Евгений Сухов - Слово авторитета

Уже с утра у дверей Бутырки Каримова поджидал «шестисотый» «Мерседес» ярко-красного цвета. В нем, развалившись на мягких кожаных креслах, сидело три человека. За рулем — Мерзоев Васька, человек из пристяжи Закира.

Немного поодаль припарковался «Лендкрузер» темно-зеленого цвета. В нем сидели четверо братков и, провожая ленивыми взглядами каждые стройные ножки, слушали какую-то ритмичную мелодию. Солист пел о третьей ходке и о девушке, которая ждет напрасно. Отсутствие голоса с лихвой компенсировало чувство. Этого не отнять! И каждый, кто слышал тягучую скорбь, невольно проникся жалостью к исполнителю, не ведая о том, что самый большой срок, на который привлекался певец, так это десять суток за пьяный дебош в общественном месте.

«Лендкрузер» был машиной сопровождения. Так, на всякий случай.

Иной раз кто-нибудь из ожидающих покидал уютное кожаное чрево автомобиля и с торжеством величавого вельможи прохаживался по улице. Им было невдомек, что в какой-нибудь из припаркованных машин, с помощью мощнейшей оптики, каждый их шаг фиксируется на пленку. Это называется оперативной съемкой. Лица, попавшие в объектив видеокамеры, будут тщательно изучаться в тиши служебных кабинетов. Их изображения пополнят тапки уголовных дел, они будут предъявляться свидетелям для опознания, а потом, изученные и досконально проанализированные, успокоятся где-нибудь в милицейском архиве, куда имеет доступ лишь ограниченное число лиц.

Можно было бы встретить Каримова вместе с братками и, выражая радушие, похлопать его по костлявым ссутулившимся плечам, когда он выйдет на волю. Но Федосеев опасался всевидящего объекта видеокамеры. А потом, не придумать более странной ситуации, чем та, где бывший вертухай встречает с распростертыми объятьями коронованного вора.

Можно было переговорить с Закиром как-нибудь попозже. Скажем, в более спокойной обстановке, допустим, через день. Когда он немного пообвыкнет на воле и смоет с себя тюремную пыль. Но сложность заключалась в том, что отыскать его в другое время будет очень трудно, он растворится в многомиллионном городе…

Да и дело требует, чтобы разговор состоялся как можно быстрее.

Федосеев терпеливо наблюдал из салона старенького «Москвича» за ленивыми телодвижениями братков. Они явно притомились в ожидании, но своего раздражения не показывали даже взглядами. Ничего не скажешь, вышколенная команда. Мерзоев в белой рубашке и в светлых, под стать погоде, брюках в окружении гладиаторов чувствовал себя очень уверенно. Да и они взирали на него не без почтения, совсем не подозревая о том, что свою криминальную карьеру тот начинал обыкновенной шестеркой. Это на воле он может заправлять бригадой, а в тюрьме собственные законы, и бригадир может запросто попасть в зависимость к какому-нибудь немощному дедку с тридцатилетним стажем отсидки и с расторопностью шустрой бабули будет подметать грязь у его шконки.

Иван Степанович посмотрел на часы — без четырех минут пять. Усмехнулся про себя — никто из подъехавших братков даже не подозревает, что через несколько минут дверь должна распахнуться и на пороге тюрьмы, снисходительно усмехаясь, появится Закир. Все-таки служба в системе — пусть даже и бывшая — дает немалые преимущества.

Дверь Бутырки распахнулась, когда большая стрелка часов, уже перевалив верхнюю точку, сползла на два деления вниз.

Первым, по праву авторитета, к Закиру подошел Мерзоев и долго мял его в своих объятиях, щедро хлопая по спине. Дальше приветствия были посдержаннее, все-таки каждый из присутствующих знал, кто вышел за порог зоны, и полагалось соблюдать дистанцию. А затем, обменявшись несколькими короткими фразами, все быстро загрузились в машины, как будто опасались, что администрация тюрьмы может раздумать и вновь попытается заточить отпущенного узника в казематы.

Лихо скрипнув шинами, автомобили быстро вписались в оживленный поток машин.

Федосеев старался не отставать и, пренебрегая правилами дорожного движения, опасно проскакивал на желтый свет. В одном месте он едва не столкнулся с «Вольво», не пожелав уступить дорогу. И водитель, парень лет двадцати восьми, удивленный небывалой наглостью потертого «Москвича», лишь протестующе и запоздало просигналил. А Степаныч устремился вперед, уже позабыв о «Вольво». «Мерседес» в сопровождении джипа проехал по шумным улицам и свернул на Мясницкую.

Место примечательное, богатое. Каждый уложенный в здание кирпичик так и вопил о своей родословной. Дома помпезные, с архитектурными излишествами, напоминали шеренгу императорских гренадеров. Одно из самых подходящих местечек, чтобы с легкостью позабыть тюремные лишения и, отчаянно рванув на груди рубаху, ринуться в нешуточный разгул.

«Мерседес» притормозил у нарядного здания, где уже припарковалась десятка полтора престижных иномарок. Все это очень напоминало ярмарку тщеславия, где разряженные самцы старались подивить друг друга не только красотой собственного оперения и дорогостоящими железными «мустангами», но и красивыми подругами. В этом случае мужчина получает несколько дополнительных очков.

Рядом с «мерсом» прижался «Лендкрузер». Двери автомобиля распахнулись почти одновременно, и быки, распихивая плечами прохожих, устремились в гостеприимно распахнутую дверь.

Федосеев посмотрел на вывеску «Клуб-13». Выходит, братва организовала Закиру теплую встречу именно в этом заведении. Место не из худших. За время последней ходки Закир наверняка позабыл, как выглядит обнаженная женская грудь, ночной клуб поможет воскресить ему в памяти не только ее вид, но и оживит некоторые инстинкты.

Иван Степанович остановил свой автомобиль немного в отдалении. Но так, чтобы можно было рассмотреть красный «Мерседес». «Москвич» в сравнении с иномарками выглядел старой клячей, случайно забредшей в стадо элитных рысаков.

Вылезая из машины, он поймал насмешливый взгляд парня лет тридцати. Тот сидел за рулем новейшей «БМВ», небрежно ухватив за плечи брюнетку лет восемнадцати.

Федосеев лишь скользнул глазами по его сытой самодовольной физиономии, мимоходом подумав о том, что попадись тот к нему в свое время, то он сумел бы обломать его уже на третий день отсидки. И, стараясь не обращать внимания на хамский хохот, заторопился в ночной клуб.

Через приоткрытую дверь раздавалась ритмичная музыка и негромкие приглушенные «ахи». Не зная слов песни, можно было бы подумать, что совокупление происходит прямо на сцене. Иван Степанович с любопытством вытянул шею — кто знает, может, так оно и есть в действительности?

Навстречу нешироким шагом, вроде даже как бы случайно, вышел крупный парень с могучей грудной клеткой. Обойти невозможно — слишком широк, и прямо не пройдешь — расшибешься.