Татьяна Полозова - Заблудшие

Человек, с которым у нее была назначена встреча, уже ждал ее. Его просторный кабинет был оформлен в стиле хай-тек и, хотя Уинстер не любила холодные металлические детали данного стиля, но отметила про себя, что в данном случае все довольно гармонично. Обстановка не вызвала напряженности или волнения и вполне располагала к разговору, что было особенно важно при общении с пациентами.

Доктор Хоакин был седовласым мужчиной шестидесяти лет с приятными мимическими морщинами, круглым довольным лицом, полноват, но приятен. Вообще, вся его внешность вызывала лишь положительные эмоции.

— О, агент Уинстер! — Голос его низкий и мягкий был весьма подходящ для приватных бесед о проблемах его клиентов.

— Добрый день! — Поприветствовала врача агент.

— Присаживайтесь. — Пригласил тот. — Итак, Вы хотели бы узнать о гемофилии?

— Да, совершенно верно.

— Мы в этом медицинском центре занимаемся исследованием гемофилии. У нас есть все полные сведения о том, кто когда-либо болел ею, кто болен сейчас и кто возможно еще заболеет. Пока наши исследования еще не позволяют полностью излечить пациентов, но мы можем существенно облегчить их страдания. Я подготовил Вам списки тех, кто наблюдается в различных клиниках и проходит лечение и профилактику от приступов.

Врач протянул агенту несколько листов бумаги со список из фамилий и имен, адресами и некоторыми данными на больных и их контактами. Барбара бегло осмотрела список и продолжила:

— Скажите, а возможно ли, чтобы человек не обращался в клинику, болея гемофилией?

— О, — Хоакин откинулся в своем белом офисном кресле и, задумавшись, скрестил руки на груди. — Вряд ли. Честно говоря, я и не представляю как такое возможно. Я никогда с этим не сталкивался.

— Но это же не значит, что этого не было. Чисто теоретически это возможно? — Предположила агент.

Хоакин сомнительно качнул головой, но согласился.

— Безусловно. Такое возможно, если это какое-то глухое поселение или дремучее племя, которое и о больнице, как и о гемофилии, никогда не слышали и считают любой недуг проклятьем богов. Естественно, они вряд ли обращаются к докторам, но среди цивилизации…поймите, насколько я понимаю Вы врач? — Уточнил он, получив кивок подтверждения в ответ. — Тогда Вы должны понимать, что это заболевание диагностируется очень быстро, сразу при рождении и я не хотел бы стать свидетелем мучений человека, который не лечится от нее, вряд ли он прожил бы достаточно долго, особенно если больная — женщина.

— Но, может быть, в Вашей практике, или практике Ваших коллег встречались случаи, когда человек умирал и уже, потом становилось известно о его заболевании?

Хоакин нахмурился, перебирая в памяти все случаи, когда ему приходилось сталкиваться с подобным заболеванием, но, не вспомнив ничего, лишь развел руками.

— Нет, мэм. Никогда. Ведь очень часто эти люди погибают именно от кровотечений — внутренних или внешних, но никогда сам факт болезни не был неожиданностью для врача, погибшего или его родных.

— Спасибо. По крайней мере, наши поиски сужены до нескольких тысяч человек. — Без удовольствия произнесла агент.

— Если я могу еще чем-то вам помочь, можете обращаться. Хотя, от врача это всегда звучит довольно пессимистично. Мы с Вами довольно похожи. Люди моей и вашей профессий вряд ли хотят, чтобы у них было много клиентов. Не так ли? — Улыбаясь, спросил Хоакин.

— Да уж, в этом Вы правы. — Столь же приветливо ответила ему Барбара. — Я больше не буду Вас отвлекать. Огромное спасибо за оказанную помощь.

Они пожали друг другу руки, и агент покинула кабинет доктора.

Прибыв к комиссару Лафаргу, агенты включили запись беседы психиатра с полицейскими. То, что они услышали, шокировало даже бывалого полицейского. С таким комиссар еще никогда не встречался. Детали, описанные ими, были настолько впечатляющими, что никого не заставили сомневаться в их правдивости.

Митчелл и Курт — те полицейские, которые дежурили в Сагуаро в ночь убийства Кларка Майклза, действительно слушали радио в своей машине. Затем один из них отправился на ежечасный обход территории, врученной им для наблюдения. Первоначально ничего не предвещало беды, но когда полицейский уже хотел возвращаться к автомобилю, он заметил в темноте незнакомый силуэт странного человека. Сначала этот человек перекинул через забор некий массивный сверток в белой простыне, а затем перелез сам. К этому моменту к Митчеллу присоединился его напарник, и они уже вдвоем проследили за дальнейшими действиями ночного посетителя кактусового леса. Он оставил тело на траве, возле одной из самых высоких сосен и направился в обратную сторону, когда полиция его остановила. Дальнейшие события мужчины помнят плохо, но довольно подробно смогли описать преступника. Хотя описание это мало что давало, так как лицо его было скрыто клетчатой повязкой, но, по крайней мере, оно было схоже с тем описанием, что предоставил агентам пастух.

Что же касается Харви Диккенса — охранника того самого пастуха, то он никуда не покидал свой пост и сидел неподалеку от фургончика мистера Уайты, когда заметил, что туда пробирается некий мужчина. Он точно запомнил его одежду, обувь, телосложение, но опять же совершенно не помнил лица, но и это описание было похоже на описание покойного индейца. После того как охранник вышел из машины и обратился к этому странному человеку, решившему среди ночи посетить пастуха, он уже больше ничего не помнил, что было тем не менее доказательством справедливости вынесенного психиатром диагноза о стирании памяти путем гипноза.

— Ну и как Вам это? — Спросил Марлини после долгой паузы, воцарившейся после прослушивания кассеты.

Лафарг не знал что ответить. Такое в его долгой практике было впервые.

— Я не знаю, — покачал он головой. — Но, по крайней мере, у нас есть описание этого убийцы. Мы можем составить фоторобот, — с надеждой проговорил он.

— Это верно. — Заметила Кетрин. — Мы можем отправить эту запись экспертам. Пусть они займутся составлением портрета преступника.

— А что дала Ваша встреча? — Поинтересовался Гордон.

— Относительно немного. — Лафарг потянулся к сигарете и бросил вопросительный взгляд на присутствующих, после получения негласного разрешения, закурил. — Этот Меерсон скользкий типок. Ему есть что скрывать, хотя он и говорит, что посещал пастуха редко, мне кажется, что он достаточно хорошо знает, что творится там. Да и весь он какой-то… — комиссар подернул плечами, пытаясь подобрать правильные эпитеты, но так и не смог и опустив плечи, затянулся сигаретой.

Кетрин сощурившись, посмотрела на комиссара, потом на своих коллег и спросила: