Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

Ну вот. Все добывают, а Дима с утра в Воротниковском переулке сидит, и неизвестно, сколько еще просидит.

Как следует разозлившись, он подумал и набрал еще один номер.

Трубку сняли сразу же, но Инки дома не было. Ее мать очень холодным голосом сообщила Диме, что Инка еще в университете и будет очень поздно, у них там какой-то праздник букваря. Если вообще будет.

– Она может… не приехать совсем? – не удержавшись, спросил Дима, и собственный голос показался ему отвратительным – просительный, тонкий. Дурацкий какой-то голос.

– Вполне, – сказала Инкина мать со спокойным злорадством. – Она меня даже предупредила, чтобы мы ее не ждали. Впрочем, она будет звонить.

Дима с силой вдвинул трубку в аппарат и выбрался из стеклянного саркофага.

Зря он позвонил. Придурок.

Сидел бы в машине и мечтал о том, как вечером они встретятся. Знал же, что ее мамаша с папашей терпеть его не могут. Хотя, собственно, почему они должны его терпеть? У них с Инкой свои дела, своя жизнь, они оба взрослые умные люди и будут делать то, что считают нужным…

Он убеждал себя и не слишком себе верил.

Инкин отец руководил какой-то строительной фирмой, процветал и собирался процветать дальше. Инка недавно хвасталась, что он получил подряд – или как там это называется – на ремонт целой кучи административных зданий, принадлежащих мэрии или еще кому-то, столь же всесильному. Он был шумный, краснолицый, громогласный. Когда он говорил, необходимо было молчать и смотреть ему в рот. Диме это было противно. В его семье все было по-другому. Впрочем, в его семье и подрядов от мэрии никто не получал. Инкина мать относилась к Диме с высокомерием генеральши, которая не желает выдавать дочь замуж за лейтенанта.

Дима не подходил им ни по каким критериям. Зарабатывал мало, жил с родителями, перспектив – никаких. Всего богатства – новенькая черная “девяточка”, которую Дима обожал и которую ему подарил брат, отъездив на ней месяца три. Потом она ему надоела, и он купил “Тойоту”, а “девятку” отдал Диме, за что Дима был ему несказанно благодарен. Брат был компьютерный гений, зарабатывал несметные, по Диминым понятиям, деньги и всю жизнь делал что хотел.

“Мне повезло, – говорил он. – Я как Фрэнк Синатра. Делаю то, что мне нравится, и мне еще за это платят”.

Дима тоже был как Фрэнк Синатра, но к нему относилась только первая часть бессмертного изречения.

Зачем он позвонил?!

Весь остаток дня, вместо того чтоб худо-бедно работать, он будет думать, у кого Инка собралась ночевать. Или наврала мамаша?

Черт, зачем он позвонил?!

Впрочем, он же не страус. Голову в песок он прятать не станет. Лучше уж все знать, чем пребывать в идиотской уверенности, что ты нужен и любим.

Или не лучше?

Дима сел в машину и сунул в рот осточертевший леденец от кашля. На этот раз оранжевый. Леденец захрустел на зубах, превращаясь в мелкие, как будто стеклянные, осколки.

Он не будет думать об Инке. И вечером не будет звонить и проверять, где она. Он будет думать о Сергее Мерцалове и о том, кто его убил, а вечером на Петровке он поразит их всех своими потрясающими логическими выводами.

Данных маловато, но чтобы занять голову – хватит.

Где же она собралась ночевать?..

Информация, которую он получил от Бориса, оказалась неутешительной.

– Да ты что? – спросил шеф с другого конца света, а впечатление было такое, как будто он сидит за стенкой и разговаривает по мобильному потому, что ему лень встать и открыть дверь. – Неужели убили?

– Убили, – подтвердил Юрий Петрович. – Женька своими глазами труп видел.

– Во дела! – хохотнул в трубку шеф. – Что бы это значило, не знаешь?

В данный момент Юрию Петровичу больше всего на свете хотелось знать, что бы это значило, и он подозревал, что шеф-то как раз в курсе событий.

– Женька как его узнал, так драпанул оттуда, как немец из-под Москвы, – сказал Юрий Петрович осторожно. – Его, конечно, менты моментально найдут, если еще не нашли. Ну, – я его проинструктировал.

– Молодец, – похвалил шеф таким тоном, что у Юрия Петровича встали дыбом волосы на затылке. Он был бы неприятно удивлен, если бы в этот момент вспомнил, что точно таким же тоном он сам еще вчера разговаривал с тупоумным Женькой. – Это ты все придумал?

– Что? – переспросил Юрий Петрович.

– Ну… убрать его? – спросил шеф. – Или Женька?

– Ты что, Борис? – забормотал Юрий Петрович. По спине у него пробежала струйка пота, рубашка прилипла к лопаткам, стягивая их, как будто его, Юрия Петровича Василькова, уже начали вязать веревкой. – Мыто тут при чем?

– А кто при чем? – спросил шеф вежливо. – А, Юрок?

Юрий Петрович лихорадочно соображал.

Если врача убрали ребята Бориса, их никто и никогда не найдет. Они профессионалы, ментам не чета. Если Борис по каким-то своим причинам решил сдать Юрия Петровича, то необходимо срочно что-то придумать. В конце концов, до Бориса далеко, а Юрий Петрович здесь, под боком.

Врач уже никому ничего не расскажет. А Юрий Петрович? Он ведь доверенное лицо, а следовательно, Борису опасен.

Что на уме у шефа? Что он задумал?

Как понять?

– Ты уснул там, Юра? – спросил шеф ласково. – Не спи, дорогой, всю жизнь проспишь. Так чего там делается-то у вас?

– Я пока не понял, Борис, – сказал Юрий Петрович жалобно. – Я просто звоню сообщить, что Женька…

– А мне плевать, что там Женька, – перебил шеф холодно. – Выясни все и позвони. На мой мобильный не звони, позвони Мише. Он меня соединит. Кто вас знает, кретинов, что вы там накрутили…

Это было совсем плохо. Выходит, теперь Юрий Петрович даже позвонить напрямую не может?!

Он положил трубку и закрыл глаза.

Кто убил врача?

Свои или чужие?

Как это проверить?

Борис темнит, и непонятно, почему он темнит. Собирается подставить? Он, Юрий Петрович Васильков, ему больше не нужен? Мавр сделал свое дело, мавр может смело отправляться на трт свет? Если врача убрали по приказу Бориса…

Нет, не так.

Зачем Борису нужно было убивать врача? Чтобы тот в случае чего ментам не стукнул? Почему Женька оказался на месте преступления? Случайно? Хороша случайность… Или Женька знает больше, чем говорит? Это совсем плохо. Это означает, что он, Юрий Петрович Васильков, уже выведен из игры.

Он был в бизнесе довольно давно, и до сих пор дела шли просто отлично. Алмазы благополучно уходили за рубеж, денежки собирались на счетах, а Женька их довольно талантливо обналичивал. Скорее всего он даже не знал толком, на кого работает. Юрий Петрович посвящал его в дела ровно настолько, насколько было необходимо, да и сам Евгений Васильевич, тертый калач, ни в какие подробности не вдавался. На девочек, сауну и иностранную машину ему вполне хватало, а его представление о богатстве вполне укладывалось в три эти составляющие.