Пол Клеменс - Заговор богов

– Какое красивое слово… А где это?

– Ты хочешь, чтобы я развернул карту?

– Я спать хочу…

– Вот и спи. Выйдем в Сантельеро, пожелаем этому жуку всех благ… поймаем другую машину…

Несколько часов сна пролетели, как пуля. Очнулись от громового стука в дверь.

– Подъем, засони! – бубнил Филиппе. – Сколько можно спать? Семь утра!

Вдобавок за стеной завелось и пронзительно завыло извечное оружие рабочего класса – перфоратор! Криста застонала и заткнула уши. Анджей от изумления окончательно проснулся – надо же, сверлят в семь утра!

Потом он вспомнил, что вечером они продирались через какие-то ведра, козлы, мешки с цементом, а Филиппе бубнил, что это нормальное состояние перманентного ремонта в затрапезной гостинице.

– Скажи ему, сюда нельзя, – простонала Криста. – Пусть добудет кофе, чизбургер, ждет на улице… И вообще мы никуда не поедем, пока не выспимся…

Через сорок минут они уже выезжали из просыпающегося города. Филиппе бодро вертел баранку. Километров пятьдесят дорога петляла вдоль кукурузных и тростниковых плантаций. Криста сидела как на иголках и шепотом призналась, что долгие расстояния лучше преодолевать на плохом поезде, чем в хорошей машине. В поезде можно лечь. И даже поспать.

Мелькнула развилка со стихийным базаром. Припаркованные машины, дамы в расписных юбках, подозрительно смахивающие на цыганок.

– «Марии», – фыркнул Филиппе. – Так их называют. Индеанки-нищенки. Предлагают автомобилистам различные услуги.

– О господи, – пробормотала Криста. – Неужели у кого-то поднимется…

– Да нет, о таком они не мечтают, – расхохотался толстяк. – Машину протереть, за едой сбегать, марихуану продают, вареную кукурузу в банановых листьях… Направо, кстати, была Керетарская дорога – по высокогорной долине Мехико к отрогам Восточной Сьерра-Мадре. Пирамиды Теотиуакана в штате Мехико, слышали о таких? Эх, свозил бы вас, отдали бы должное славной истории. У пирамид туристы тысячами роятся.

– Я что-то слышала, – пробормотала Криста.

– Видеть надо, – хохотнул Филиппе.

За окном проплывал типично мексиканский пейзаж. Плантации кончились, потянулись песчаные и каменистые пустоши, заросшие агавой и кактусами. Мясистые стебли голубой агавы, лепешки опунций, нанизанные друг на друга, – их в Мексике считают бесполезными сорняками. Огромные колючие шары, крошечные пушистые шарики; высокие зеленые свечи, усеянные шишками. На возвышенности мелькнул лес из гигантских карнегий – пятнадцатиметровые свечки с ребристыми стволами и мощными отростками. Встречались колючие деревья и кустарники, многие – цвели.

Проехали деревеньку с черепичными крышами. Пост дорожной полиции появился внезапно – едва свернули за мощным кактусом-мутантом. Желтый «Шевроле» задним бампером смял заросли, капот торчал на проезжей части – поневоле притормозишь. «Policia», – печально значилось на борту.

– Остановят, – в сердцах вымолвил Филиппе. – Этим дурням заняться нечем, какое ни есть, а развлечение…

Худой, как щепка, «полициано» сидел на капоте, ковыряясь в ушах. Второй в салоне обмахивался фуражкой. Кондиционер не работал, что и взывало к проявлению жесткости в отношении редких автомобилистов. Полицейский обрадовался. Спрыгнул с капота, махнул палкой.

– Дьявол! – ругнулся Филиппе. – Двадцать песо!

– За что? – удивился Анджей.

– Ни за что, – огрызнулся Филиппе. – Было бы за что – это сорок песо. Ладно, сейчас уладим.

Он хлопнул дверцей и побежал к полицейскому. Когда они встретились, в руках у Филиппе был открытый бумажник, чтобы «официаль» лично убедился в наличии у честного труженика малого количества купюр. При этом Филиппе улыбался от уха до уха и яростно жестикулировал. Такие люди не понимают, как можно общаться одними словами. Разбойник с загородной дороги вел себя сдержаннее. Односложно объяснял создавшуюся ситуацию, кивал на палящее солнце, на напарника. Напарник выбрался из машины и крадучись двинулся к «Тойоте». Нагнулся, с циничной ухмылкой стал рассматривать сидящих. Взгляд у полицейского был очень неприятный. Холодок пополз по спине. Он что-то спросил.

– Но компрендо, – откликнулся Анджей.

Полицейский посмотрел на Кристу.

– Но хабло эспаньол, – замотала головой Криста.

Полицейский с презрением фыркнул. Целая вечность прошла, пока он распрямил спину, отошел в сторону. Отцепил от пояса рацию, воззрился на нее. Ворох мыслей закружился в голове.

– Ты такой холодный… – неуверенно заметила Криста, касаясь руки Анджея.

Он молчал.

– А я еще живая и теплая, – девушка вздохнула, прижалась к нему плечом.

Раковский опять не отреагировал.

– Я уже не котируюсь, эй? – она ударилась в него плечом.

– Что?.. – Анджей очнулся. Возвращался Филиппе, потрясая пустым бумажником. Сел в машину и произнес краткую, но искреннюю речь на испанском. Акцентировал три слова: «Canalia», «pobrеza» и «vago». С первым было понятно, второе, как подсказывала эрудиция, означало «нищета», «голытьба».

– Филиппе, что такое «vago»?

– Бездельник, – выпятив челюсть, процедил водитель. – Сорок песо содрал, каналья, тунеядец, нищета подзаборная!

– Но ты же говорил, что двадцать.

– Их двое. У них семьи, трудная работа…

Он выжал газ до упора, выплюнув в полицию порцией пыли. Офицеры стерпели. Один, выражая презрение, повернулся задом. Второй продолжал поигрывать рацией.

– Правильно про них говорят, – забубнил под нос Филиппе, – они живут в своем мире. Мертвые внизу, живые сверху, а эти – как раз посередине…

Такое ощущение, что вновь не за горами неприятности. Километров через двадцать «Королла» напоролась на что-то острое, с треском лопнула покрышка. Машину повело, перелетели через обочину и снесли похожий на здоровую свечку кактус. Стекло залепило зеленым соком. Испуганный Филиппе забыл, где в машине тормоз.

– Ну и ну, – прошептала Криста, когда стало понятно, что отделались легким испугом. – Вот это по-нашему…

– Скажи, Филиппе, – сглотнул Анджей, – это первая твоя машина?

– Первая, – простодушно признался водитель. – Я же до того, как стать таксистом, простым автослесарем работал.

– И ездить не умел?

– Я и сейчас не умею, – отмахнулся толстяк. – Ерунда, не обращайте внимания. Запаску ставить не будем. Тут в паре километров деревенька Лос-Костас, там базарчик, автомастерские – вы побродите, а я покрышку залатаю.

Езда на голом диске напоминала езду по проселочной дороге после прохождения танковой колонны. Базар на окраине симпатичной деревеньки с белыми крышами был довольно многолюден. Здесь сходились дороги с разных направлений. Филиппе побрел в мастерские, а Анджей с Кристой отправились выявлять принципиальные различия европейского и мексиканского рынков.