Галина Романова - Подвенечный саван

– Не верю, – повторил Саня. – Не верю, что все это было затеяно лишь из-за материнской любви.

– А из-за чего еще?

– Из-за денег, например. Владимир сейчас у нас где? Правильно, за границей. Зачем он там?

– Полетел в клинику договариваться о Машином лечении. И…

– И что-то он про деньги в самом начале нам с тобой говорил, так? – напомнил Саня.

– Будто бы говорил. Потом замолчал.

– Вот-вот… Деньги, Жэка! Чую, что все дело в деньгах! Что-то оставил ему отец, чего не оставил дочери и жене. Что-то есть там, в той стране, куда улетел наш мачо.

– Что?

– Не знаю! Но посуди сам… На что он будет лечить Машу за границей? Мама даст? Как же! Она Машу ненавидит! На зарплату менеджера банка? Ага! Да! Там деньги на лечение нужны совсем другие, Жэка…

– А если у него есть эти деньги, то зачем он вообще пошел работать в этот банк менеджером? – Жэка поперхнулся этим словом и долго кашлял со смешком. – Придумают же должность клерку! Зачем работать-то пошел, Саня? Забыл про папины бабки? Не знал?

– Или не мог ими воспользоваться, пока отец жив, а? Как тебе такой вариант? – невзирая на головную боль, оживился Саня. – Игнат, допустим, имел деньги на счетах за границей. Допустим, завещал их сыну. Пока сидел, не мог ими воспользоваться или не хотел. Он же собирался убежать, так? На воле ему эти бабки ох как понадобились бы.

– Погоди, погоди… – Жэка наморщил лоб и потрогал ежик короткой стрижки, к которой, убей, не мог привыкнуть. – Ты хочешь сказать, что Игнат имел деньги за границей, но не позволял никому их тратить, пока был жив. А теперь?

– А теперь его нет. И Владимир, возможно, наследует эти деньги после смерти отца. Мать могла знать или догадываться. Поэтому женитьба сына была ей очень некстати. Женившись, сын мог отказаться делиться. Поэтому она и закрутила всю эту историю. И материнская любовь тут ни при чем.

– Я не знаю, – почесал Жэка макушку. – Может, все так, а может, и не так. Но что это теперь меняет? Машка в больнице с травмами. И…

– И ее здоровье требует длительного восстановления, – проговорил задумчиво Лавров. – А это большие деньги. Возможно, Владимир потратит все, что оставил ему отец.

– И? Куда ты клонишь, не пойму?

– Допустит ли его мама, чтобы он потратил все деньги на Машино лечение? Деньги, на которые она, возможно, рассчитывала?

– А что она может сделать? – Жэка сгреб большущей ладонью креветочные панцири в тарелку, отнес в мусорное ведро, ополоснул руки под ледяной водой.

– Она? Она может унаследовать их после смерти сына, Жэка, – мрачно закончил Саня. – Если она не унаследовала деньги после смерти мужа, она может унаследовать их после смерти сына…

Если Эльза не унаследовала деньги Игната, которые тот очень удачно разместил за границей в нескольких банках, то она может унаследовать их после смерти сына. Так ведь? Так! И это справедливо! Игнат не должен был так поступать со своей женой. Он не должен был оставлять ее ни с чем. Даже после того, как она отказалась от его фамилии.

Эльза имела право на эти деньги. Имела! А их было, по подозрениям Лукина, много больше того, что семья успела потратить за минувшие десять лет и что он успел у них отобрать под предлогом кредиторской задолженности.

Там – за границей – хранились миллионы! Не рублей!

И что, теперь все это достанется Володьке? Этому глупцу, влюбившемуся невесть в кого! Эльза, дурочка, попыталась сопротивляться его чувству. Но так неумело, так неряшливо. Наследила, опорочила свое имя. Ему теперь суетись, подчищай все это дерьмо.

Ну, ничего. Он потерпит. Он постарается. Он не позволит Эльзе сесть в тюрьму. Потому что она нужна ему на свободе. Он должен на ней жениться. Непременно! Во-первых, он уже это озвучил всем партнерам по карточному столу и теннису. Во-вторых, она должна будет унаследовать кучу денег! А на эти деньги он планировал купить маленький остров поближе к экватору. И жить там беззаботно долгие годы, купаясь в роскоши и солнечных лучах.

Но унаследовать деньги Эльза должна как можно скорее. Пока этот засранец не спустил их на лечение своей пассии и еще куда-нибудь. Поэтому…

Поэтому из своей заграничной поездки Володька не должен вернуться живым.

Лукин Вячеслав Иванович смотрел на кончики своих пальцев, сведенных домиком.

Это было очень кощунственно – так думать, жестоко и бесчеловечно, но…

Но думать по-другому он не мог. Он был адвокатом и всю свою жизнь по большей части имел дело с мерзавцами. Кого только ему не приходилось защищать! Убийцы, воры, насильники, наркодилеры… И когда ты пытаешься отыскать лазейку в законодательстве, намереваясь обелить черное, оправдать ее, то волей или неволей часть этой черноты просачивается в твою душу. Заражает ее грязью, цинизмом, алчностью.

Да, он стал именно таким – циничным и алчным, но с безупречной репутацией. В отличие от Эльзы, которая что-то безобразное сотворила со своим именем.

– Что мне делать?

Вопрос, на который осмелился мужчина, сидевший напротив Лукина в его кабинете, заставил Вячеслава Ивановича вздрогнуть. Он отвел взгляд от кончиков своих пальцев, сложенных домиком, посмотрел на человека, застывшего на стуле напротив.

– А что бы вы хотели? – холодно осведомился Лукин.

– Сима сказал, что я могу обратиться к вам за помощью. – Широкие плечи мужчины поднялись и опустились, глаза смотрели требовательно. – Он сказал, что за все уплачено.

– За что за все? – уточнил, не меняя тона, Лукин.

– Ну… Ваши услуги оплачены им. И помощь мне.

– Помощь? – Рыжие брови Лукина поднялись. – В каком смысле помощь вам?!

– Мне надо исчезнуть куда-нибудь. Уехать, раствориться, чтобы обо мне никто не вспомнил и… Я ведь тоже помогал ему. А вы сами посоветовали Симке это не озвучивать. Двое – это уже сговор. Так вы говорили?

– Допустим.

Лукин достал из футляра очки в изящной золотой оправе. Надел, вгляделся в мужика.

Сильный, наглый, бесстрашный. Такой попрет напролом. И может все испортить. Если…

Если только не использовать его себе во благо.

– Вот он и сказал, чтобы я исчез куда-нибудь. Хотя бы до приговора. Это вы будто так ему посоветовали. И обещали помощь.

Взгляд был настойчив и непримирим. Он станет ждать помощи. Станет ее требовать.

– Поможете? – спросил мужик, и его кадык крупной сливой прокатился по горлу под грубой кожей. – Поможете?

– Так, так, так… Сразу оговорюсь. – Лукин снял очки, с раздражением швырнул их на стол. – За помощь вам мне никто не платил, уважаемый, как вас?

– Михаил, – коротко представился гость.

– Так вот, за помощь вам мне никто не платил. С моей стороны это было лишь советом.

– Как же так?! Симка мне звонил! Он… Что, наврал, да?! Наврал?!