Инна Бачинская - Ищи, кому выгодно

Потом народ потянулся в местное кафе «Космос», снятое для поминок, и капитан распрощался с бывшим прокурором…

На следующий день, во вторник, ближе к вечеру, собрались на посиделки в «Тутси». Капитан Астахов – с отчетом о похоронах; Федор Алексеев – с отчетом о встрече с одноклассницей Гетманчука, и Савелий Зотов в качестве недоумевающей публики или греческого хора, подпевающего героям. Капитану и Федору приходилось повторять ему снова и снова различные мысли, возможные версии и мотивацию преступника – до тех пор, пока смысл не искажался до абсурда и, как изображение на проявляемой фотографии, не проступало нечто скрытое ранее…

– Одноклассница Гетманчука – красивая женщина, – сказал Федор. – Она действительно его любила, причем всю жизнь… Знаете, мне всегда казалось, что любовь на всю жизнь встречается только в романах, и автор изрядно преувеличивает, но сегодня я убедился, что такая любовь существует. Правда, должен вам заметить, господа, что вечная любовь осложняет жизнь обоим партнерам, так как они часто не совпадают по накалу.

– Ты, Федя, не прав, – заметил Савелий. – Просто ты еще не встретил…

Капитан Астахов бессовестно заржал.

– И это говоришь ты, Савелий? Я встретил девушку, достойную любви, но ее у меня увели из-под носа, причем мой лучший друг [6].

Савелий покраснел.

– Федя, но ты же… я не думал!

– Я тебя давно простил, Савелий. Иди и больше не греши. Я познакомился также с подругой Ирины, все они учились в одном классе. Очень живая особа, зовут Лидия Кулик. Мы выпили кофе в парке и поговорили. В субботу вечером Гетманчук был у Ирины, ушел около десяти, а в половине одиннадцатого его застрелили. Ирина узнала об убийстве на другой день, в воскресенье, от Регины Чумаровой, нашей с капитаном доброй знакомой, а ей, в свою очередь, позвонила приятельница. Ирина была в черном, печальна, до сих пор ревнует Гетманчука к жене… или женам, кроме того, унижена, так как прекрасно понимает, что их отношения были бесперспективными. Она была всего-навсего подругой, а они – женами.

– Это она тебе сама сказала? – спросил капитан, и в его тоне прозвучал здоровый скепсис.

– Это я сам увидел.

– Это лирика, а по делу?

– По делу немного. Никто ему не угрожал, проблем тоже не было, наоборот, все у него было схвачено, он шел по жизни с высоко поднятой головой. Намекал, что, возможно, уедет, здесь ему мало места. На первый взгляд кажется, будто это убийство – трагическая случайность, но нет, господа, то была не случайность. Я бы на месте капитана заглянул в его сейф, мало ли что там может обнаружиться?

– Заглянем, не переживай. Уже заглянули.

– А что у тебя? – спросил Федор. – Как прошли похороны?

– Вдова была совсем плохая, – ответил капитан. – Не понимаю я женщин: после драк и оскорблений – так убиваться… Не понимаю.

– Любила, значит, – заметил Савелий. – И не развелись…

– Гапочка сказал… Помнишь Гапочку, Савелий?

– Помню! Прокурор! – обрадовался Савелий. – Как он?

– Жив, курилка, – ответил Федор. – По-прежнему с ружьем, в камуфляже, готов отразить атаку. Гапочка сказал, что она пыталась развестись, но Овручев не позволил, грозился убить. Она хотела детей, он не мог – что-то со здоровьем, потому и срывался на ней.

– Бедная женщина! – воскликнул сентиментальный Савелий. – Но теперь она может… Ну, ребеночка родить.

– Может. Теперь свободна. Хоть десять! – сказал капитан.

– Она уже пыталась завести ребенка, но кончилось это трагически, – заявил Федор.

Капитан и Савелий воззрились на него с изумлением, и Астахов спросил:

– Что значит трагически? В каком смысле?

– В прямом. Месяц назад она потеряла ребенка в результате побоев мужа. Допускаю, что он узнал о беременности…

– Откуда ты… правда? – просил изумленный Савелий. – Ты обошел все больницы?

– Нет, Савелий, я вообще никуда не ходил. Дело в том, что мать одного из моих учней заведует второй городской поликлиникой, я позвонил ей и попросил о любезности. Как правило, мне идут навстречу. Гражданка Овручева была доставлена в районную больницу, ту, что рядом с Посадовкой, двадцать четвертого июля сего года с внутренним кровотечением, и они положили ее в гинекологию. Вы же знаете, я зануда и привык все подвергать сомнению. Никогда не знаешь, где вылезут ослиные уши.

– Какой ужас! – воскликнул Савелий. – Бедная женщина!

– Используешь служебное положение, – заметил капитан. – Ну и жук ты, Федька!

– Исключительно в интересах дела.

– И ты думаешь…

Федор пожал плечами.

– И тогда ее непритворное горе не столько горе, сколько… нечто другое.

– Что? – спросил Савелий.

– Допустим, чувство вины, Савелий. Возможно, она что-то знает или догадывается. Чисто гипотетически. Хотя, может, и любовь. Хотя лично я такую любовь не понимаю и не приемлю. Впрочем, я не понимаю также и любви Ирины. Странные женщины с их странной любовью… Отказываюсь понимать! С моей точки зрения, любовь – это радость, а тут… – Он махнул рукой.

– Так вот оно в чем дело! – воскликнул капитан. – То-то она такая перепуганная! Ну, погоди, завтра же ты у меня… Это животное, по сути, убило ее ребенка. По-моему, тянет на мотив.

– А почему она не ушла к отцу ребенка? – спросил Савелий.

– Всякие бывают ситуации, Савелий, – философски заметил Федор.

– Насчет отца тоже узнаем, не беспокойся, Савелий, – пообещал капитан. – Я утром говорил с первой женой Гетманчука. Если интересно, можно прослушать. – Он достал из кармана маленький плоский магнитофон.

– Давай! – кивнул Федор. – С удовольствием послушаем.

– Она здесь? – спросил Савелий. – Приехала?

– Она в Австрии и приезжать не собирается. Довольно откровенно отзывается о бывшем супруге…

…Он собирался поговорить с женой убитого Гетманчука… Первой женой, которая навсегда останется бывшей женой в отличие от второй жены, которая теперь вдова. Подивившись играм смысла между словами и реальной действительностью, капитан после похорон отправился к себе в райотдел. Номер телефона первой жены Гетманчука он нашел в его записной книжке. Ее звали Людмила Вадимовна Гетманчук.

Ему ответили сразу, по-немецки, низкий женский голос. Капитан Астахов включил записывающее устройство и произнес раздельно:

– Людмила Вадимовна Гетманчук!

– Я вас слушаю, – сказал тот же голос по-русски.

– Людмила Вадимовна, вас беспокоит капитан Астахов…

– Вы звоните из-за Славы? – перебила женщина. – Я уже в курсе.

– Вам известно, что произошло? – удивился капитан. – Откуда, могу я спросить?

– Можете! Я звонила Славе несколько раз, мобильный телефон не отвечал, и я позвонила домой. Ответила мне… Домработница, наверное, шумная особа с неправильной речью, и все рассказала. Я говорила Славе, что не нужно было уезжать из Вены, как почитаешь в Интернете, что там у вас творится… – Она замолчала; капитану показалось, что всхлипнула.