Екатерина Лесина - Поверженный демон Врубеля

– Садитесь куда-нибудь.

Леонид огляделся и губы поджал, явно квартира эта была ему не по вкусу. К другому привык?

– Мне сообщили, что вы забрали Ольгу…

Сообщили? Интересно, та медсестричка? Или же доктор? Главное, что выяснить, с кем Ольга уехала, было несложно. Недаром на пропускном пункте документы требовали.

– Вы не отрицаете… – Леонид нервно расхаживал по комнате. – Вы… я понимаю, что вы хотели как лучше, вот только… Ольга… ее душевное состояние… вы понимаете, что причинили ему непоправимый ущерб?

– То есть вы брат и сестра?

– По отцу, – уточнил Леонид. – Но теперь… пожалуй, правильно будет сказать, что Ольга – моя единственная родственница…

…А он, стало быть, единственный родственник в той степени родства, которая позволяет претендовать на наследство.

– И вы от родственной любви ее накачали?

– Что, простите? – искреннее удивление.

– Успокоительными.

– Я? Вы имеете в виду, что я… – Леонид покраснел и к галстуку потянулся. – Я понимаю, как это выглядит со стороны, но… но я… я желаю Ольге только добра! Господи… вы полагаете, что я… я… ну конечно…

Он дергал несчастный галстук, и Стасу казалось, что еще немного, и галстук этот разорвется пополам, а может, не галстук, но тонкая шея Леонида не выдержит напора.

– Боже мой… я понимаю теперь, как все выглядит со стороны… глупо… невероятно глупо… я пытаюсь отправить сестру в сумасшедший дом… выставить безумной, чтобы завладеть ее наследством… вот только…

Галстук Леонид выпустил и пальцами пошевелил.

– Никакого наследства нет… давно уже нет… оно было, да… состояние… но вовсе не миллионы… слухи всегда преувеличивают. А Ольга… Ольге нравилась шикарная жизнь… и эта ее благотворительность. Искупала вину, я думаю… но главное, что у нее теперь почти ничего не осталось.

А вот это было новостью, и новостью неприятной. Если все на самом деле так, как говорит Леонид, то и мотив исчезает.

– Вы думаете, что я пытался выставить ее безумной, но правда в том, что Ольга на самом деле безумна… она всегда была немного одержимой… а теперь вот…

– Рассказывайте, – велел Стас.

И Леонид вновь вздохнул.

– Пообещайте, – он уставился печальными очами на Стаса, – что этот разговор останется между нами… я буду отрицать… и у вас нет никаких доказательств. Ольга же… она просто больна… и я прослежу, чтобы она никому больше не причинила вреда.

– Рассказывайте, – повторил Стас.

Обещать что-либо он не собирался.

И вообще… не нравился ему этот тип. Леонид же, присев на самый краешек дивана, заговорил.

О том, что у него имеется сестра, Леонид узнал довольно рано. Лет этак в восемь или девять, в общем, когда уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, о чем говорят родители. В тот раз мама устроила скандал.

Нет, она была женщиной вовсе не скандального характера, напротив, отличалась нравом спокойным, сонным даже. Была мила, тиха, идеальна во всем, от миловидной, но неброской внешности до умения вести хозяйство. Позже Леонид решил, что именно за эту идеальность, а еще за деда, директора завода, отец и выбрал маму. Он же являл полную противоположность супруге. Яркий. Громогласный. Улыбчивый.

Норовистый.

Он мог вспылить из-за мелочи, но вскоре остывал и просил прощения.

Брался за ремень после родительского собрания – а что сделать, если с учебой у Леонида не ладилось, после раскаивался, подарки приносил, приговаривал, что учеба – это не главное… нет, родителей своих Леонид любил.

И тем странней было, что на сей раз ссору начала мама.

Она что-то говорила, тихо, зло, и отец краснел, смущался… а потом вдруг схватил со стола чашку и запустил в стену.

– Да что ты понимаешь! – от отцовского голоса квартира содрогнулась. – Я мужчина! У меня есть потребности!

– У тебя есть обязанности, – жестко ответила мама. – По отношению ко мне и Ленечке…

Она всегда называла Леонида Ленечкой, ласково и необидно.

– И что? Разве я был плохим мужем?!

– А разве нет?

Он кричал что-то еще, кажется, маму обвинял, а в чем – Леонид так и не понял. Мама слушать не стала. Вышла из кухни, прикрыла дверь.

– Собирайся, – сказала она Леониду, – мы уезжаем к дедушке.

Дедушку Леня не любил. Тот был мрачен, строг и вечно ругал маму за то, что она с Леонидом возится, вырастит слабака, и ехать не хотелось совершенно.

– Надолго? – уточнил Леонид, потому как спорить с мамой было бессмысленно.

– Не знаю. Возможно, навсегда.

– Почему?

Она никогда ему не врала. И сейчас не стала.

– Потому что твой отец поступил очень непорядочно.

Мама побледнела даже.

– Он завел себе другую семью.

Леонид сначала не понял, как это, другую семью. А мама объяснила:

– У него другая женщина. И она родила ему ребенка…

– Зачем ты это говоришь ему?! – отец был зол. Нет, злым Леонид его уже видел, но та злость не имела ничего общего с нынешним его обличьем.

Белый. С выпученными глазами. С пятнами красными на висках. И дышит так, тяжело.

– Затем, что Ленечка имеет право знать, что у него есть сестра. Как ее назвали?

Отец ушел, хлопнув дверью. Наверное, понял, что, оставшись, наговорит много лишнего. А мама собрала вещи, свои и Леонида. У деда жили две недели, и дед был недоволен. Он пытался что-то говорить маме, но та слушать не желала.

– Я терпела, – как-то сказала она, – столько раз закрывала глаза на его шашни, но это уже слишком…

Отец появлялся.

С цветами. С конфетами. И железную дорогу Леониду привез, о которой он давно мечтал, только на маму это не действовало.

– Ты понимаешь, что разводом убьешь его карьеру? – дед злился, только не понять на кого, на маму или на зятя.

– А он думал о карьере, когда решил сойтись с этой девкой? Или, может, обо мне думал? Да что там… обо мне он никогда не думал. Так почему я должна беспокоиться о его карьере?

От ссор, от разговоров этих Леониду становилось дурно. Но о нем вдруг позабыли, все, даже мама, которая прежде, случалось, надоедала постоянной своею заботой.

– Он знает мои условия, – ответила она деду. – Примет, я дам ему шанс. А нет… я не хочу больше мучиться. Я еще живая…

Что за условия такие, Леонид не знал. Но отец их, очевидно, принял, если мама решила вернуться. Правда, дома все изменилось. Нет, внешне-то оставалось по-прежнему, разве что отец теперь возвращался рано и в командировки почти не уезжал. А если уезжал, то мама ему звонила, чего никогда прежде не делала. И разговаривала так… вроде ничего плохого и не говорила, напротив, расспрашивала обо всем, но Леониду от самого тона ее ледяного становилось неуютно.

Отец был мрачен.

Он садился за стол и ел, не глядя, что ест. И мамину стряпню больше не нахваливал, а после ужина заваливался с книгою на диван или телик включал, смотрел что-то… не проверял дневник, не рассказывал забавных историй, как прежде… он вообще будто забыл, что у него есть сын.