Евгения Грановская - Сон с четверга на пятницу

– Она тоже пациентка клиники?

Глеб кивнул:

– Да. Ее зовут Настя Новицкая. Ты о ней наверняка слышала, потому что она пишет…

– Новицкая? – перебила Маша.

– Да. Она писатель и…

– Странное совпадение. – Блеск в глазах Маши усилился. – Несколько дней назад мы едва не задержали ее по подозрению в убийстве.

– Вот как? И кого она убила?

– Надеюсь, что никого. Хотя теперь я в этом не уверена. Ее бывшего любовника зарезали на улице, перед ее домом. Он позвонил ей, истекая кровью, и попросил беречься, потому что ей якобы угрожает смертельная опасность.

– И почему он так сказал?

Маша затянулась сигаретой, выпустила струйку бледно-голубого дыма и ответила:

– Кто-то следил за Новицкой. И Виктор Быстров, ее бывший любовник, понял это. Понял, когда сам решил за ней последить. И поплатился за это жизнью.

– Вот черт!

– Да уж. – Она затушила сигарету в пепельнице. – Я сейчас же позвоню ребятам и попрошу послать кого-нибудь в клинику.

– Разумное решение.

Маша убрала папку в сумку. Глеб подозвал официанта и сунул ему в руку пару купюр.

– Сдачи не надо.

– Спасибо, Глеб Олегович! – искренне поблагодарил официант.

Маша поднялась из-за стола. Глеб тоже встал со стула.

– Я тебя провожу.

Она покачала головой:

– Не надо. Я на машине.

– Тогда провожу до машины.

– Ладно.

…Туман на улице рассеялся, но поднялся ветер и стало еще холоднее. Проводив Машу до машины и подождав, пока она усядется за руль, Глеб вдруг предложил:

– Хочешь, я поеду с тобой?

Маша посмотрела на него удивленно.

– С какой стати?

– Ну… – Он пожал плечами. – Скажем, я соскучился по сыну.

– Он сейчас у дедушки.

– Вот как? Слушай, а тебе не кажется, что Митька слишком много времени проводит у дедушки и бабушки?

– Кажется, – сказала Маша. – И я была бы не против, если бы ты навещал его почаще.

– Я постараюсь.

Маша усмехнулась:

– Само собой. Пока, Глеб!

Она подняла стекло и завела мотор. Корсак отошел на шаг и остановился. Несколько секунд ничего не происходило, потом Маша заглушила мотор. Опустила стекло и негромко позвала.

– Глеб!

– Что? – спросил он.

– Подойди, пожалуйста.

Глеб подошел к машине.

– Наклонись ко мне, – попросила Маша.

Он наклонился.

– Ближе, – велела она.

Глеб снова подчинился. Секунду помедлив, Маша поцеловала его в губы.

– Что это было? – спросил Глеб.

– Не знаю, – ответила она с легким смущением. – Сама еще не поняла. Знаешь что… Позвони мне завтра.

Он улыбнулся:

– Хочешь обсудить дела?

– Хочу. – Маша посмотрела на него мягким взглядом. – Но не обсуждать и не дела.

Пару секунд оба молчали, потом она уточнила, понизив голос почти до шепота:

– Позвонишь?

– Да, – сказал Глеб. – А ты не передумаешь до завтра?

– Не передумаю.

– Тогда до встречи?

– До встречи!

И они опять поцеловались. Глеб отошел от машины. Мотор снова тихо заурчал, «Тойота» мягко тронулась с места и вскоре свернула за угол и исчезла из вида.

Глеб тронул пальцами губы и улыбнулся.

– Маша, – тихо проговорил он.

Глеб решил, что слишком пьян для того, чтобы садиться за руль. До дома отсюда было рукой подать, холода Корсак не боялся, а студеный ветер бодрил и освежал.

Он шел по темной улице и никак не мог согнать улыбку с лица. Время от времени его губы сами собой тихо произносили:

– Маша…

Погруженный в счастливые размышления, Корсак не заметил двух крепких парней, белобрысого и лысого, которые вывернули из переулка и двинулись за ним. И даже когда один из них обогнал Глеба, преградил ему путь и негромко сказал: «Постой, братан», Корсак не сразу сообразил, что происходит и где он находится. Будто внезапно вынырнул из прекрасного сна.

– Есть курить? – осведомился белобрысый верзила.

Глеб, все еще улыбаясь, потянулся в карман плаща за сигаретами. И в эту секунду второй крепыш подхватил с земли обломок бордюра, бесшумно подошел к Глебу и, размахнувшись, ударил его по голове.

Глеб рухнул на асфальт как подкошенный. Белобрысый присел возле Корсака и пощупал ему шею пальцами. Бритоголовый крепыш отбросил каменный осколок и небрежно спросил:

– Ну, что? Хватит или добавить?

Белобрысый верзила убрал руку от шеи Глеба.

– Ты его замочил, – с досадой проговорил он и сплюнул на землю.

Лицо бритоголового дрогнуло, в глазах появился испуг.

– Белый, я не хотел, – сказал он. – В натуре, я ж вполсилы ударил!

Белобрысый выпрямился. Мрачно посмотрел на бритоголового.

– Качан, ты идиот? Нам велели его припугнуть. Максимум – дать по морде или сломать пару ребер!

– Говорю тебе – я бил вполсилы!

– Вполсилы? – рявкнул верзила. – Вполсилы?!

Он двинулся на бритоголового крепыша. Тот стал пятиться.

– Белый, я не хотел! Серега, сукой буду, не хотел!

Белобрысый остановился. Посмотрел на подельника презрительным взглядом, снова сплюнул себе под ноги и процедил:

– Придурок лагерный. Меня здесь не было, понял? Я на мокрое дело не подписывался.

Глеб застонал.

– Он живой! – воскликнул бритоголовый крепыш. И облегченно вздохнул: – Видишь, Белый, а ты волновался. Живой твой журналист.

Он улыбнулся, обнажив щербатые зубы. Но лицо белобрысого верзилы осталось мрачным. Он разлепил губы и коротко произнес:

– Добей его.

– Чего? – не понял бритоголовый крепыш.

– Я сказал – добей его.

На круглом лице бритоголового отобразилось замешательство.

– Что-то я не догоняю, – рассеянно проговорил он. – Ты же сам говорил…

– Он слышал, как мы базарим. Он знает наши кликухи. И мое имя.

Качан качнул бритой головой:

– Фигня вопрос. Он ведь был без сознания. Он не слышал, как мы разговариваем.

Белобрысый верзила жестко прищурился:

– