Джеффри Дивер - Слеза дьявола

Лукас не слишком горела желанием распространяться на эту тему, но Чизман догадался и сам.

— Мясник расстреливает людей, пока город не выплачивает выкуп… Но теперь деньги забрать некому, и Мясник продолжит бойню. По мне, так это вполне в их духе. Вы хотя бы представляете, в каком районе у него логово?

— Расследование идет полным ходом, — устало ответила Лукас.

Чизман уставился на одну из репродукций. Сельский пейзаж. Стакан с водой продолжал быстро крутиться у него между ладонями.

— Как вы узнали, что они объявились здесь? — спросил Паркер.

— Я отслеживаю все преступления, где людей хладнокровно убивают. Это не так уж часто случается. В основном когда для преступника сам смысл жизни начинает сводиться к убийству себе подобных. Как у Банди, или Гейси, или Дэмера. Но большинство представителей преступного мира прибегают к убийствам только в крайних случаях. А что же Мясник? Ему это раз плюнуть. Поэтому когда я узнаю, что в каком-то из городов было совершено убийство сразу нескольких человек как часть плана ограбления или вымогательства, я сразу же отправляюсь туда и пытаюсь поговорить со свидетелями.

— Почему же до сих пор никто не связал эти преступления между собой? — спросила Лукас.

Чизман только развел руками.

— До сих пор считалось, что это совершили разные люди. Да и число жертв прежде можно было счесть относительно небольшим. О, не сомневайтесь, я разговаривал с полицией в Уайт-Плейнз и в Филадельфии. Но они только отмахнулись от меня.

Он с горьким смехом обвел взглядом своих собеседников.

— Да и вы, не будь у вас на руках… Сколько теперь? Трупов тридцать? Стали бы вы меня слушать?

— Вы можете нам сообщить что-то о самом Диггере? — спросил Паркер. — Его вообще кто-нибудь сумел хотя бы однажды разглядеть?

— Нет, — покачал головой Чизман. — Он — облачко пара. Вот оно есть, а вот — и растворилось. Он подобен призраку. Его…

Но терпение Лукас иссякло.

— Послушайте, милейший, мы тут пытаемся раскрыть серьезные преступления. Если вы нам чем-то можете помочь, будем весьма признательны. Если нет, то нам лучше вернуться к своим делам.

— Простите, конечно, я все понимаю. Но поймите и вы. Я жил поисками этого человека почти целый год. И это похоже на подъем по скале. Она может быть в километр высотой, но все, что вы видите перед носом, это небольшой кусок камня в десяти сантиметрах от вас. Между прочим, как мне кажется, у меня есть объяснение, почему никто его не замечает.

— И почему же? — спросил Паркер.

— Потому что свидетелям бросаются в глаза эмоции. Они легко запомнят отчаявшегося грабителя, который начинает пальбу, потому что его загнали в угол. Или копа, от страха стреляющего не пойми куда. Или крики женщины, которую ударили ножом. Но спокойствие… Оно остается вне поля зрения.

— А Диггер всегда совершенно спокоен?

— Невозмутим, как сама смерть, — ответил Чизман.

— И вы ничего не знаете о его привычках? Пристрастиях в одежде или в пище? О свойственных ему пороках?

— Ровным счетом ничего. — Но самого Чизмана, казалось, больше занимало сейчас другое. — Могу я поинтересоваться, что вы узнали о его сообщнике? Я имею в виду погибшего в аварии.

— С ним нам тоже не повезло, — ответила Лукас. — Никакого удостоверения личности при нем не оказалось, а отпечатки пальцев нигде не числятся.

— А не мог бы я… Не разрешите ли вы мне взглянуть на тело? Оно ведь еще в морге?

Кейдж решительно покачал головой.

— Извините, — поддержала его Лукас, — но это уже будет грубым нарушением законной процедуры.

— Пожалуйста! — В его голосе слышалась почти мольба.

Но на Лукас такие вещи не действовали.

— Нет, — коротко отрезала она.

— Тогда, быть может, покажете хотя бы фото? — не унимался Чизман.

После некоторого колебания Лукас открыла папку, достала снимок, сделанный на месте аварии, и подала ему. Его потные пальцы оставили на глянцевой поверхности жирные отпечатки.

Чизман долго разглядывал снимок. Потом спросил:

— Могу я оставить его себе?

— Когда закончится расследование.

— Конечно. — Он вернул фотографию. — Мне бы очень хотелось сделать репортаж в стиле «Вместе со следственной бригадой».

То есть чтобы он повсюду таскался за руководителем операцией.

Но Лукас снова помотала головой:

— Нет. Этого разрешить я вам не могу, извините.

— Но я бы мог реально помочь, — пытался уговаривать Чизман. — У меня порой возникают оригинальные версии, какие-то мысли, полезные для дела.

— Нет, — твердо сказал Кейдж.

Бросив последний взгляд на фото, Чизман поднялся. Пожал всем на прощание руки и сказал:

— Я остановился в отеле «Ренессанс». В самом центре. Буду пытаться разыскать свидетелей. Если попадется что-то стоящее, дам вам знать.

Лукас поблагодарила его, и все вместе они проводили Чизмана до помещения охранников здания.

— У меня есть еще одно соображение, — сказал вдруг он. — Не знаю, какие сроки он (кивок головы в сторону папки Лукас, пояснявший, что речь о погибшем) для вас установил. Но теперь, когда его нет в живых, контролировать Мясника… то есть Диггера, больше некому. Вы же понимаете, что это означает?

— Что? — спросила она.

— Он может продолжать убивать. Даже после того, как минует последний срок.

— Почему вы так считаете?

— Потому что это — единственное, что он умеет делать хорошо. Стрелять в людей. А каждый из нас любит заниматься тем делом, в котором мы специалисты. Таков закон жизни, или я не прав?

Они снова собрались в комнате наблюдения, где Тоби Геллер колдовал над своим компьютером.

— Что нам известно об остальных преступлениях, упомянутых Чизманом? — спросила Лукас по громкой связи.

— Я не смогла дозвониться до следователей в Бостоне, Уайт-Плейнз или Филадельфии, — доложила Нэнс. — Но дежурные офицеры подтвердили, что все эти дела еще не закрыты. При этом клички Мясник никто из них не припоминает.

— А что экспертиза? — спросили Паркер и Лукас почти в один голос.

— Не дала ничего. Никаких отпечатков, никаких следов. А свидетели… То есть те немногие, кто выжил, говорят, что не смогли разглядеть ни главаря, ни Диггера, если это был Диггер. Я отправила запросы на более подробную информацию. Они сейчас стараются дозвониться агентам и детективам домой.

— Спасибо, Сьюзан, — сказала Лукас и отключила телефон.

— Я закончил с анализом, — сообщил Геллер, глядя на дисплей. — Так, что мы тут имеем? Голосовые стрессовые интонации и реакция сетчатки глаза в пределах нормы. Кстати, стресс даже чертовски мал для человека, которого допрашивают трое представителей ФБР. Но в целом я бы сказал, что проверку он прошел. В его словах ничто не выдает попыток обмана, по крайней мере в главном. Но мы же знаем, что, попрактиковавшись, можно обмануть самый совершенный детектор лжи — только прими немного валиума и сосредоточься мыслями на мечтах о своей любимой актрисе.