Клод Изнер - Всюду кровь

– Это нервный срыв, – уверенно заявил Селим. – Я же говорил, он не в себе. Вместо того чтобы принимать ванну…

– Ты еще будешь мне выговаривать из-за какого-то несчастного душа? После целого дня на набережной мне нужно расслабиться!

– А ему нужно что-нибудь укрепляющее.

– Мм… у меня есть пастис…

– Это лучше, чем ничего. Помоги мне, его надо уложить.

– Да, но сначала сними с него башмаки, он мне все белье перепачкает.

– Ты с ума сошла? Потом, успеется, – прошипел Селим.

Стелла с обиженным видом нагнулась, чтобы ухватить Миро. С большим трудом им удалось перенести его на кровать.

– Лед в пастис класть? – злобно спросила Стелла. – Селим, пахнет горелым!

– Черт, мой бекон!

Миро проваливался в темный колодец, открывшийся как раз под ним, в середине матраса. Ему непременно нужно было за что-то ухватиться, остановить падение – лишь бы не оказаться снова там, в душной комнате, залитой кровью Нелли.

– Миро, Миро, ты меня слышишь? Приподнимись-ка, я подложу подушку тебе под голову, вот так, молодец. Ты меня узнаешь?

Почему у этого придурка темные волосы? Эшли ведь блондин. И где его лошадь?

Образ Селима заслонил героический всадник, резво скачущий на лошади через поле битвы. Затем и этот образ рассеялся: стройный силуэт в седле сгорбился, превратившись в Гарпо Маркса [62], который бросился на Миро, размахивая огромными ножницами. Миро потерял сознание.

– Динь-динь, вот и первая помощь! – воскликнула Стелла, входя в комнату со стаканом пастиса в руке.

– Не теряй времени даром, он вырубился, – сообщил Селим. – Давай лучше подождем, пока он придет в себя.

– Может, побрызгать на него холодной водой? Или вызвать врача?

– Зачем? Кажется, он спит, да и выглядит теперь совершенно спокойным. Давай поужинаем, а там посмотрим.

Они съели пережаренный омлет, обсуждая, что же могло довести Миро до такого состояния. Пришли к выводу, что причиной срыва могла стать неудача на любовном фронте. Стелла вспомнила, как к Миро на набережную недавно заходила какая-то молодая женщина.

– Кстати, она приходила и во второй раз, ты ее тогда видел, с ней еще была какая-то тощая девица, которая будто аршин проглотила. И разговаривала она так, словно у нее полный рот жвачки.

– Я ее помню, – задумчиво ответил Селим. – Но была еще одна женщина. Когда я заходил за чемоданом, я застал его в постели с очень симпатичной брюнеткой.

– Ничего себе, вот это новость! Никогда не подумала бы, что Миро ведет двойную жизнь. Он всегда так серьезен, так поглощен своими книгами. Да уж, внешность обманчива. Ну и дела!..

Лицо Стеллы приняло мечтательное выражение, на губах заиграла улыбка.

– Но ты-то его не пыталась соблазнить? – вдруг заволновался Селим.

– Нет, никогда, хотя недавно кое-что было, он прислал мне на мыло подсолнухи – надо думать, так у него принято дарить женщинам цветы. Он ведь парень скромный… наверняка хотел показать мне, что…

Она не закончила фразу, одновременно забыв опустить вилку, которой она рисовала в воздухе круги.

– Наверное, он слишком рассуден , чтобы объясниться…

– Правильно говорить «рассудочен», – сухо прервал ее Селим.

– Ты вздумал учить меня моему родному языку? Я все правильно говорю! – распалилась Стелла.

– Посмотри в словаре, если мне не веришь.

Вместо того чтобы признаться, что в ее квартире таких вещей не водится – всю библиотеку Стеллы составляла обширнейшая коллекция дамских романов, она предпочла надуть губы, сложив руки на груди. Селим не выдержал, и конец этой ссоре положил долгий поцелуй, прерванный донесшимся из спальни стоном.

