Майкл Коннелли - Пятый свидетель

Он отдернул шторку и отъехал на своем кресле обратно к центру стола. Мы с Фриман вернулись на свои позиции.

— Как я говорил перед тем, как меня перебили, существует более крупная панорама этого дела, и защита намерена вам ее открыть. Обвинение хочет, чтобы вы поверили, будто это простое дело, основанное на мести. Но убийство никогда не бывает простым, и если вы обратите внимание на упрощенные подходы следствия и обвинения, то увидите, что здесь многого недостает. Включая убийцу. Лайза Треммел даже не была знакома с Митчеллом Бондурантом. Они никогда не встречались. У нее не было мотива убивать его, потому что мотив, о котором будет говорить обвинение, ложен. Они вам скажут, что она убила Митчелла Бондуранта потому, что он хотел отнять у нее дом. Но истина заключается в том, что он не собирался этого делать, и мы это докажем. Мотив — это как руль у корабля. Уберите его — и кораблем станет править ветер. Именно такой корабль представляет собой предъявленное прокурором обвинение. Сплошной ветер.

Я сунул руки в карманы, устремил взгляд себе под ноги, мысленно сосчитал до трех и, подняв голову, посмотрел прямо в глаза Ферлонгу.

— Что действительно лежит в основе данного дела, так это деньги. Это эпидемия отъема домов, захлестнувшая страну. Убийство в данном случае не было простым актом мести. Это было хладнокровное, расчетливое убийство человека, который угрожал разоблачить коррупцию, царящую в наших банках и фирмах-посредниках, осуществляющих для них отъем домов. Речь идет о деньгах и о тех, у кого они есть и кто будет стремиться сохранить их любой ценой — даже ценой убийства.

Я снова сделал паузу, сменил позу и обвел взглядом всю ложу присяжных, остановив его на женщине по имени Эстер Маркс. Я знал, что она — мать-одиночка, работающая офис-менеджером в местном магазине одежды. Вероятно, она получала меньше, чем мужчины, выполняющие такую же работу, и я рассчитывал на нее как на присяжную, которая была способна испытать сочувствие к моей клиентке.

— Лайзу Треммел выдают за виновную в убийстве, которого она не совершала. Из нее сделали козла отпущения. Она протестовала против жестокой и мошеннической практики банка по отъему домов. Она боролась против них, и за это они вытребовали запретительный судебный приказ против нее. В глазах ленивого следствия подозреваемой ее сделало то же самое, что сделало ее идеальным козлом отпущения в глазах настоящих убийц. И мы собираемся доказать вам это.

Все глаза были устремлены на меня. Я безраздельно владел вниманием жюри.

— Улики, собранные штатом, не выдерживают никакой критики, — продолжил я. — Мы опровергнем их одну за другой. Мера, коей должно определяться ваше решение, — виновность, лишенная разумных оснований для сомнения. Я призываю вас обратить на это сугубое внимание и хорошо подумать. А подумав, вы найдете здесь более чем достаточно разумных оснований для сомнения, уверяю вас. И у вас останется только один вопрос: зачем? Зачем эту женщину обвинили в убийстве? Зачем заставляют пройти через все это?

Еще одна, последняя пауза, после которой я поклонился и поблагодарил их за внимание, после чего быстро вернулся к столу и сел. Лайза протянула руку и накрыла ею мою ладонь в знак признательности. Эта мизансцена тоже была заранее срежиссирована. Я понимал, что это игра на публику, но все равно получилось недурно.

Судья объявил пятнадцатиминутный перерыв перед началом допроса свидетелей. Зал опустел, но я остался сидеть за столом, все еще оставаясь под воздействием импульса, которым была заряжена моя речь. В предстоящие несколько дней Фриман, конечно, снова перехватит инициативу, но теперь она будет знать, что я у нее на хвосте.

— Спасибо, Микки, — сказала Лайза, поднимаясь, чтобы выйти в коридор с Гербом Дэлом, который ждал ее у входа в зал.

Я посмотрел на него, потом на нее и ответил:

— Пока рано благодарить.

После перерыва Андреа Фриман вывела на сцену свидетелей, которых я называю массовкой. Их показания часто бывают весьма драматичными, но не ведут к заключению о виновности или невиновности подсудимого. Они — лишь рабочие сцены, устанавливающие декорацию, в которой позже предстоит играть ведущим персонажам.

Первой свидетельницей обвинения была секретарь-администратор банка по имени Рики Санчес. Это она нашла тело жертвы в гараже. Ценность ее показаний сводилась к помощи в уточнении времени смерти и к тому, чтобы произвести шокирующее впечатление на членов жюри — простых людей, не сталкивавшихся в жизни с жертвами убийств.

Санчес ездила на работу из Санта-Кларита-Вэлли и строго соблюдала утренний график поездок. Она сообщила, что всегда въезжает на банковскую стоянку в 8.45, это дает ей десять минут на то, чтобы найти место для парковки, проследовать до служебного входа, занять место за своей стойкой к 8.55 и подготовиться к открытию банка и приему посетителей, начинающемуся в 9.00.

Она показала, что в день убийства, следуя той же утренней рутине, заметила ни за кем не закрепленное свободное место приблизительно за десять машин до персональной стоянки Бондуранта и заняла его. Выйдя из машины и заперев ее, она направилась к мостику, соединяющему гараж с банковским зданием. И именно тогда заметила тело. Сначала она увидела разлитый кофе, затем открытый портфель на полу и, наконец, самого Митчелла Бондуранта, окровавленного, лежавшего лицом вниз.

Санчес опустилась на колени возле тела и проверила, есть ли признаки жизни, после чего выхватила из сумки мобильник и набрала 911.

Из показаний участников массовки защите редко удается выудить что-нибудь полезное для себя. Их свидетельства обычно очень предсказуемы и почти никогда не помогают ответить на вопрос о виновности или невиновности. Тем не менее никогда нельзя знать наперед. Когда настала моя очередь, я встал и задал Санчес несколько вопросов в надежде, что что-нибудь выскочит.

— Мисс Санчес, вы очень подробно описали свою утреннюю рутину, однако, насколько я понял, после того как вы въезжаете в гараж, рутина заканчивается, так?

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Я имею в виду, что у вас нет персонального места стоянки, поэтому каждый раз приходится искать, где поставить машину. Вы въезжаете и начинаете искать место, так?

— Ну… да. Банк в это время еще не открылся, поэтому мест достаточно. Обычно я въезжаю на второй этаж и паркуюсь приблизительно там, где припарковалась и в тот день.

— Хорошо. Раньше вы приезжали на работу одновременно с мистером Бондурантом?

— Нет, обычно он приезжал раньше, чем я.

— А в день, когда вы обнаружили тело мистера Бондуранта, в каком месте гаража вы увидели обвиняемую, Лайзу Треммел?