Елена Михалкова - Нежные листья, ядовитые корни

– Пожалуйста, вернись! – надрываюсь я в спину женщины. Но она упряма. А самое главное, ей не дано слышать меня и мне подобных. У нее внутри живут лишь ее собственные голоса, чужим там нет места.

Из-за дерева выходит вторая. Она не улыбается, вернее, не улыбается лицом, но я вижу, как гнилое ее нутро сотрясается от внутреннего смеха. Как легко ей удалось одурачить эту простофилю!

– Не трогай, не трогай ее! – прошу я.

Но взывать к ней – то же самое, что взывать к дьяволу. Черная плесень так сильно разъела ее, что я понимаю: человеческого здесь осталось мало.

Я скольжу вокруг них, я мечусь, и деревья отвечают моим мольбам гулким скрипом.

– Что-то ветер разгулялся, – замечает одна.

– Апрель! – с усмешкой отвечает другая.

А больше они ничего не успевают сказать. Та, вторая, наносит удар – и ее жертва падает навзничь.

– Нет!

Ветер, которого я прежде даже не замечала, подхватывает меня и относит в сторону – как сухой лист, отмерший и бесполезный.

Они столкнулись с Илюшиным у лестницы на первом этаже.

– Нет ее нигде, – выдохнула запыхавшаяся Маша, не обращая внимания на недоуменные взгляды окружающих. Они втроем и в самом деле представляли собой странное зрелище: взмыленные и покрасневшие, словно бежали кросс по бесконечным коридорам «Тихой заводи».

– И Викентьев уехал! – поморщился Макар.

– Как уехал?!

– У него же не одно дело в производстве.

«А Мотя? – чуть не воскликнула Маша. – А мы?!»

– По комнатам прошлись, – тем временем вполголоса отчитывался Бабкин. – Все закрыты и везде тишина.

– В подсобках всяких?

– Первым делом. Туда, где Машка нож нашла, она сразу рванула. Никого.

– И ключ на месте?

– Да.

– Положим, в номере она ее убивать не будет…

– Слушай, здание старое, здесь тысяча закутков и подвалов, о которых мы не знаем. Она заманит ее туда под любым предлогом. Потом вернется.

Илюшин напряженно соображал.

– Придется к администратору, – решил он. – Объясним ситуацию. Второй труп ему нужен не больше, чем нам.

Маша с ужасом взглянула на них. Слово «труп» не могло относиться к такой живой Моте.

– Она где-то в отеле, совсем рядом! – вслух думал Бабкин. – От звонка до того момента, как мы попали в ее номер, прошло не больше двух минут. Куда можно уйти за две минуты?

– Куда угодно. У Зинчук было достаточно времени, чтобы все здесь разведать.

Макар обернулся к Маше:

– Посмотри, пожалуйста, план здания.

Откуда-то царственно выплыла старший администратор – та самая, которую Илюшин назвал демонической теткой, – и сыщики отвели ее в сторону. До Маши доносились обрывки диалога: «Сама позвонила… Нет в номере… сколько прошло?.. Нужны люди…»

«Не станет эта, с львиной гривой, ничего предпринимать! – Маша стиснула зубы. – Скажет, чтобы вызывали полицию. Да и кого она отрядит на поиски? Горничных? Официантов?»

Однако она не учла, что противостоять напору Илюшина мог редкий человек. Тремя фразами он обрисовал ситуацию так, что администратор проявила признаки острой тревоги.

– Девочки, вызовите мне Аркадия, – попросила она двух русалок за стойкой.

В Маше снова всколыхнулась надежда. Сейчас придет неведомый Аркадий, ключник с тяжелой громыхающей связкой, и покажет им все тайные места «Тихой заводи».

– Надо собрать всех Машиных одноклассниц, – донеслось до нее, и она обернулась к Илюшину, – посмотреть, кого не хватает.

– Как их соберешь? Номер ни одна не открыла.

– Спят? Уехали?

– Никто сегодня не выезжал, – стараясь выдерживать деловитый тон, сообщила русалка. Но на лице ее было написано такое искреннее детское любопытство, что Маша снова отвернулась к плану здания.

Ее грызло чувство собственной беспомощности. И еще – стремительно утекающих минут. Часы отсчитывали разное время для них и для Моти Губановой. Почему они ничего не делают? Почему до сих пор не начали искать, куда она могла уйти?

– Горничной не откроют…

– …тогда пожарную тревогу!

Это Сергей. «Пытается вычислить, кто ушел вместе с Мотей», – поняла Маша.

За ее спиной обсуждали что-то горячо и бурно, к администратору присоединился Аркадий, который, как выяснилось, отвечал за всю электрику в здании. Вызвали двух охранников и сразу одного отправили с рацией в какие-то подвалы корпуса «А». Маша зачем-то поискала на схеме подвалы, хотя даже корпуса «А» не нашлось. Постояльцы отеля, проходя мимо, любопытствовали, что происходит. Понемногу из них собралась инициативная группа.

– Собрание? – волновалась молодая женщина.

– Трубы дали течь, – авторитетно пояснял седовласый господин с тростью.

– Ну что вы говорите, какие еще трубы! – раздражалась администратор. – Проходите, пожалуйста, не устраивайте столпотворения…

– И все-таки что случилось?

– Кто-нибудь, дайте план!

Треск рации.

– Валера, Валера, что там у тебя?

Снова треск. Маша сначала вслушивалась, но потом заметила за стеклянными входными дверями то, что заставило ее разом забыть обо всем происходящем рядом.

К зданию через парк шел, покачиваясь, подросток лет четырнадцати. Маша пару раз видела его в столовой с родителями: взрослые молча ели, мальчик играл на планшете. Даже через стекло ей бросилось в глаза, что он очень бледен. И эта дерганая походка…

Парень вошел в отель, сделал несколько шагов и остановился посреди холла.

– Там женщина, – хрипло и громко сказал он. – Под деревом.

«Мертвая», – подумала Маша без всяких эмоций.

– Мертвая, – добавил мальчик, и вдруг подбородок его запрыгал.

Оцепенелая тишина накрыла всех, будто колпаком. Маша видела, как шевелятся губы у русалки за стойкой, но с них не срывалось ни звука.

Первым пришел в себя Бабкин.

– Вызывайте полицию и «скорую», – непререкаемым тоном приказал он и перехватил за руку второго охранника, бросившегося к дверям: – Куда? Стоять!

– Посмотреть надо…

– Хочешь следы затоптать? Смотри, чтобы никто не выходил из здания. Алина Львовна, врача сюда, пусть спускается.

Администратор уже тыкала пальцем в кнопки телефона. Бабкин обернулся к подростку:

– Где она?

– Я п-п-п-п-покажу!

Не доходя до ели, мальчик остановился.

– Она там… лежит, – шепотом сказал он. – Ноги торчат.

Дерево высилось над парком, простирая лохматые ветви во все стороны. Грязное, уродливое, страшное. Над ним теснились мутно-сизые облака, толкая друг друга, словно зеваки.

– Ты молодец! – Бабкин утешительно потрепал его по плечу, и мальчик с благодарностью взглянул на него. – Беги обратно.

Ледяной пронизывающий ветер налетел на парк. У шарфа, который Макар успел намотать Маше на шею, заполоскались концы, словно их трепал невидимый злобный зверь. С ели посыпались длинные, как кости, иглы.