места, где они находились, до Киссривер было далеко. Хотя он знал истинную причину своего нежелания. Киссриверский маяк принадлежал ему и Анни. Он не был готов поделиться им с кем-то еще.

Они рано поужинали и отправились обратно к Рио-Бич, где осталась машина Оливии.

– Когда ты снова вернешься к работе, Алек? – поинтересовалась Оливия.

– И ты туда же! – воскликнул он.

– Такой длинный отпуск вряд ли пойдет тебе на пользу.

– Это все потому, что ты трудоголик.

– И мне нужны деньги.

Алек свернул на парковку и заглушил мотор.

– Жизнь Анни была застрахована. – Он посмотрел на Оливию. – Мне это казалось странным. Оформить страховку на триста тысяч долларов женщине, которая зарабатывала в год тысяч пятнадцать в лучшем случае и большую часть из них отдавала. Или тратила их на страховые взносы. – Алек усмехнулся. – Для меня это было ударом. Том нашел страховку, когда разбирал вещи Анни в мастерской.

– Почему она застраховала свою жизнь?

Алек не отрывал взгляд от океана.

– У меня два объяснения. Либо Анни знала, что в случае ее смерти я буду настолько сломлен горем, что просто не смогу работать. Либо к нам домой явился страховой агент, и она подписала документы, чтобы не огорчать его отказом. – Алек покачал головой. – Думаю, именно поэтому моя жена просто раздавала большую часть своих работ. Она так и не преодолела неуверенность в себе. Анни никогда не верила, что кто-то может любить ее лишь ради нее самой.

– Люди работают не только ради денег, – заметила Оливия. – Тебе же нравится оказывать помощь больным животным? Ты просто преобразился, когда рассказывал о пострадавшем жеребенке. Почему бы тебе не возобновить практику, пусть пару раз в неделю?

Алек замялся на мгновение.

– Меня это пугает. Я еще не в лучшей форме, хотя постепенно прихожу в себя. – Он посмотрел на Оливию. Ее лицо покраснело. Вечером сожженная кожа еще даст о себе знать. – Летом в ветлечебнице горячая пора. Очень много несчастных случаев… Господи, кому я об этом рассказываю? Но я говорил о кошках и собаках.

– Они тоже страдают, и их хозяевам от этого плохо.

– Верно. Меня это никогда особо не волновало, но после гибели Анни…

– Это все равно что садиться на лошадь, – оборвала его Оливия. – Ты должен это сделать, и чем дольше ты тянешь, тем труднее тебе становится. После особенно тяжелых случаев я заставляю себя идти на работу на следующий день, если даже по графику у меня и выходной. На другой день после смерти Анни я тоже работала, хотя и не должна была выходить.

– Ты слишком сурова к себе, Оливия.

– Не уходи от темы, – сказала она. – Ты начинаешь принимать раз в неделю, договорились?

Алек улыбнулся:

– Если ты позвонишь Полу и договоришься с ним о встрече в следующую субботу.

Пол думает, что совершил ошибку, уйдя от нее.

Эти слова не выходили у Оливии из головы, пока она ехала из Рио-Бич, направляясь к маленькому магазинчику напротив мастерской Анни, где она видела колыбель. Продавец помог ей погрузить коробку в багажник «Вольво», и Оливия отправилась домой с давно забытым ощущением надежды. Она чувствовала себя замечательно, если не считать того, что солнечный ожог заявил о себе.

Оливия дотащила коробку до будущей детской, перекатывая ее с боку на бок. В маленькой комнате с желтыми обоями она прислонилась к стене, чтобы немного отдохнуть, прежде чем начать собирать колыбель.

Вечером она обязательно позвонит Полу, попросит о встрече, поговорит с ним. Идя к почтовому ящику, Оливия репетировала, что скажет мужу. В руки ей упал листок из записной книжки с запиской от Пола:

«Заезжал к тебе, но не застал. Улетаю в Вашингтон. Пробуду там неделю, нужно собрать кое-какие материалы для статьи. Позвоню, когда вернусь».

Оливия смотрела на листок, на знакомый почерк. Потом она скомкала его и сжала в кулаке. Ей хотелось помчаться следом за Полом, позвонить ему в гостиницу и крикнуть: «Разве не ты только вчера сказал Алеку О’Нилу, что ты совершил ошибку?»

Но она знала, что ничего подобного делать не станет. Оливия вернулась в дом, налила холодного чая, чтобы промыть солнечные ожоги. Она позвонила Алеку и сказала, что с удовольствием поедет с ним в Норфолк в следующую субботу.

В среду у Джонатана Кремера был день рождения. Оливия согласилась выйти вместо него в вечернюю смену, надеясь, что работа отвлечет ее от мыслей об обследовании, назначенном на следующее утро. Около шести вечера заехал Алек, привез ей толстую папку с материалами о маяке, которая могла пригодиться ей во время ток-шоу на радио в Норфолке. В это время было много пациентов, и поговорить им не удалось.

– Когда ты заканчиваешь? – поинтересовался Алек, перегнувшись через стойку регистратора.

– В полночь, – со вздохом ответила Оливия. Вечером им не удастся поговорить по телефону.

Около одиннадцати ей сообщили, что помощь требуется подростку. Оливия услышала его прежде, чем увидела.

– У меня сейчас будет гребаный инфаркт! – орал парень лет семнадцати, пока Кэти и Линн везли его в смотровую.

Оливия вошла следом и принялась задавать необходимые вопросы симпатичному белокурому юноше. Нику Вэлли действительно оказалось семнадцать лет. Он был на вечеринке, немного выпил, и тут у него сильно забилось сердце. Оно стучало так громко, что Ник испугался. От него несло спиртным. Голубые глаза казались стеклянными, но в них притаился страх.

– Включай монитор, – обратилась Оливия к Кэти, а потом спросила парня: – Что ты принимал кроме алкоголя?

– Ничего! Я выпил всего-то пару банок пива.

Ник лгал. Он был слишком возбужден, слишком странно себя вел, его сердце билось слишком учащенно.

– Ты принимал что-то еще. Я должна знать, что это было, чтобы правильно лечить тебя.

– Да пошла ты! У меня сердце сейчас лопнет!

Оливия посмотрела на Кэти:

– Его друзья здесь?

Медсестра кивнула:

– Они в комнате ожидания. Я спрашивала их, что он принимал, но они в один голос твердят, что их приятель просто пил вместе с ними, а потом начал жаловаться, что у него сильно бьется сердце.

Оливия оставила парня под присмотром Кэти и вышла в комнату ожидания. Там, на синем пластиковом диванчике, тесно прижавшись друг к другу, сидели две девочки и парень. Они как будто окаменели, заняв оборонительную позицию. Скорее всего, по дороге в больницу они договорились о том, что станут отвечать на вопросы врачей. Оливия ощутила их страх, стоило ей только подойти поближе. Их лица посерели от тревоги.