Рут Ренделл - Наследие греха

– Всем встать! – сказал дежурный офицер. Заседание закончилось.

В другом конце зала шуршал бумагами, собирая свой портфель, Вексфорд.

– Смотри-ка, наш друг в нужде, – сказал он Бердену, глядя на подходящего к ним Арчери. – Помяни мое слово, он еще попыхтит, вырываясь из когтей матушки Криллинг. Помнишь, как в тот раз нам пришлось отвозить ее в сумасшедший дом в Стовертоне? Тогда ты был ее другом. Она даже пыталась тебя поцеловать, помнишь?

– Не напоминайте, – поежился Майкл.

– А вообще-то чудно все совпало вчера вечером, правда? Ну, то, что он оказался под рукой и показал тому парню дорогу в рай.

– Просто повезло.

– На моей памяти таких совпадений больше не бывало, ну, разве только одно, не считая, конечно, католиков. – Старший инспектор повернулся навстречу Арчери, когда тот втиснулся в проход между деревянными скамьями и направился к ним. – Доброе утро, сэр. Надеюсь, вы хорошо спали. Я тут как раз говорил инспектору, что когда я только начинал работать, по дороге на Форби вот так же сбили парня. Давно, лет двадцать назад. Никогда этого не забуду. Он был совсем мальчишка, и армейский грузовик сломал ему шею. Но он не сразу умер, он кричал. Что-то про девушку и ребенка. – Он умолк. – Вы что-то сказали, сэр? Извините, значит, мне показалось. Так вот, ему тоже нужен был священник.

– От души надеюсь, что он получил желаемое, – отозвался Генри.

– Нет вообще-то. Он умер… не примирившись с Господом, так, кажется, это называется. Машина викария сломалась в тот день на дороге. Странно, что я никак не могу забыть о нем. Грейс, Джон Грейс, так его звали. Ну что, идем?

Мать и дочь Криллинг уже скрылись. Когда сыщики вышли на залитую солнцем улицу, к Вексфорду подошла женщина-полицейский.

– Миссис Криллинг оставила мне записку, сэр, – сказала она. – Просила передать мистеру Арчери.

– Послушайте моего совета, – сказал Вексфорд пастору. – Порвите записку, не читая. Эта баба безумна, как шляпник.

Но священник уже вскрыл конверт.

«Дорогой сэр, – прочел он. – Мне сказали, что вы – слуга Господа. Благо тому, кому не доводилось сидеть на месте скорби. Сам Господь послал вас мне и моей детке. Сегодня днем я буду ждать вас дома, в надежде поблагодарить за все лично.

Ваш нежнейший друг,

Джозефина Криллинг».

Комната Арчери в отеле очаровательно соединяла в себе все лучшее из старого и нового миров. Деревянные стропила на потолке гармонировали с резными деревянными панелями крашенных розовым стен, но при этом в номере имелось ковровое покрытие, обилие светильников повсюду, включая изголовье кровати, и телефон. Сполоснув руки над розовой раковиной в углу – от номера с отдельной ванной он отказался как от неоправданной роскоши, – священник поднял трубку и попросил соединить его с Трингфордом в Эссексе.

– Дорогая? – заговорил он, когда на его звонок ответили.

– Генри! Слава богу, что ты позвонил! – воскликнула его супруга. – Я уже несколько раз пыталась найти тебя в этой «Оливковой ветви», или как ее там.

– Почему, что-то случилось?

– Пришло жуткое письмо от Чарльза. Похоже, бедняжка Тесс звонила вчера своим родителям, после чего сказала Чарльзу, что их помолвка расторгнута. По ее словам, это нечестно по отношению к нему и к нам.

– И?..

– И Чарльз пишет, что если Тесс откажется за него выйти, то он бросит Оксфорд и уедет воевать в Зимбабве.

– Но это же просто смешно!

– А еще он пишет, что если ты попытаешься его остановить, то он натворит что-нибудь ужасное, чтобы его выгнали из университета.

– Это все?

