Татьяна Полозова - Хаос и Порядок

— Ничего. — По слогам протянул Марлини, искоса оценивая ее внешний вид. — Ты в порядке? — Почему-то спросил он.

Кетрин бросила на него недоуменный взгляд, и, быстро кивнув, присела рядом с Оливером.

— Привет. А где Барбара? — Поинтересовалась она.

— Уже в лаборатории. — Мельком ответил Уинстер и отошел от женщины, будто само присутствие Кет, угнетало его. — Давно в общине? — Спросил он у Питера, кивнув в сторону трупа.

— Да. В общине с 2001 года. Перешла в язычество после того как ее муж погиб… — Питер замешкался и уставился на Кетрин, не решаясь говорить дальше.

— Ну что? Ее муж погиб? И? — Подталкивала его напарница, уже поднявшись на ноги.

— 11 сентября. — Полушепотом проговорил Марлини.

— О! — Многозначительно качнула головой женщина, хотя и подала вид, что ее это совершенно не заботило.

Агенты отошли от тела и направились к временному ограждению.

— Родные есть? — Поинтересовался Уинстер, растирая лоб рукой. Сегодня Питер позвонил ему так рано, что в спешке, он даже не успел выпить кофе и теперь мечтал лишь об одном — горячем и крепком напитке.

— Нет. Никого. — Покачал головой Питер. — Но есть кое-что другое. Вернее кое-кто. — Заинтересовано сказал Марлини. — Свидетель. — Он указал рукой на пожилую женщину в длинном двубортном пальто, изящной шляпке, теребящей ручку маленькой сумочки в руках.

— Ты же сказал, что тело обнаружили поздно? — Недоуменно переспросил Оливер.

— Так и есть. Но она видела кое-что из окна. — Марлини перевел взгляд на дом напротив.

Агенты подняли глаза на окна этого дома.

— Наверно, Кет лучше будет поговорить с ней. — Предположил Уинстер, все еще смотря наверх.

Кет посмотрела на Питера, не выдавшего никакой реакции, понимающе качнула головой Оливеру и направилась к свидетельнице.

— Здравствуйте, мэм. — Настороженно поприветствовала она и без того напуганную женщину, которая только и смогла, что кивнуть в ответ. — Вы не могли бы рассказать нам, что видели?

Женщина снова кивнула и начала:

— Я не спала всю ночь. Понимаете, бессонница. Мне бывает так тяжело уснуть. Я выпила несколько таблеток, прописанных доктором, но ничего не помогало. Да в последнее время они перестали мне помогать, наверное, нужно снова идти к врачу, чтобы он выписал мне другое лекарство.

Робинсон внимательно слушала свидетельницу, хотя она и несла околесицу. Но понимала, что старушка просто пытается успокоиться и не знает с чего начать, агент не перебивала ее.

— Я подошла к окну. Было около двух часов ночи. Фонарь плохо освещает эту улицу, и я не могла толком разглядеть, что произошло, — оправдывалась она. — Я заметила только что женщина прошла по улице и остановилась у фонаря. Спустя несколько секунд она, как будто, захотела пойти назад, но ее остановил мужчина.

— Мужчина? — Уточнила Кетрин. — Вы разглядели его?

— Нет. — Покачала головой свидетельница. — Он был в длинном плаще. Да и фонарь плохо светил. И зрение. У меня сильная близорукость. Я заметила, что он держал что-то в руках, но что именно не поняла. Он подошел к женщине и все. Больше ни его, ни ее я не видела. Фонарь плохо светил. Может быть, они пошли в обратную сторону. Я не знаю.

— Вы не стали вызывать полицию? — Спросила агент.

— Нет, что Вы! — Всплеснула руками женщина, выпустив сумочку. Та расстегнулась, и все ее содержимое рассыпалось по мостовой. Кетрин участливо склонилась и помогла старушке собрать все обратно. Случайно она обратила внимание на этикетку темно-коричневого полупрозрачного пузырька с таблетками. Она перевела взгляд на женщину, потом на напарников, стоящий поодаль и о чем-то живо беседующих, снова на таблетки и убрала их незаметно в сумку.

— Я не стала вызвать полицию, потому что они бы вряд ли среагировали. Да и не было ничего подозрительного.

Кетрин снова кивнула и, поблагодарив ее за оказанное содействие, подала свою визитку, так сказать на всякий случай.

— Просто ты в последнее время странный.

Кет услышала лишь обрывок фразы Питера, которую тот обратил к Оливеру, опершемуся на капот их синего Тауруса. Она натянуто кашлянула, обратив на себя внимание, и слабо улыбнулась мужчинам, будто извинялась за вмешательство.

— Что скажешь? — Обратился Марлини к напарнице, все еще искоса смотря на Оливера.

Кетрин пожала плечами и неопределенно хмыкнула.

— Не знаю, Питер. Что тут скажешь? Эта женщина толком ничего не видела. Она не может дать описания предполагаемого убийцы, не может с точностью утверждать, что это именно он и был убийцей. Кроме того, — Кетрин замолчала на несколько секунд, припомнив свою находку в сумочке у свидетеля.

— Что? — Заинтересовался мужчина.

— В ее сумочке я обнаружила препарат. Зипрасидон. Я не могу сказать с уверенностью, но кажется, его назначают для профилактики шизофрении.

— Хм… — Задумался Питер. — Я понимаю. Но, в конце концов, у нас нет оснований не верить ей. Если бы она говорила «под кайфом», то, скорее всего, наплела бы про какого-нибудь дьявола с рогами.

— Согласна. Но и ты должен понимать, что она не сможет быть свидетелем на суде, в случае чего. — Добавила Кет.

Питер понимающе кивнул и пропустил напарницу вперед. Они сели в автомобиль к Оливеру, который уже был за рулем, и уехали с места преступления, оставив экспертов собирать материалы.

Желтовато-зеленые цветы омелы понемногу раскрывались под ярким мартовским солнцем, скучковавшись на самой верхушке дерева-хозяина. Ее кожистые плотные парные листочки блистали на свету.

Мартина уселась на ту скамейку под кленом в их саду и рассматривала кожаный с позолоченными буквами и металлическими уголками фотоальбом толщиной, примерно, в три больших пальца. Ее зеленые глаза были полны слез, струящихся потоком по раскрасневшимся пухлым щекам.

— Мартина? — Тихим высоким голоском пропищала молоденькая девушка, выглянувшая из широкого окна гостиной.

Женщина быстро смахнула слезы и со звуком захлопнула альбом.

— Да, Аннет? Что ты хотела?

— Тебя зовет Гилберт. — Ответила девушка и скрылась в окне.

Мартина глубоко вздохнула и, оставив альбом на скамейке, прошла в дом.

Гилберт уже ждал ее, сидя в своем любимом кресле у окна.

— Что ты хотел? — Участливо обратилась она.

Он поднял на нее свои глаза и, заметив красные полосы по щекам и опухшие от слез веки, сочувственно покачал головой, указав на диван.

— Мартина, мы должны провести обряд. Уже шестеро из нас погибли и ты знаешь, что мы должны все сделать как можно быстрее.

— Что требуется от меня?

— Предупреди всех и, ты знаешь, что должна делать. — Повторил он.

— Нам разрешат? — Осведомилась женщина.

— Не могут не разрешить. Все будет как обычно. Только нужна особая песня. Я сам буду филидом.