К. Тейлор - Крушение

– Джеймс! – позвала я, открыв входную дверь и ступив в темную прихожую. – Джеймс, ты дома? У меня были чудесные выходные…

Автоответчик в темноте светился красным, но я едва заметила это, пока снимала с себя пальто, обувь, сменив ее на мягкие тапочки, а потом пошла по коридору в гостиную. Черная маска посмотрела на меня со стены, но в комнате было пусто, ни души.

– Джеймс?

Я стала подниматься вверх по лестнице, тщательно избегая третьей ступеньки. Она была самой скрипучей, и я путем проб и ошибок (реагируя на крики миссис Эванс, доносившиеся из комнаты) научилась помнить об этой ступеньке и избегать ее.

– Джеймс? Миссис Эванс?

Я сверилась со своими часами. Половина восьмого, вечер. Был вариант, что Джеймс решил остаться в театре, чтобы после репетиции выпить, но мать должна же быть дома? Обычно в это время она сидела в гостиной и смотрела телевизор. Возможно, она в туалете? Или отдыхает у себя в комнате? В доме было непривычно тихо, и я чувствовала себя взломщиком, который зашел и движется на цыпочках, едва дыша, чтобы никто его не заметил.

– Миссис Эванс?

Дверь в ванную была открыта, и я вошла туда, нервничая.

– Миссис Эванс, вы в порядке?

Ответом мне была тишина, и я, осмелев, просунула голову в дверь ее комнаты. Кровать заправлена, занавески задернуты, все выглядит нормально, кроме… я подошла ближе к туалетному столику. На нем не было изукрашенной жемчугом щетки для волос, также не хватало кожаного чехла для маникюрных принадлежностей и маленькой серебряной шкатулки, в которой она хранила обручальное кольцо и кольцо, подаренное ей на помолвку. Куда же подевалась миссис Эванс? Уехать сама она не могла, она вообще боялась покидать дом, и когда встречалась с друзьями, а это бывало очень редко, на моей памяти всего два раза, – эти самые друзья всегда приезжали к ней домой.

Пожав плечами, я пошла к себе в комнату, где занималась шитьем. Если ни Джеймса, ни его матери нет дома, так почему бы мне не начать шить? Все мои швейные принадлежности еще не были даже распакованы, и по опыту я знала, что шелк надо прогладить сначала прохладным утюгом, потом дать отвисеться, и не важно…

– О боже… – я закрыла рот руками, как только вошла в комнату. Швейный столик был опрокинут и лежал на полу. В полуметре от него валялась моя швейная машинка, на ней явно был заметен грязный отпечаток ботинка, швейные лапки, катушки и иголки разбросаны вокруг, словно их кто-то раскидал в ярости. Мои коробки с тканями, которые я так тщательно расставила вдоль стены, были разодраны и поломаны, из них торчали обрывки материала, испачканные, как мне показалось, какой-то красной краской. Мой манекен валялся у дальней стены, а в грудь ему были воткнуты портновские ножницы… на полу был ворох ткани, пуговиц, каких-то тесемок и ленточек, подплечников и шнурков, и все это было залито какой-то красной краской. С окна кто-то сорвал занавески, разбил зеркало и порвал обивку стула, которую я с такой любовью делала некоторое время назад. Теперь из стула торчала вата, словно фантастически грибы-дождевики выросли прямо на нем, но элегантные деревянные ножки при этом все же сохраняли свою элегантность.

Я выскочила из комнаты, прижав руки ко рту, уверенная в том, что на дом напал какой-то маньяк и он все еще здесь. По какой еще причине в моей комнате мог царить такой хаос, да и вещи Маргарет, мамы Джеймса, пропали. Но где сама Маргарет? Образ моей свекрови, связанной и замученной, вспыхнул у меня в воображении, и холодная дрожь прошла по моему телу. Я стала ступать по ковру так тихо, как только могла, с мыска на пятку, с мыска на пятку, стараясь избегать скрипучих половиц. Кровь прилила к ушам, когда я кралась мимо нашей с Джеймсом спальни, – неужели, они и сюда забрались? Я помедлила секунду, встав на цыпочки. Все мои нервы напряглись, пока я вслушивалась, но вот у меня за спиной хрустнула половица, и я кинулась бежать по ковру, вскочила на лестницу и понеслась вниз, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Я успела схватить пальто и всунуть ноги в туфли, и уже почти открыла входную дверь, но тут кто-то схватил меня за шею…

– Нет! – Я старалась ударить напавшего, но он был сильнее и тащил меня прочь от входной двери в темноту прихожей.

– Ах ты, сука!

Я тут же узнала голос.

– Джеймс, остановись! – Я пробовала выскользнуть из пальто, пока Джеймс валил меня на пол. – Это же я, Сьюзи! – Я выставила руки перед собой, уверенная, что он поможет мне встать, но очень быстро поняла свою ошибку. – Джеймс, это я, Сьюзи…

Он присел рядом со мной и стал на меня смотреть совершенно безумными глазами, в них зрачки занимали почти всю радужку целиком. Он убрал волосы с моего лба.

– Джеймс, – я приподнялась и дотронулась до его лица, – случилось что-то ужасное. Мои вещи в комнате для шитья… там царит хаос. Все, над чем я так долго трудилась, все уничтожено и изгажено. Зачем кто-то сделал так?

Положение руки Джеймса на моем лбу изменилось, он запустил пальцы мне в волосы и вонзил ногти в кожу.

– Ой! – Я попыталась оттолкнуть его руку и ослабить давление. – А можно полегче?

– Не знаю. А ты можешь быть немного не такой лживой? – Внезапно он встал и выпрямился, поднимая меня за волосы.

Ощущение было такое, словно с меня сняли скальп, причем – заживо. Я орала и брыкалась, но даже толком встать на ноги не могла, пока Джеймс вдруг резко не изменил траекторию движения, направившись в гостиную и волоча меня, кричащую, по коридору. Каждый шаг заставлял мою голову пылать, словно я была охвачена пожаром. И только мне показалось, что я преодолела боль, что он отпустил меня, как Джеймс усилил хватку и швырнул меня через комнату к стене. Я как могла закрыла руками лицо, когда падала на стеклянную дверь шкафа, потом раздался треск, я свалилась на пол, и сотня осколков посыпалась на меня. Я лежала тихо, боясь пошевелиться, но Джеймс был тут как тут.

– Снова валишься на спину, ты, дрянь, да?

Он схватил меня за запястье и потащил через комнату, обратно к двери, рывком поставил на ноги.

– Говори правду! – орал он мне в лицо, потом ударил меня кулаком по скуле, и я снова упала на пол.

– Прошу тебя… – я старалась встать, прижимая руку к лицу. – Прошу, Джеймс, просто скажи, что не так. Давай поговорим, просто поговорим…

Бах! Он ударил меня кулаком в плечо. Навис надо мной, лицо искажено яростью, глаза потемнели, и вот он занес ногу, чтобы пнуть меня, когда вдруг зазвонил телефон.

Джеймс кинул быстрый взгляд в сторону гостиной. Продолжали звонить. Теперь Джеймс смотрел уже на меня. Звонили и звонили настойчиво.