– О, нет! Письмо такое длинное. Дай я тебе прочту. Оно у меня здесь. «…Что толку, что отец вечно болтает…» – извини, дорогой, за это ужасное слово, – «болтает о вере и доверии, если он не готов поверить Тесс и ее матери на слово? Я сам читал это несчастное дело, и даже мне очевидно, что оно шито белыми нитками. Я уверен, что отец мог бы добиться от министра внутренних дел разрешения на пересмотр, если бы только захотел. Во-первых, после убийства встал вопрос наследства, о котором на процессе даже не было упомянуто. Трое унаследовали серьезные суммы денег, причем один из этих трех ошивался в доме в день смерти миссис Примеро…»

– Ладно, довольно, – сказал Генри устало. – Не забывай, Мэри, что у меня с собой стенограмма, за которую я раскошелился на две сотни фунтов. Ну а как там вообще дела?

– Мистер Симс ведет себя как-то странно, – вздохнула миссис Арчери, и ее муж улыбнулся. Мистер Симс был служкой при нем. – Мисс Бэйлис говорила, что он кладет хлеб для причастия себе в карман, а сегодня утром ей в рот попал длинный белый волос.

Священник снова улыбнулся. Приходские сплетни были его жене куда милее, чем поиски убийцы. Перед его глазами встал ее образ: статная, сильная женщина, вечно переживающая из-за каких-то невидимых морщинок на лице, на которые он не обращал внимания. Генри почувствовал, что соскучился по ней – и по общению, и по физической близости.

– Хорошо, дорогая, а теперь послушай меня внимательно, – вернулся он к главной теме разговора. – Напиши Чарльзу ответ – только будь тактична. Скажи ему, что Тесс ведет себя просто замечательно и что у меня состоялся интересный разговор с местной полицией. Если в деле появится хотя бы малейшая зацепка, я обращусь к министру внутренних дел с просьбой о возобновлении расследования.

– Прекрасно, Генри. Ой, в трубке опять пикает! Сейчас разъединят. Кстати, Расти поймал сегодня мышь и оставил в ванной. Они с Тони по тебе скучают.

– Поцелуй их за меня, – сказал Арчери, чтобы доставить жене удовольствие.

Спустившись в прохладную темноватую столовую, он заказал нечто загадочное под названием «Наварин», а потом, в порыве безрассудства, добавил к нему полбутылки анжуйского. Все окна в зале стояли нараспашку, правда, зеленые ставни кое-где были прикрыты – от солнца. Накрытый стол перед одним из таких окон – белая скатерть, вазочка с душистым горошком, плетеные стулья вокруг – напомнил викарию картину Дюфи, которая висела у него дома, в кабинете. На ней теплые полосы солнечного света падали сквозь ставни на скатерть и два серебряных прибора.

Сначала в столовой не было никого, кроме пастора да полудюжины пожилых завсегдатаев, но вот распахнулась дверь в бар, и старший официант ввел внутрь мужчину и женщину. Арчери подумал, что управляющий, наверное, будет против абрикосового цвета пуделя, которого дама держала на руках, но тот лишь подобострастно улыбнулся при виде собачки и даже потрепал ее по кудрявой голове.

Вошедший мужчина был невысок ростом, смугл, темноволос и мог бы считаться красивым, если бы не какие-то стеклянные глаза с красными веками. «Контактные линзы, наверное», – решил священник. Мужчина тем временем сел за столик, открыл пачку сигарет «Петер Стюйвезант» и пересыпал ее содержимое в золотой портсигар. Внешний лоск этого человека – гладко зачесанные волосы, костюм по фигуре, лицо как безупречно отшлифованная кость – являл любопытное противоречие движениям его пальцев, которые жестоко, даже свирепо терзали сигаретную упаковку. Обручальное кольцо и крупная золотая печатка сверкнули на солнце, когда он бросил на скатерть бумажный комок. Арчери позабавило, когда он увидел, что кроме колец на мужчине есть и другие украшения: галстучная булавка с сапфиром и часы.