Екатерина Лесина - Поверженный демон Врубеля

Зинка замолчала, надувшись.

– Десять тысяч, – повторила она шепотом. – Десять…

– Валентина как приехала, так я ей в тот же день… пусть сама скажет… она хорошая девушка. Тихая. Незлобивая…

– Спасибо.

– Да не за что, – Галина отбросила пергидролевую прядку. – Так, значится, не сам он?

– Иван?

– Ну… как сказали, что от паленой водки помер, я сразу подумала, что туточки неладно… деньги эти… и помер… и еще мужик тот…

– Какой мужик? – Стас подобрался.

– Ну… тот… который к Ивану приходил… я-то… оно как вышло… я домой забежала… на минуточку… оно ж так вот… получилось.

На тот вечер у Галины имелись весьма определенные планы, связанные с новым знакомым. В отличие от знакомых прежних он был внушителен и производил впечатление человека солидного, с серьезными намерениями.

А оказалось – алкаш.

Сия неприглядная истина открылась Галине на втором часу посиделок, которые медленно переросли в обыкновенную пьянку. Знакомый опрокидывал стопку за стопкой, почти не закусывая, многословно жаловался на жизнь, на начальство и погоду. На бардак в стране.

На поясницу.

И Галина осознала, что с личным счастьем у нее точно сегодня не выйдет.

Домой она сбежала под благовидным предлогом, настроившись на тоскливую одинокую ночь, но… позвонила старая подруга, столь же неустроенная в жизни, и предложила съездить на дачу. Галина согласилась, оговорив, что домой все же заскочит. Не ехать же, в самом-то деле, в платье бархатном, дача, она иного требует.

В квартиру Галина входила крадучись, опасаясь, что Жорик услышит.

Выйдет.

Денег клянчить начнет или приставать, чтобы выпила за компанию, и не отцепится же, пьяненький, он делался приставуч и зануден. Нет, этакого Галина не желала. И шла по коридору на цыпочках. Тогда-то и услышала голоса. Сперва подумалось, что Жорик с Иваном сели, но после стало ясно, что если один голос и вправду Иванов был, то второй – незнакомый.

Мужской.

Определенно мужской.

– Я не знаю, об чем они говорили, – Галина присела. – Не слышно было… но вот сам голос… такой, знаете ли, густой… баском… а нет-нет и соскакивал… и спорили будто… то есть этот, который с баском, чего-то от Ваньки хотел, а тот, стало быть, не соглашался…

– И что было дальше?

– Да ничего… я переоделась скоренько и ушла.

– Они еще спорили?

– Н-нет… тихо стало… почти тихо… то есть свет горел… и говорили, но уже как-то тихо, что ли… не шепотом, обыкновенно. Да и не прислушивалась я!

– И гостя этого не видели?

– Нет.

На этакую удачу Стас и не рассчитывал.

– Только, – добавила Галина, – он это… коньяк принес… Ванька-то больше водочку жаловал. И в одиночку не пил…

Открыли не сразу.

А открыв, не спешили впускать. Людмилу разглядывали в щель внимательно, настороженно даже.

– Вы ко мне? – поинтересовалась Валентина.

– К вам.

– Проверять будете?

– Нет. Я… хочу поговорить о вашем дяде.

Валентина вздохнула, но дверь открыла. Посторонилась, впуская, а стоило Людмиле войти, как дверь и заперла, на ключ и на цепочку.

– Тапочки возьмите, пожалуйста.

Валентина оказалась бледной невзрачной девицей той внешности, которая имеет обыкновение меняться крайне медленно. И возраст Валентинин никак не определялся. Ей могло быть и шестнадцать, и двадцать шесть, и куда больше. Она была худа и долговяза. И просторный байковый халат, в который Валентина куталась, лишь добавлял ее фигуре угловатости.

– Мой дядя был хорошим человеком… и документы оформил правильно… я здесь на законных основаниях живу.

Видать, вопрос документов, Пряхиным оформленных, и законности Валентининого пребывания в квартире был болезненным.

Три замка на двери.

Цепочка.

И сама дверь металлическая, массивная. Видно, что поставлена недавно.

– Прежнюю Зинка сломала, – Валентина набросила покрывало на кровать. – Извините, я спала… после смены только… и я не проститутка. Я диспетчером работаю. Такси.

Она вздернула подбородок.

– Вас, похоже, крепко… достали.

– Достали, – слабо улыбнулась Валентина. – Это верно сказано… Зинка-то рассчитывала себе комнату прибрать… двадцать пять квадратных метров.

Комната выглядела просторной.

Потолки высокие. Окно во всю стену. Прозрачные гардины… мебель новая, хотя и недорогая. Кровать. Комод. И пара полок. Узкий столик. Стул.

– Присаживайтесь. Я одна тут живу… и про дядю вряд ли расскажу многое. Мы с ним и не виделись-то… созванивались вот… мама его недолюбливала. Говорила, что пропащий он человек.

Валентина вздохнула и пригладила рукой встрепанные волосы.

– Она у меня очень правильной была… замуж вышла рано, за лейтенанта… с ним и уехала. Колесили много по всей стране. Потом осели за Уралом. Квартиру дали трехкомнатную. Папа до подполковника дослужился. Мои сестры… они мамины ожидания оправдывали.

Людмила кивнула.

Оправдать чьи-то ожидания – непростая задача.

– Отличницы… и в институты поступили. Машка – в медицинский, Ксанка – в педагогический… а я вот… рисовала хорошо, но и только. А рисование – это несерьезно.

– Как и музыка.

В музыкальную школу Людмилу отдали, потому что так было принято. А Людмиле понравилось. Слух у нее был абсолютный. И голос хороший, но мама воспротивилась.

Какой вокал?

Только фортепьяно… или на худой конец цимбалы… с цимбалами у Людмилы сладить не получалось. Но музыкальную школу она окончила с устойчивым отвращением к инструментальной музыке вообще и к цимбалам в частности.

– Да уж… и музыка, – Валентина присела на кровать. – Хотите чего-нибудь? Чаю не предложу, это на кухню надо выходить, а там…

– Зинаида.

– Пока я приехала, она из комнаты вынесла все, что было… мне вещей не жаль, дядя говорил, что у него ничего ценного нет, а вот картины… Я спрашивала, куда она девала. А Зинка делает большие глаза, мол, понятия не имеет, о чем это я. Не было картин никаких… вы не подумайте, я понимаю, что они ничего почти не стоят, но это же память! Я с дядей познакомилась, когда на выставку попала… то есть я рисовала, и мои работы в школе первое место заняли… мама тогда не слишком довольна была. Сказала, что лучше бы я так училась, чтобы первой… а картинки – это несерьезно. Рисованием жив не будешь.

В голосе Валентины проскользнули обиженные ноты.

– Тогда про дядю моего упомянула… что он всегда рисовал, а из этого ничего хорошего не получилось. Мне жуть до чего интересно стало, как это… я и нашла адрес. Мама все адреса хранила, она у меня очень аккуратная была… вот и написала письмо. Не думала, что ответит. А он ответил. Потом еще созванивались… он очень хорошим человеком был.

Валентина опять вздохнула.