Майкл Коннелли - Пятый свидетель

— Да, я хотела, чтобы это было чем-то вроде моего дневника, связанного с ходом этого дела.

— Использовали ли вы Фейсбук еще и для того, чтобы привлекать внимание прессы к своей деятельности?

— Да, и для этого тоже.

— Значит, чтобы получать вашу информацию, человек должен был зарегистрироваться в качестве вашего друга, правильно?

— Да, таков принцип работы Фейсбука. Люди, которые хотят «подружиться» со мной, делают запрос, я принимаю его, и они получают доступ к моей стене.

— Сколько у вас друзей в Фейсбуке?

Я еще не понимал, к чему именно она клонит, но уже знал точно, что ни к чему хорошему это не приведет, поэтому встал и заявил протест: похоже, мол, мы просто закидываем удочку там-сям, без определенной цели и отношения к делу. Фриман пообещала, что очень скоро отношение к делу прояснится, и Перри разрешил ей продолжить.

— Можете отвечать на вопрос, — сказала Фриман Лайзе.

— Ну, думаю… последний раз, когда я проверяла, их было более тысячи.

— Когда вы зарегистрировались на Фейсбуке?

— В прошлом году. Наверное, в июле или августе, когда готовила документы для регистрации ФЛАГа и открывала свой сайт. Я сделала это одновременно.

— Давайте расставим все точки над i. Что касается сайта, то к нему имеет доступ любой, у кого есть компьютер, подключенный к Интернету, так?

— Правильно.

— Но страница в Фейсбуке — нечто более частное и ограниченное. Чтобы иметь доступ к ней, человек должен получить от вас согласие принять его в круг ваших друзей. Я правильно излагаю?

— Да, но обычно я даю согласие любому приславшему запрос. Их слишком много, всех я не знаю — просто принимаю к сведению, что они прослышали о нашей деятельности и заинтересовались ею. Я не отвергаю никого. Вот почему менее чем за год я приобрела тысячу друзей.

— Хорошо. И с того момента, как присоединились к Фейсбуку, вы регулярно вывешиваете посты на своей стене?

— Да, довольно регулярно.

— В том числе сообщаете о том, что происходит на этом процессе?

— Да, пишу свое мнение о происходящем.

Я ощущал, как у меня поднимается температура. Мне казалось, что мой пиджак сделан из воздухонепроницаемого пластика и накапливает жар внутри. Мне хотелось ослабить галстук, но я понимал: если присяжные заметят, что я это делаю во время перекрестного допроса, они получат сигнал, для меня катастрофический.

— А теперь скажите, может ли кто-нибудь другой зайти на вашу страницу и разместить на ней пост от вашего имени?

— Нет, только я сама. Люди могут отвечать и выкладывать собственные посты, но не под моим именем.

— Как вы думаете, сколько постов вы разместили на своей стене начиная с прошлого лета?

— Понятия не имею. Много.

Фриман подняла над головой толстый документ с розовой закладкой.

— Знаете ли вы, что выложили за это время более тысячи двухсот постов?

— Нет, этого я не знала.

— Зато я это знаю. Вот здесь — распечатки всех ваших постов. Ваша честь, могу я подойти к свидетельнице с этими распечатками?

Прежде чем судья успел ответить, я попросил о совещании. Перри жестом велел нам подойти. Фриман прихватила распечатки с собой.

— Ваша честь, что происходит?! — воскликнул я. — У меня то же возражение, что и вчера: обвинение намеренно не включает некоторые документы в материалы следствия. Ни о каких фейсбуковских постах не было и слуху, а теперь она собирается предъявить их суду в количестве тысячи двухсот? Послушайте, судья, так нельзя.

— В материалах следствия ничего нет, потому что об этих фейсбуковских постах не было известно до вчерашнего вечера.

— Судья, если вы этому верите, то можете поверить и тому, что я — президент Соединенных Штатов.

— Судья, эти распечатки всех постов обвиняемой на Фейсбуке поступили в мой офис только вчера во второй половине дня. Мои сотрудники выделили те из них, которые были выложены начиная с сентября и имеют отношение к делу и к показаниям обвиняемой. Если мне будет позволено продолжить, это станет ясно всем, даже советнику.

— Поступили в ваш офис? — повторил я. — Что это значит? Судья, чтобы ознакомиться со стеной моей подзащитной, нужно стать ее приглашенным другом. Если обвинение пользуется ухищр…

— Мне эти распечатки передал представитель прессы, который является другом обвиняемой по Фейсбуку, — перебила меня Фриман. — Здесь нет никаких ухищрений. И речь вообще не об источнике. Res ipsa loquitor — документы говорят сами за себя, судья, и я не сомневаюсь, что сама обвиняемая может подтвердить присяжным свое авторство. Советник просто пытается лишить жюри возможности ознакомиться с тем, что, как ему хорошо известно, является уликой, свидетельствующей, что его клиентка…

— Судья, я вообще понятия не имею, о чем она толкует. Я впервые услышал об этой странице в Фейсбуке во время ее перекрестного допроса. Представления советника о…

— Очень хорошо, мисс Фриман, — перебил меня Перри, — покажите эти распечатки свидетельнице, но побыстрее переходите к существу дела.

— Благодарю вас, судья.

Вернувшись за стол, я почувствовал вибрацию своего мобильника, достал его и, держа под столом так, чтобы не видел судья, прочел эсэмэс от Баллокс, но в ней сообщалось лишь, что она вошла на Лайзину страницу в Фейсбуке и работает в соответствии с моим распоряжением. Я одной рукой напечатал ответ: проверить посты, начиная с сентября прошлого года, — после чего снова сунул телефон в карман.

Фриман передала Лайзе распечатки и заставила ее подтвердить, что они являются постами с ее стены.

— Спасибо, миссис Треммел. Не могли бы вы теперь открыть заложенный текст?

Лайза нехотя повиновалась.

— Как видите, я выделила три поста, датированные семнадцатым сентября. Будьте любезны, прочтите первый из них вслух, включая время его размещения на вашей стене.

— Гм, час сорок шесть. «Направляюсь в „Уэстленд“, чтобы встретиться с Бондурантом. На сей раз не приму никаких отказов».

— Вы произнесли фамилию как «Бондурант», но в тексте она написана неправильно, не так ли?

— Да.

— Как она там написана?

— Б-о-н-д-у-р-о-д.

— Бондурод. Я заметила, что так вы пишете его фамилию при всех ее упоминаниях в ваших постах. Вы делаете это по ошибке или намеренно?

— Он хотел отнять у меня дом.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

— Да, намеренно. Я называла его Бондуродом, потому что он плохой человек.

Я почувствовал, что у меня волосы взмокли от пота. Еще немного — и Лайза покажет свое истинное лицо.

— Прочтите, пожалуйста, следующий выделенный пост. Включая время размещения.

— Два часа восемнадцать минут. «Меня опять к нему не пустили. Это нечестно».

— А теперь, пожалуйста, прочтите время размещения и текст третьего поста.