Марина Серова - Дары Ангела

Вероника отвернулась к окну, чтобы я не заметила, как она украдкой смахивает слезы.

– Иногда кажется, что я очень жесткий человек. Собственно, я такая и есть. Но мне тоже жаль старика. Они понесут наказание, обещаю.

– Вдруг сбегут?

– Нет, – уверенно заявила я, – клад – отличная приманка. Будут вертеться поблизости в надежде раздобыть монету или сразу все ценности. Они далеко не гении, уже допустили массу ошибок. Если занервничают, допустят еще. Подождем.

– Женя, как ты думаешь, они мучили старика?

Я немного помолчала, взвешивая свои слова:

– На теле нет следов пыток. Пытка ядом тоже маловероятна, он слишком быстро действует.

– Значит, нумизмат им ничего не рассказал?

– О существовании раритета они знали давно, как, впрочем, и то, что монета сейчас у тебя. Если бы ребятки к тому же знали, где клад искать, они не следили бы за нами.

– Может, дело не в информации. Они хотели с помощью нумизмата заполучить монету?

– Может, и так.

«Но тогда преступники должны были точно знать, что мы везем ее в Питер», – подумала я, но промолчала. Это соображение наводит на мысль о причастности очень близких к Веронике людей.

Оставшуюся часть дня мы просматривали архивные документы, пытаясь в потоке информации выискать крупицы того, что пригодится нам. Когда в глазах стало пестрить от букв, а в голове шуметь от обилия текстов, сводок и цифр, решили прерваться до завтра.

Несмотря на то что накануне я провела бессонную ночь, проснулась я, как обычно, рано. Сделала привычную разминку, комплекс упражнений из боевого карате и растяжку. Приняла душ и почувствовала себя готовой к любым свершениям.

Будить Веронику мне не хотелось. Тем более что подозрения, зыбкие и неопределенные вчера, сегодня значительно окрепли. Но прежде чем высказывать их вслух, нужно определиться с подозреваемым и найти доказательства. Без помощи приятеля тут не обойтись. Я вздохнула и набрала номер Генки.

– Охотникова, – пробурчал подполковник, – конечно, кто же еще может звонить в такую рань, да еще и вещать противно бодрым голосом.

– Вообще-то я пока молчала. С чего пассаж про бодрый голос?

– Заранее уверен! – огрызнулся приятель.

– Ты просто не в настроении или что-то случилось?

– Ничего. Просто одна знакомая обещала звонить регулярно, а сама трезвонит только тогда, когда ей что-то надо. И обязательно рано утром! Случаем не знаешь, почему?

– Такова твоя планида? – рискуя вызвать еще большее возмущение Генки, все же не сдержалась я.

Вопреки ожиданиям, приятель рассмеялся:

– Знаешь, за что я тебя люблю?

– Видимо, за наглость? – предположила я.

– Точно! Все же нет у тебя совести, Женька.

– Ген, прости, закрутилась, некогда было набрать, – тут же покаялась я, – а сегодня тоже не хотела будить, но важно, чтобы моя подопечная не слышала наш разговор.

– Так, тогда давай сначала по делу.

– Тихонов Валентин Петрович, нумизмат из Тарасова, у него небольшая лавка в центре.

– И что, вы желаете приставить к нему «наружку»?

– Нет. Достаточно будет распечатки телефонных звонков с двадцать четвертого по двадцать седьмое этого месяца. Если он слил информацию заинтересованным лицам, это всплывет по номерам. Еще меня интересует один молодой человек, но я не знаю фамилии.

– Здорово! Женька, может, тогда лучше к гадалке сходишь? Мне данные нужны.

– Зовут Максим, фамилию сброшу эсэмэской, как только узнаю. Интересует все, что сможешь найти: чем дышит, на что живет, кто родители?

– Будет сделано, моя госпожа, – дурачился приятель. – Как там Муромцев? Сработались?

– Нормальный парень, правда, хотел отделаться от нас вначале.

– Действительно нормальный. Только такой псих, как я, свяжется с тобой по доброй воле.

– Да ладно тебе ворчать. Не такая уж я и бессовестная, как ты хочешь изобразить.

– Правда?! Ну, не знаю, не знаю.

– Ладно, с меня причитается.

– Вот это другой разговор, – подозрительно оживился приятель, – сходим в ресторанчик?

– Когда освобожусь, разумеется.

– Ага. Распечатку сброшу на твою почту в течение дня или двух. И жду фамилию.

– Спасибо. Пока.

Я положила трубку и задумалась. На протяжении всего разговора мне хотелось уточнить, продолжает ли приятель общаться с тетей Милой. Но я сдержалась, чтобы не выдать своей озабоченности этим вопросом. Я усмехнулась своим мыслям: интересно, до чего смогут додуматься эти двое, если окончательно споются?

– Доброе утро, – вышла на кухню Вероника. – Чему улыбаешься?

– Звонила Генке, он требовал регулярно докладывать, что мы живы-здоровы.

– Он тоже влюблен в тебя? Как бедный Василий?

– Влюбленность – это химические реакции в организме, которые неожиданно начинаются и быстро проходят.

– Ну да, я поняла – неромантичная ты барышня.

– Точно подмечено. Давай завтракать?

Пока мы делали бутерброды и варили кофе, продолжали болтать.

– Женя, я размышляла перед сном, как считаешь, три кровавые трагедии, о которых идет речь в легенде, что за события?

– Думаешь, это может быть важно?

– Не знаю, все остальное совпало, вдруг эта часть тоже имеет смысл?

– Хорошо, давай попробуем. Нам нужна временная точка отсчета, на что опираться в размышлениях. Предлагаю начать с конца.

– Как в доказательстве от противного?

– Примерно. Мы думаем, что знаки на монету нанес Чернов. Так?

– Да.

– Мы знаем год казни Федора – тысяча девятьсот сорок шестой. Остается вспомнить, какая кровавая трагедия произошла в это время, вернее чуть раньше, раз было время знаки нанести и сбежавшую семью найти.

– Великая Отечественная война.

– Правильно. Теперь вернемся назад во времени, и сразу же напрашивается еще одна дата.

– Революция?

– Да, крови тогда пролилось море.

– А что с третьей датой?

– Тут сложнее определиться. Это может быть и Первая мировая война, и расстрел царской семьи вкупе с кровавыми репрессиями новой власти. С точной датой тоже трудно определиться. Или все это придумано составителем легенды для красного словца и пущего тумана, а значения вовсе не имеет. Давай займемся расшифровкой символов.

Следующие два часа мы сосредоточенно выискивали и записывали все возможные значения символов. Притом для достоверности информации начали со справочников и закончили Интернетом.

– Женя, оказывается, восьмерка имеет жаргонное значение. Вот, послушай: «Крутить, кружить восьмерку» – значит вводить в заблуждение, намеренно обманывать кого-либо. Воровать, грабить, вести преступный образ жизни.

– Это из устаревшего, современные преступники этот термин практически не применяют.

– Но нам подойдет? Если речь о дореволюционном времени?