Марина Серова - Я стою миллионы

— Ну, в общем-то, это обычное дело, я не знаю подробностей…

— Хотя бы в общих чертах.

— Была у него одна девица — Жаклин Фарно.

— Чем она занимается?

— Она искусствовед, работает в галерее Поля Вилану, в Париже.

— Это все?

— У них был непродолжительный роман месяцев десять назад, потом они, кажется, расстались, — неуверенно протянула Бриджит, — к сожалению, больше я ничего не знаю.

— Благодарю вас, Бриджит, вы мне очень помогли, я надеюсь, мы еще встретимся.

— Подождите, — забеспокоилась миссис Торнтон, — вы же мне что-то обещали.

— Ну, конечно же. Вы знаете, что вашего мужа шантажируют?

— Шантажируют? — переспросила Бриджит, в ее голосе появилась тревога. — Что же с него можно взять?

— Наверное, то, что он получает от вас.

— И вам известно имя вымогателя?

— Некая Клодин Доре, владелица галереи «Виллареаль» в Ницце.

— Эта сучка? Да я ее в порошок сотру! Чем же она угрожает бедному Ридли?

Неожиданно для меня в голосе Бриджит засквозила материнская нежность. «Бедный Ридли»! Не обольщайся, дорогая Бриджит, сейчас ты все узнаешь до конца.

— У нее с вашим мужем был непродолжительный роман. Но Клодин оказалась далеко не бескорыстной. У нее есть компрометирующие Ридли фотографии, которые она собирается предъявить вам, если Ридли не уплатит ей очередную сумму до конца месяца.

— Бедный Ридли, значит, он любит меня, если платит этой шлюхе!

Я потеряла дар речи. Человеческая способность к самообману поистине не знает границ! Бриджит вела себя, как строгая заботливая львица, охраняющая свое нерадивое, но любимое чадо. А я-то еще колебалась, стоит ли ей говорить об этом.

Перед тем как начать разговор, я пыталась успокоить свою совесть тем, что рано или поздно Бриджит все равно бы узнала о неверности Торнтона. Доре не шла на компромисс, и, следовательно, вполне можно было допустить, что Торнтон либо не найдет денег, либо просто откажется платить ей, и тогда Клодин обязательно привела бы свою угрозу в исполнение. А все эти разговоры Ридли, что он сам признается Бриджит, на мой взгляд, яйца выеденного не стоят.

Я считала Ридли слишком малодушным для такого признания, ведь то обстоятельство, что он живет с Бриджит из-за денег, указывает либо на его душевную вялость, или, наоборот, на слишком ярое приспособленчество, которое, проев ему мозги, стало его жизненным принципом.

— Должна по-дружески вас предупредить, что она этими фотографиями грозила шантажировать и вас, если Ридли не заплатит ей.

— Но откуда вы это знаете, если это не бред, конечно?

— Это моя профессия — все обо всех знать.

— Ну, хорошо, спасибо, — протянула задумчиво, как будто что-то решая, Бриджит, — я вам очень благодарна. А с этой крысой я разберусь. Шантажистка гребаная.

Это максимально литературный перевод того, что сказала миссис Торнтон.

Через минуту я уже звонила на вокзал, заказывая билет на вечерний поезд до Парижа.

Денек выдался на славу, и мне захотелось прогуляться по городу. Джинсы, парусиновые туфли, рюкзачок за плечи и — айда.

Я отдала ключ портье и, выйдя на улицу, пошла по направлению к старому городу. Английская набережная, Дворцовая площадь, площадь Массена, бульвар Жан-Жореса, префектура, улица Терасс — меня это не интересовало.

Вот и церковь Сен-Жом. Кварталы старой Ниццы на редкость живописны. Улочки-лестницы спускаются вниз капризными уступами, некоторые из них столь узки, что, если расставить руки, упрешься в стены домов. Я взбиралась все выше и выше, не чувствуя усталости.

Мне попадались довольно экзотические лавочки, торгующие всякой мелочью, на которую так падки туристы: посуда из обожженной глины, сувениры, украшения и прочее. Когда я поднялась на утес Шато, у меня закружилась голова и перехватило дыхание. Не от высоты, а от великолепия открывшейся панорамы: весь город был как на ладони.

Яркая синева залива и такая же — неба, сливаясь вдали, растворяли линию горизонта. Мне казалось, я нахожусь внутри магического лазурного шара.

Оглянулась — сиреневый свет ударил мне в глаза — поля лаванды протянулись по всему пологому склону соседней горы. Ну и красотища!

По другую сторону от меня ярко зеленели виноградники, еще дальше пенились персиковые сады, а у самого подножия загадочно темнели строгие свечки кипарисов.

Окрестности были не менее очаровательны, чем сам город. Тут совсем не было слышно городского шума. Дома боязливо и тесно сгрудились, словно защищаясь от мистраля. Старые черепичные крыши пестрели всеми оттенками — от розового до желтовато-красного.

Попетляв по козьим тропкам, я спустилась к морю. У меня гудели ноги, хотелось пить. К тому же я чертовски проголодалась.

Отдых и обед с легким вином сейчас не помешают. В ресторане «Беф Салейя», как сказано в рекламе, подают фирменные блюда из мяса и рыбы. В него-то мы как раз и заглянем.

Салат шу-флер (цветная капуста, свекла, сладкий перец), буйабесс — марсельский суп из рыбы и прочих морепродуктов, палтус под соусом нонтюа (готовится из крабов), а на десерт — замороженное лимонное суфле. Ну и, конечно, бутылочку «Шато де Берн». И за все удовольствие — двести сорок франков.

Не могла я обойти вниманием и рынок.

Фрукты, травы, цветы. Я прикупила пару симпатичных мешочков знаменитых провансальских специй — обалденно пахнущую смесь из мелко помолотых местных трав.

На рынке царила атмосфера веселой, немного фамильярной доброжелательности, разговоры были пересыпаны шутками, порой на том самом савойском диалекте, который поначалу ставил меня в тупик.

Серебристый «Рено», взятый напрокат, помог мне побывать в Антибе и Грассе — городах, расположенных недалеко от Ниццы.

В Антибе я посетила музей археологии и галерею Пикассо. По пути в Грасс остановилась в Биоте, где побывала в музее Фернана Леже, а в самом Грассе — сердце французской парфюмерной промышленности — в музее Фрагонара и музее духов.

В Ниццу я увозила шикарный флакон «Люн де Мьель». Этот сладкий абрикосовый аромат облегчил мой кошелек ровно на двести пятьдесят франков. За такой же флакон в Париже мне пришлось бы отвалить раза в четыре больше.

На Лионском вокзале взяла такси, чтобы добраться до отеля «Иль де Франс Опера», на улице святого Августина.

Отдав за одноместный номер четыреста восемьдесят франков, почти сто долларов, я поднялась на третий этаж. Бросив сумку и приняв душ, завалилась спать. И, только проснувшись, по достоинству оценила интерьер номера.

Париж

24 мая

11 час 57 мин

Высокие потолки, светло-терракотовая цветовая гамма, широкая, мягкая кровать с полукруглыми массивными спинками из натурального дерева, тумбочка, комод с зеркалом, кресла, ковры, картины на стенах, шторы персикового цвета и такого же цвета покрывало на кровати, стеклянные балконные двери — все выглядело добротно и уютно.