– Миро! – хором воскликнули они.

Приподнявшись на кровати, Миро в ужасе смотрел на них невидящим взглядом.

– Нужно… вызвать… врача, – бормотал он. – Может быть, она не… Ужас какой, мы все сделаны из крови и кожи, достаточно одного отверстия, и все выливается наружу, как у… кукол, которые умеют говорить. Ведь можно все вернуть, все зашить, и она оживет…

– Он бредит, – шепнула Стелла. – Я принесу успокоительное. Побудь с ним.

С тех пор как Селим лишился чувств, когда у него как-то раз брали кровь, он старательно избегал всяких разговоров на эту тему. Поэтому он попытался, стоя на почтительном расстоянии от кровати, на свой лад отвлечь Миро.

– Мой приятель Диего познакомился с одним типом, у него есть доступ в какое-то богатое поместье. Они собираются продавать тамошнюю библиотеку. Я, конечно, рассказал ему о тебе. Что скажешь, если…

– Это не я! Домработница придет только завтра утром, они еще не напали на мой след… Да, но кто запер дверь? Нужно вернуться туда и все убрать, но у меня нет ключа!

– А кто у нас сейчас выпьет водички, в которую я добавила чуть-чуть лекарства? Давай, Миро, глотай, это тебе поможет.

– Врач… ты с ним говорила?

– Конечно, мой цыпленочек, и он велел тебе хорошенько поспать, завтра будешь свеж, как огурчик!

Миро сделал так, как велела Стелла. Он вдруг испытал безграничное спокойствие. Он выпил воду, пока Стелла поддерживала ему голову, и опять вытянулся на постели. Он будто бы снова стал маленьким больным ребенком, окруженным внимательной и нежной заботой любящей матери. Ему захотелось поцеловать мадам Жасси, но он уже провалился в сон.

– Я дала ему двойную дозу, он будет спать тысячу лет!

– Но это хоть не опасно?

– Ну что ты! Я принимала это лекарство, когда у меня была депрессия, так что…

– Какая еще депрессия?

– Когда мой брат с женой и детьми погиб в автокатастрофе, три года…

Она не смогла сказать больше ни слова и, содрогаясь от рыданий, упала на кровать. Селим в ужасе смотрел на нее, не смея двинуться с места.

– Может, тебе тоже успокоительного?

– Не стоит… это пройдет! – промычала Стелла, прижимаясь к нему.

Селим так и не спросил у нее, часто ли она называет Миро «своим цыпленочком».

26 октября

Селим ушел рано утром – отправился на четвертую линию метро, где его ждал Диего. Стелла позволила себе понежиться на раскладном диване до девяти утра, зная, что Миро спит сном младенца. Затем она неспешно приняла пенную ванну, с четверть часа покрутила педали велотренажера и, проголодавшись, позавтракала. После завтрака она вышла в магазин – багет, круассаны, апельсины и несколько банок пива. На обратном пути, едва волоча тяжелую сумку с покупками, она заглянула в почтовый ящик. Там лежал одинокий голубой конверт без марки, на котором было написано: «Для Миро Жасси». Умирая от любопытства, Стелла повертела конверт в руках. «Получается, он кому-то сказал, что переночует у меня? Странно, а мне показалось, что он не планировал зайти, что все получилось внезапно. Что-то здесь не так».

Поднос ломился от яств. Кроме круассанов, апельсинового сока и тостов с маслом, Стелла принесла Миро ломтик ветчины, остатки соуса, винегрет, блюдце с орехами и кусочек сыра. К тому же ей удалось втиснуть на поднос чашку черного кофе, сахар и маленькую вазочку с искусственной розой. Она нарядилась в костюм Энни с Дикого Запада и, включив кассету с музыкой из «Унесенных ветром», приблизилась к Миро, который с трудом пытался разлепить глаза.