Р. Пейтман - Вторая жизнь Эми Арчер

Теперь все ясно, кроме того, где сейчас Дана и что ее дедушка сделал с Эми и с ее телом. Это Дана мне сама расскажет.

R – roller coaster (американские горки).

Надо ли говорить, что я опять все испортила. В очередной раз облажалась. Конечно, Серый Волк больше не трогал меня, но ему и не надо было. Вместо него меня мучило чувство вины и кошмары, и не только во сне.

Все это смотрело на меня со стены моей спальни, как в театре теней.

Пузыри жвачки лопались на острых зубах… Две девочки прыгали с качелей, и одна каждый раз оказывалась в мягкой постели, а другая проваливалась под землю.

А еще я все время слышала утиное кряканье. Оно не шло у меня из головы. Когда мы бегали в школьном зале, это не кеды скрипели подошвами. В парке я слышала только крики детей и визг велосипедных тормозов. Дома лифт поднимался и спускался со скрежетом. Звуки были повсюду. При жизни Эми была тихой, а после смерти не умолкала ни на минуту.

Эсме была ее эхом.

Бежать было бессмысленно – от судьбы не убежишь, как ни старайся. Эсме была моей судьбой, и она догнала меня… так или иначе.

Я закрывалась в своей комнате и сидела там без света, с задернутыми шторами, но тени все равно пробивались туда. Эсме стучала в дверь. «Давай поиграем в шашки? Высушишь мне волосы?» Нет… Она говорила, что я разлюбила ее, но я отвечала, что люблю ее по-прежнему, всегда любила… и всегда буду любить.

– Что бы ни случилось? – спрашивала девочка.

– Что бы ни случилось.

Либби решила, что смена обстановки поможет мне прийти в себя. Она вытянула счастливый лотерейный билетик, да еще ей вернули какие-то деньги, потому что раньше насчитали лишних налогов. Она была так довольна собой, будто это ее заслуга. Либби, понятно, миллионершей не была, и мы не могли поехать в Диснейленд во Флориду или в круиз по Средиземному морю. Речь шла всего лишь о Блэкпуле.

Я бы не поехала, да Либби вцепилась в меня, как клещ. Видимо, перекинулась словечком с Мэгги, потому что та тоже стала ей подпевать, даже двадцать фунтов мне сунула.

– У тебя за все время здесь ни разу нормального отпуска не было, – сказала Мэгги. – Ты заслужила.

Заслужила, как же.

Но если знать, как все обернулось, похоже, я и впрямь получила то, что заслужила.

Я не очень-то люблю все эти аттракционы. Не вижу ничего хорошего в том, чтобы обделаться от страха на американских горках или крутиться вокруг столба, пока блевать не потянет или кто-нибудь другой тебя не облюет… Будто без того в жизни мало страшного или дерьма вокруг не хватает.

В общем, веселье началось, когда мы даже еще в ворота не прошли. Там этот хренов клоун сидел в стеклянной будке. Не настоящий клоун, конечно… Хотя мне и этого бы хватило. Но тут… тут было гораздо хуже. Что-то вроде механической игрушки, только огромной… с взлохмаченными седыми волосами и сумасшедшими черными глазами – и намалеванная улыбка: полный рот желтых зубов.

Он двигался… О боже ты мой, двигался… раскачивался взад-вперед, покатывался от неудержимого хохота, как ненормальный. На коленях у него сидел, раскачиваясь туда-сюда, маленький клоун. Большой клоун дергался и все смеялся, смеялся, смеялся… У маленького тоже была нарисованная улыбка… Очень веселая… И рот открывался, но молча. Ни смеха, ни слов, ничего.

Либби захотела его сфотографировать, и я оказалась между ним и Эсме. Демоны за спиной, призрак впереди. Воздух от генератора был похож на горячее дыхание, и Эсме от него передернуло так же, как и меня.

Смех клоуна преследовал меня повсюду… Даже когда я была далеко, я видела и слышала Эсме… И утку – эта хренова утка тоже была тут как тут – гудки на чертовом автодроме.

Эсме, как услышала этот звук, сразу же потащила меня туда. Ее автомобильчик все время сталкивался с моим, раз за разом, так что у меня дыхание перехватывало и шея назад выгибалась. Девочка все время смеялась надо мной… Смеялась, смеялась, смеялась…

На американских горках она тоже смеялась. Уселась в вагончик впереди, вместе с Либби, и мне пришлось садиться сзади, одной, то есть я так думала, пока какой-то нервный, ботанистого вида парень не втиснулся туда следом. Я хотела выйти, но страховочная дуга уже защелкнулась.

Мы поднялись на самый верх, высоко-высоко над землей, и вагончик завис на секунду, как будто испугался и не хотел ехать дальше. А потом накренился и покатил вниз. Я завизжала. Эсме смеялась, вскинув руки над головой, пока мы летели по рельсам.

– Теперь вон туда! – сказала она, как только мы сошли.

Там была высоченная башня с сиденьями с каждой стороны, как будто в юбке. Сиденья одним рывком взлетали на самый верх, а затем начинали постепенно спускаться. Я не могла на это решиться, сказала, что снизу посмотрю, но это оказалось ненамного лучше.

Когда Эсме прижало к креслу страховочной дугой, я увидела Эми в лапах Серого Волка. Я услышала его хрип в свисте воздуха, когда она взлетела наверх. Эсме широко раскрыла рот, но кричала Эми… Снова, и снова, и снова…

Я убежала, бросив ее там, наверху. Мне нужно было уйти, но ведь тот клоун у ворот не выпустит… Он покатывался со смеху, смеялся так, что казалось – вот-вот лопнет, и каждый раз, когда он наклонялся вперед, чудилось, что сейчас он схватит меня.

Я затаила дыхание, выждала, пока пройдет стайка девиц, и проскользнула мимо под прикрытием старомодных шляпок и ангельских крыльев из мишуры.

R – roller coaster (американские горки). Мучительный путь, с которого свернуть некуда.

S – sandcastle (песочный замок).

Пусть его и называют Золотой милей, можете мне поверить, Блэкпул в этот день не блистал. И солнце тоже. Ветер крутил пластиковые вертушки у дверей магазинов, ларьки с мороженым были закрыты. В витринах некоторых магазинов торчали розовые палочки с изображением скалы в форме члена… Я побежала оттуда со всех ног и оказалась на пляже.

Отлив был такой, что на мили вперед ничего не было видно, кроме мокрого песка и пенистых лужиц. Ноги у меня устали, но я все еще слышала смех клоуна и бежала дальше. Только убежать не могла… Он звучал в голове…

В конце концов пришлось остановиться… Сил уже не было. Я рухнула у полосы прибоя, чтобы перевести дыхание. Почти сразу позвонила Либби, спрашивала, куда я пропала. Сказала: Эсме решила, что я пошла кататься в гигантских чашках. Ага, решила она, как же. Она отлично понимала, что происходит… что она со мной делает.

Но все это обернулось против нее же.

– У Эсме слегка закружилась голова после этого аттракциона, – сказала Либби. – Мы посидим с ней немного на лавочке на бульваре. А потом найдем тебя.

Я сказала им, чтобы не торопились.

Из песка торчал закопанный до половины старый обшарпанный совок. Совсем рядом, будто кто-то специально подбросил его, чтобы мне было чем заняться, пока жду. Я взяла его в руки.