Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

– Я спрашиваю, у ваших родителей тоже автоответчик?

– Господи, дался вам этот автоответчик! – вдруг возмутился Мерцалов. – Да, и у них тоже! Да какая разница-то?! Нам могут звонить больные, мы не можем просто не подходить к телефону, и все!

– Понятно, понятно, – сказал Андрей успокаивающим тоном. – А про то, что за вашим братом следили, вы знали?

– Знал, – сказал Петр. – Это все знали. Он так злился, а мы над ним смеялись. У него иногда фантазии были просто феерические…

– Кто – мы? – спросил Андрей. – Кто над ним смеялся?

– Ну, я, – сказал Петр Мерцалов, – Сашка Гольдин. Митя Давыдов, это его анестезиолог. Все, кому он рассказывал сказки про эту слежку. А что? Это были не сказки?.

– А ваш отец?

– Папаня? – переспросил Мерцалов-младший и как-то даже задумался. – Нет, вроде не смеялся… Мы с ним, по-моему, эту тему ни разу не обсуждали…

– По-вашему, или не обсуждали?

– Я не помню! Откуда я мог знать, что все это будет нужно?!

– Не могли, – подтвердил Андрей. – Не могли, конечно. Скажите, Петр Леонидович, Сергей боялся тех, кто за ним следил?

– Нет, не боялся. Он вообще ничего не боялся. Говорил, что таскаются за ним два каких-то придурка. Он даже сигнализацию на машине сменил. И замки они вроде поменяли, думали сначала, что их ограбить хотят.

– Он высказывал какие-нибудь предположения? Кто может им интересоваться и почему?

– Нет, – Мерцалов опять закурил. От их непрерывного курения посреди кухни висело сизое дымное привидение. – Да мы с ним это почти не обсуждали. Я ему не верил, и все. Гольдин, наверное, больше меня знает.

– Он дружил со своим замом?

– Не разлей вода, – коротко подтвердил Петр. – Они даже на курорты коллективом ездили – Гольдин с женой и выводком и Серега с женой и пацанами. И не уставали они друг от друга на работе… Я вот на тех, с кем работаю, вне работы даже смотреть не могу, так они меня все бесят… – Он перехватил задумчивый взгляд Андрея и встрепенулся: – Кажется, это не противозаконно?

– Нет, – ответил Андрей. – Не противозаконно. Дружите с кем хотите. У вашего брата были враги, Петр Леонидович?

– По работе – сплошные враги, – сказал Мерцалов радостно. – Он злил и раздражал, наверное, процентов девяносто тех, с кем общался. Кроме того, конечно, многим очень хотелось его съесть. Креслице-то не низкое. Прооперировал бы через годок-другой очередного болезного президента, и привет. Тогда точно никто бы не достал. А это никому не нравилось, всех раздражало. А как же?

– Всех – это слишком неопределенно, – заметил Андрей.

– Точней не знаю, пофамильно перечислить не могу. Извиняйте. – Мерцалов развел руками. – Ищите сами. При мне ему никто и никогда не угрожал, так что вам не повезло.

– А пациенты? Или их родственники?

– Что – пациенты? Что – родственники?! – раздражаясь, Мерцалов заговорил громче. – Да не придет в голову никому убивать врача из-за того, что он не смог помочь! При чем тут пациенты?! И не знаю я никаких его пациентов, я с ним уже три года не работаю! Вот министр иностранных дел у него лежал, недели две назад выписался, Серега им хвастался ужасно. Пойдите проверьте, не он ли, часом…

– Проверим, – пообещал Андрей. – Кроме министра иностранных дел, никто не вспоминается?

– Нет, – отрезал Мерцалов. – Не вспоминается. Еще какие-то бандиты просили его положить кого-то, чтобы потом за границу переправить. Он рассказывал, смеялся. Деньги они ему сулили несметные.

– Положил? – спросил Андрей.

– Не знаю, – пожал плечами Петр. – Меня его дела не слишком интересовали, я же вам говорю. Гольдин знает, наверное…

Дверь в кухню распахнулась, на пороге возникла Лидия Петровна Мерцалова.

– Петя, – сказала она, не замечая Андрея, – пожалуйста, посиди с Ирой. Я боюсь отлучаться, но мне срочно нужно в институт. Только что позвонили.

– А папа? – спросил Мерцалов-сын. – Он-то что?

– Он разговаривает с Николаем Васильевичем. Тот тоже едва на ногах держится. Пойдем, я покажу тебе где что…

– Адрес ваш запишите, – попросил Андрей Мерцалова. – Боюсь, вы еще мне понадобитесь.

Мерцалов с нетерпеливой досадой написал на бумажке адрес, и они вышли, даже не взглянув на Андрея.

К пяти часам Дима Мамаев совершенно точно знал, что человек в неприметных “Жигулях” делает то же самое, что и сам Дима, – наблюдает за аптекой. Правда, он не переезжал с места на место, как это делал Дима в соответствии с требованиями конспирации и сыщицким азартом, который начал обуревать его примерно в половине третьего.

Выходит, прав был майор Ларионов, черт бы его взял.

Правда, неясно было, за кем именно наблюдают. Может, вовсе и не за рыженькой, а просто за аптекой. Аптека на вид неплохая – чистенькая, ухоженная, народ то и дело входит и выходит. Не бедная, судя по всему, аптека. Может, на аптеку нацелились, а вовсе не на рыженькую?

Впрочем, все это станет ясно, когда Дима поведет ее вечером домой.

Дождь кончился, и водитель “Жигулей” вышел из машины, чтобы размяться. Диму удивляло, что он и не думал прятаться. Конспирацией он явно обременен не был. Что же это за соглядатай, который торчит перед глазами у объекта и даже думать не думает, что его могут засечь?

Непрофессионал, наверное.

Себя Дима считал профессионалом.

Как там дела у мужиков… и дам, подумал Дима, вспомнив Олю Дружинину. Наверняка уже что-нибудь нашли. Какие-нибудь нитки, зацепки. Следы. Улики. Доказательства. Как там его, Димин, свидетель, который вполне мог оказаться убийцей? Небось майор Ларионов уже давно на Петровке, пьет свой кофе, загадочно молчит и точно знает, кто убил Сергея Мерцалова.

От этой мысли Дима опять рассердился и расстроился.

Ну какого черта все работают, а он караулит аптеку?! Пусть бы Полевой караулил, чем он лучше Димы? Так нет, Полевого майор отправил на дело, а Диму – в машине сидеть, будь оно все проклято!

Водитель “Жигулей” дошел до угла, где тихий Воротниковский переулок вливался в бушующее Садовое кольцо, и купил в киоске газету или журнал. Диме со своего места не было видно, что именно.

Должно быть, они подкованные ребята, эти соглядатаи. Целый день читают.

Диме тоже захотелось выйти из машины. Хоть подышать, что ли. Того и гляди снова дождь пойдет. Вздыхая, Дима выбрался из кресла, захлопнул дверь и подождал, когда свистнет сигнализация, запирающая все двери. Не выпуская из виду соглядатая и аптечную дверь – вдруг рыженькой придет в голову уйти пораньше, – он втиснулся в стеклянную коробку, где висел телефон. Приседая, потому что телефон был приделан слишком низко, он набрал номер. Никто не отвечал, и он понял, что оправдались все его худшие подозрения. Сослуживцы еще не возвращались, следовательно, работа шла полным ходом. У Димы было своеобразное представление о работе. Он был твердо уверен, что работать в кабинете так же глупо, как, например, писать романы. Настоящая работа – это поиск, охотничий азарт, быстрота перемещения и добыча фактов, которые в кабинете никак не добудешь.