Марина Серова - Ну и дела!

Внучек, который носит ежедневно какие-то документы в пустой когтевский офис. Это он, любитель носить галстуки в жару, был тогда с Когтем. Недаром я долго тогда вспоминала, но так и не вспомнила, почему он показался мне знакомым.

Как и Коготь, он был в капроновой маске, и лица его я не видела. Но я видела его галстук!

Вот тебе и путь к сбору информации. Раз Коготь не хочет вступать со мной в контакт, попробую добиться взаимности у второго участника покушения на мой суверенитет.

Фирма «Хаус», представляющая в Тарасове интересы германской компании. Теперь я хоть что-то о ней знаю. Вернее, об одном из ее сотрудников. А это уже причина для визита.

Адрес фирмы мне был хорошо известен. Она находилась в самом центре, в здании старейшей тарасовской гостиницы, не выдержавшей конкуренции и раздавшей все свои комнаты-номера в аренду. Только тем она и держалась еще в нелегкие экономические времена.

В «Хаусе» меня ждал еще один сюрприз.

Не успев войти в фойе гостиницы, я получила море информации, хотя и не ту, которую предполагала.

Слева от лестницы, на широкой квадратной колонне, висел огромный фотопортрет того человека, с которым я собиралась познакомиться.

В траурной рамке.

Подпись под фотографией сообщала, что вице-президент фирмы «Хаус» Сергей Васильевич Машинский погиб вчера в автомобильной катастрофе. Коллектив фирмы скорбит… Светлая память… Соболезнования вдове… Весь традиционный набор ритуальных фраз.

Этот канал информации закрыт навсегда.

Я не сомневалась, что «автомобильная катастрофа» — дело рук Когтя. Подробности меня не интересовали. Но я не верю в совпадения. Если люди, окружающие Когтя, исчезают, это не может быть цепью случайностей.

Как говорил один из моих любимых литературных персонажей, «кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится».

Единственное, что мне теперь нужно, — понять Когтя.

Все, что я о нем знаю, не дает разгадки, не складывается в единую логическую цепь. Я просто не понимаю этого человека.

Кто может мне помочь?

Те, кто хорошо знает Когтя.

Но таких людей немного, и никто из них для меня, пожалуй, не доступен.

Жена.

Вторые сутки лежит в ванной с перерезанными венами.

Партнер по бизнесу.

Первые сутки лежит где-то в морге.

Старый друг, одноклассник, помощник.

Не первые уже сутки сидит в подвале, посаженный туда самим Когтем. И выпускать его оттуда нельзя, если только я не хочу пополнить собою список свежих трупов.

Все? Пожалуй…

…Пожалуй — нет! Ведь не вдвоем же они в классе учились. На фотографии, помнится, было человек двадцать пять. Хоть кого-то из них я смогу срочно разыскать?

Последнюю фразу я додумывала уже за рулем, включая с места третью скорость. Какую школу мог кончать Коготь, сколотивший свою группировку в Зоне отдыха имени Короленко? Коготь, дом которого граничит с парковой оградой.

Конечно же, только пятьдесят девятую, расположенную фактически на территории парка. В ней всегда училась, учится и будет учиться вся парковая шпана.

Возможно, остался кто-нибудь из учителей, кто вел уроки в этом классе. Хотя, может быть, никого и нет уже, прошло-то лет восемнадцать.

Впрочем, что гадать, сейчас все и узнаю, оборвала я себя, подруливая к свежевыкрашенной школьной ограде. В сентябре все школьные ограды сверкают свежей краской. Захватив из «бардачка» фотографию выпускного класса, на которой Когтев и Сапелкин прощались со школой, я направилась на розыски учительской.

Руководствуясь указаниями стоящих на входе старшеклассников-дежурных, я поднялась на второй этаж и на двери второго кабинета справа обнаружила табличку с надписью «Учительская». До перемены было еще минут десять, и в учительской одиноко грустил пожилой мужчина в тренировочном костюме, судя по всему учитель физкультуры. Тренированная фигура выдавала в нем бывшего спортсмена. Я прервала его воспоминания о былых спортивных победах вопросом, не работал ли он в этой школе восемнадцать лет назад.

— Восемнадцать лет назад я не работал. Я, дочка, в футбол играл…

Решив, что сказанного достаточно, он опять замолчал и уставился в окно.

Вид из окна, на мой взгляд, ничего особо интересного в себе не заключал, поэтому я решила вновь отвлечь его от созерцания кустов на окраинном пустыре соседнего со школой парка.

— А кто-нибудь из сегодняшних ваших учителей работал в то время? Видите ли, я журналистка, пишу книгу об одном из выпускников вашей школы… Очень хотелось бы поговорить с кем-то из старых учителей. Ведь роль школы в жизни каждого человека огромна, я не могу пройти мимо этого периода в жизни моего героя…

— Героя… Все они у нас герои. Милицейских сводок… Впрочем, извините. Сентябрь — всегда сложный месяц. Трудно ребятам отвыкать от летней свободы… Лет двадцать Мария Григорьевна у нас работает, но сейчас она на больничном. Есть и другие. Я-то сам не подскажу больше… Вы обратитесь к завучу, Ольге Николаевне, она поможет. Она про школу все знает…

Он поводил пальцем по лежащему на столе под стеклом школьному расписанию.

— Она в соседнем кабинете литературу сейчас ведет у одиннадцатого класса. Да она и сама все расскажет. Ольга Николаевна как раз лет двадцать назад нашу школу окончила.

Поблагодарив бывшего футболиста, я вышла в коридор вместе со звонком на перемену. Широкий школьный коридор взорвался звуком и движением. Никогда в жизни не согласилась бы я работать в школе. Этот хаос передвижений, криков, желаний, симпатий и антипатий, не поддающийся никакому логическому упорядочению, — абсолютно чуждая для меня среда. Слава Богу, мой одиннадцатый класс давным-давно отшумел своими любовными страстями, и с тех пор школа меня оставила в покое и не входила в мое жизненное пространство. Я сегодня, наверное, впервые после выпускного вечера оказалась в среднем учебном заведении.

Оглушенная шумом и мельтешением перед глазами разнокалиберных ученических тел обоего пола, я едва не упустила вышедшую из кабинета Ольгу Николаевну. Я была уверена, что никогда эту женщину не видела, но ее лицо мне кого-то смутно напоминало. Кого, я так и не сообразила и решила не мучить свою память.

— Вы ко мне? — безразлично-приветливым тоном спросила она меня. — Пройдемте ко мне в кабинет.

Худенькая и невысокая, Ольга Николаевна уверенно рассекала штормящее море школьной перемены, оставляя за собой кильватерный след свободного пространства. Я пристроилась у нее за спиной и с удивлением наблюдала, как изменяется траектория мчащихся прямо на нее учеников, ни один из которых в нее не врезался и даже не задел. Меня же за одну минуту, которую я простояла в школьном коридоре, ожидая Ольгу Николаевну, дважды чуть не сбили с ног.