Андрей Константинов - Адвокат. Судья. Вор (сборник)

Андрей едва не заорал от досады. Но он уже готов был плюнуть на все свои амбиции и даже начал снова набирать номер Кудасова, чтобы сказать ему прямым текстом: у меня, мол, убойная информация, и если ты не захочешь со мной встречаться, то сам потом локти свои искусаешь, да поздно уже будет…

Телефон Кудасова оказался занятым. Слушая короткие гудки в трубке, Обнорский матерился вслух не стесняясь, поскольку, кроме него, никого в квартире не было. Андрей все равно дозвонился бы до Никиты Никитича, если бы в его похмельных мозгах не родилась другая «удачная» мысль – связаться с Женькой Кондрашовым, тот как раз оставил номер своего радиотелефона для экстренных ситуаций. А сейчас ситуация – экстреннее бывает, конечно, но лучше не надо… и хрен с ним, с Никитой, в конце концов, можно с Женькой все перетереть, глядишь, у него какая-нибудь идея появится… Кондрашову, несмотря ни на что, Обнорский верил почти как себе и знал, что Женька никогда его не сдаст и не подставит. Может быть, впишется и не во всякую запутку, но, по крайней мере, никогда не сдаст. А это уже много по нынешним-то временам…

В общем, позвонил Серегин на радиотелефон Кондрашову и, услышав Женькин голос, сразу сказал главное:

– Старый, это Андрей, у меня проблемы. Нужно срочно встретиться и поговорить. Долго поговорить. Пару часов минимум.

– Еб тыть, Андрюхин, ну до чего же вовремя, – вздохнул Кондрашов в свою радиотрубку. – Большие проблемы-то?

– Достаточно большие.

– М-да… Придурки тянутся друг к другу… Ты на удивление неоригинален. У меня тоже проблемы, но, надеюсь, проходящие…

– А что у тебя?

– У меня… э-э-э… работа… А твои-то заморочки терпят хоть дня три-четыре? Чтоб я свое говно разгрести успел?

– Н-не знаю, – неуверенно пробормотал Обнорский. – Может, и терпят… Скорее всего, терпят, но только если не больше четырех дней…

– А что случилось-то? – Судя по помехам, Женя ехал куда-то в машине и разговаривал, сидя за рулем.

– Да так… Вписался я тут в одну очень говенную историю с антиквариатом и антикварами… Теперь не знаю, как из нее выписаться…

– Понятно, – протянул Кондрашов. – Да, антиквариат – это тебе не муха на палке. Ладно, не бзди, Капустин, выебут – отпустят…

– Не до шуток мне, старичок. Чувство юмора отбили, – серьезно ответил Андрей.

– Понял, не дурак. Приду в трусах… Кстати, это мысль, насчет трусов-то…

– Да что ты хуйню какую-то плетешь?! – взорвался Обнорский. – Я тебе русским языком объясняю: у меня проблемы, а ты все смехуечки да пиздыхаханьки…

– Ш-ш-ш, – сказал Женя. – Экий ты стал нервный… Так вот, насчет трусов… Предлагаю через четыре дня в двадцать ноль-ноль в сауне на Матросова… Заодно и помоемся. А? Я там зарезервирую все заранее…

– Понял, приду в трусах, – мрачно откликнулся Серегин. – Если жопа цела будет…

– Да ты уж постарайся, – хмыкнул Кондрашов. – И ни в коем случае не читай детективы на ночь. Психоз может начаться. Все, до встречи.

– Пока, – буркнул Андрей гудкам отбоя. Несмотря на то что Женька явно не отнесся к его просьбе достаточно серьезно, Обнорский почувствовал некоторое облегчение и, поворочавшись на своей тахте, даже смог уснуть на пару часов. Обычно не подводившая Серегина способность предчувствовать опасность в этот раз не проявилась никак. Наверное, ангел-хранитель Андрея, спугнутый тяжким похмельем, отлучился куда-то…

Они оба сделали по ошибке – Женя и Андрей. Андрей совершенно напрасно брякнул по телефону про свои проблемы с антиквариатом и антикварами. А Женя вообще сотворил абсолютно недопустимую для бывшего опера дурость: назвал точное место и время их встречи через четыре дня. Но если ошибка Обнорского хотя бы частично объяснялась похмельной нехорошестью мозгов, то прокол Кондрашова вообще не поддавался никаким объяснениям. Возможно, Женя просто не придал особого значения тому, что кто-то гипотетически может срубить информацию о встрече… Кондрашов ведь не прятался в подполье, он был легалом, жил в известном адресе и был достаточно доступен – и для врагов, и для друзей. Если бы его захотели, допустим, арестовать бывшие коллеги – они бы все равно достали… А может быть, Женя, как и многие в 1992 году, еще питал иллюзии относительно невозможности прослушивания радиотелефонов…

Через четыре дня одному из них пришлось расплатиться за ошибку жизнью… Но это случится только через четыре дня. А пока Обнорский спал. И спал его ангел-хранитель…

Ващанов уныло смотрел в своем кабинете по изъятому на каком-то обыске видео американский боевик. Полиция Майами весело и уверенно, с огоньком и бойскаутским задором шла по следам торговцев наркотиками. Это увлекательное занятие американские копы разнообразили балдежами на шикарных пляжах в обществе совершенно умопомрачительных девок, удивительно похожих на двух валютных проституток из «Астории».

Несмотря на нагоняемую такими фильмами тоску, Геннадий Петрович часто крутил американские боевики у себя в кабинете. Подполковнику было приятно ощущать себя намного умнее режиссеров и сценаристов. После таких просмотров Ващанов казался себе очень хитрым и находчивым.

На этот раз провести до конца сеанс релаксации Геннадию Петровичу не удалось – в дверь постучали, и в кабинет впорхнула секретарша Лерочка.

– Чего тебе? – хмуро спросил подполковник.

– Ой, Геннадий Петрович, – затараторила Лера. – Я отпроситься… Можно мне сегодня пораньше уйти по семейным? Я хоть сериал спокойно посмотреть смогу.

– Телевизор и тут имеется, – сварливо ответил Ващанов, но, взглянув в широко распахнутые умоляющие глаза секретарши, смягчился. – Ладно уж. В пять можешь идти. Если новых вводных не поступит…

В дверь снова постучали.

– Ну кто там еще?! – рявкнул подполковник. – Прям как канализацию прорвало, честное слово…

В кабинет вошел Колбасов. Владимир Николаевич казался озабоченным чем-то и все время поглядывал на носок своего правого ботинка.

– А, Володя… Заходи, заходи, – сбавил тон Ващанов. – Что у тебя?

Колбасов выразительно скосил глаза на Леру, которая почему-то не торопилась выходить из кабинета. Подполковник перевел взгляд на секретаршу:

– Тебе еще что-то?..

– Нет, Геннадий Петрович, – щебетнула Лера. – Так я пойду?

– Иди, иди, – закивал Ващанов, но внезапно передумал. – Стой!

Секретарша испуганно замерла у самой двери. Подполковник вылез из-за стола и, поправляя ремень на животике, неожиданно провозгласил:

– Даю тест на сообразительность! Обоим! Скоро всех сотрудников тестировать будем. Людей-то нет… Ну-ка быстро – что такое: висит груша, нельзя скушать? А?

Лера и Колбасов переглянулись и с полминуты молчали, потом Владимир Николаевич кашлянул и осторожно ответил: