Борис Ушаков - Не все трупы неподвижны

— А чем эти корабли знамениты? — спрашивает меня Кассандра.

— Это самые большие парусные суда в мире. Оба имеют по четыре мачты. «Седов» построен в Киле в марте двадцать первого года и назван при спуске на воду «Магдалена Винен два». «Крузенштерн» построен в двадцать пятом, спущен на воду в двадцать шестом. Тоже в Германии, в Бремерхафене. Назван «Падуя». После Второй мировой войны они были в качестве репараций переданы Советскому Союзу, переименованы и стали использоваться как учебные суда. Неоднократно занимали первые места в парусных регатах. Многие поколения советских, а теперь уже российских моряков ходили на них в кругосветные плавания.

— А мы поднимемся на палубу?

— Конечно. Сходи, купи билеты, а я пока тебя здесь подожду. Устал немного.

Даю Кассандре двадцать евро, и она, обрадованная, смешивается с густой толпой. Обманываю девчушку, конечно, но иначе никак. Убедившись, что златовласка меня не видит, потихоньку веду себя обратно к катамарану. Мне трудно находиться в скоплении людей. Их хаотичное движение отвлекает меня, я теряю концентрацию, и моё своевольное тело так и норовит столкнуться с каким-нибудь зевакой. Вроде начинающего велосипедиста, которого притягивает каждый встречный столб.

Кое-как выбираюсь из толкучки. Ну, всё, дальше будет легче. Направляю себя прямиком в «Увлекательные морские прогулки». Вхожу, над головой звенит колокольчик. Мне улыбается пухленькая тёмноволосая девушка, сидящая за конторкой с книжкой.

— Бонжур, мсье! Чем я могу вам помочь?

— Бонжур. Я хотел бы увидеть мсье Жискара Камбрэ.

(Эту фразу на французском я выучил заранее.)

— Как ваше имя, мсье?

Называю себя.

— Одну минутку, мсье!

Девушка исчезает в недрах бюро. Не успеваю затосковать от одиночества, как она появляется снова и делает приглашающий жест.

— Проходите сюда. Патрон вас сейчас примет.

Говорю себе, что это, наверное, хороший знак. Прохожу.

В кабинете меня встречает патрон — Жискар Камбрэ. Я сразу узнаю старика. Жискар такой же крупный, как Франсуа. Но без инвалидной коляски и очков. Длинное, загорелое до черноты, обветренное лицо. Орлиный нос. Потрескавшиеся губы. Короткая бородка, но если ему прилепить к подбородку метр серой ваты, а к вискам по двадцать сантиметров, то получится вылитый мсье брат. Жискар сверлит меня выцветшими глазами под насупленными косматыми бровями и, не предлагая сесть, хмуро спрашивает по-английски:

— Хотите покататься на катамаране, сэр?

— Нет.

— А чего тогда вам надо?

— Поговорить.

— О чём?

— О вашем брате и племяннице.

— А кто вы такой? Интерпол?

— Нет. Я из России. Живу в отеле вашего брата.

Жискар приподнимается с места и рявкает:

— А, вездесущая рука Москвы?! Убирайтесь отсюда!

Владелец катамарана явно не настроен на общение. Ну, что ж. Делать нечего. Разворачиваю себя и поскорее хватаюсь за ручку двери, чтобы не упасть. Этого ещё не хватало!

— Постойте! Что вы хотите знать о моей родне?

Сжав зубы от злости, разворачиваю себя обратно. Жискар по-прежнему сверлит меня враждебным взглядом. Вот ведь старый засранец! Но я тоже не сладкий сахар.

— Что это вы вдруг? Почему такая резкая смена настроения?

Жискар примирительно бурчит:

— Сам не знаю. Могу же я передумать. Виски пьёте?

— Пью, когда нужно.

— А я пью, даже когда не нужно. Садитесь, мистер.

Поблагодарив, занимаю собой удобное кресло с обивкой в мелкий голубой цветочек.

— Женевьева! — гаркает Жискар.

Мгновенно появляется темноволосая девушка.

— Виски, лёд и содовую. Вы курите сигары, мистер?

— Вообще не курю.

— Ни сигар, ни сигарет не надо, Женевьева. И не беспокоить меня сорок минут!

Молча жду обещанного виски. Жискар тоже не торопится продолжать беседу. Женевьева приносит бутылку «Джек Дэниелс», с усердием разливает виски по стаканчикам со льдом, добавляет точно отмеренное количество содовой и закрывает за собой дверь. Видно, что девушка знает вкусы своего капризного патрона. Повинуясь жесту Жискара, поднимаю свой стаканчик. Прощай, печень. Прости, я в очередной раз приношу тебя в жертву обстоятельств. Вспоминаю любимое четверостишье Марининого брата Феди: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро!»

Жискар одним махом опрокидывает свой стаканчик в рот; требовательно смотрит на меня. О’кей, я следую его примеру. Отдышавшись, начинаю:

— Мсье Камбрэ…

Жискар перебивает меня не допускающим возражения тоном:

— Называйте меня капитан Камбрэ, мистер. Вот вы спросили, почему я передумал. Хотите знать правду? В этом проклятом Сете со скуки можно сойти с ума.

— И как же вы боретесь со скукой?

— С помощью виски или катаю идиотов на дурацком катамаране. Как паршивый таксист!

Всё ясно. Тяжела и неказиста жизнь французского таксиста. Вот тебе и золотой миллиард! Тем не менее разговор постепенно завязывается. Я не спешу. Ведь скучающий капитан Камбрэ подарил мне целых сорок минут!

Через четыре часа, пошатываясь, вывожу себя на улицу. Я насквозь провонял крепкими сигарами, дышу вонючим перегаром, голова какая-то неудобная, как набитый до отказа мусором круглый чемодан, но моя жертва была не напрасна. Имею право быть приятно взволнованным. Капитан Жискар поведал мне много интересного. В кармане лежит визитная карточка некоего Пауля Гутентага, частного детектива из Пирмазенса. Я не знаю, где находится этот Пирмазенс, но узнаю. В прошлый четверг Гутентаг приходил к капитану Жискару и расспрашивал о Кассандре Камбрэ.

Когда я добираюсь до пикапа, меня встречает Кассандра. Глядя на её обиженное личико, мне на ум приходят строки Тютчева: «Пламя рдеет, пламя пышет, искры брызжут и летят» [8] Ф.И. Тютчев. «Пламя рдеет, пламя пышет…» . Девочка-эльф сердитым движением гасит сигарету и набрасывается на меня:

— Куда вы делись, мсье Вадим?! Я чего только не передумала!

Делаю покаянное лицо. Когда врёшь, нужно быть естественным. Такое правило.

— Прости, Кассандра. На свежем воздухе меня всегда охватывает повышенная сонливость. Сам не заметил, как задремал в сторонке на лавочке.

— Ага, и проспали четыре часа! Супер! Врёте ведь? Дурочкой меня считаете? Специально от меня избавились, да?

— Ну что ты. У тебя слишком богатое воображение. Зачем мне нужно от тебя избавляться?

— Чтобы напиться в одиночку! От вас разит, как от винной бочки. Никогда бы не поверила, что вы такой. Неужели все русские пьяницы?

Виновато говорю, дыша в сторону:

— Пардон. Я выпил всего пару рюмочек. Просто чтобы окончательно проснуться. А потом пошёл тебя искать.

— Зачем меня искать? Это я вас везде искала! Не было вас ни на какой лавочке!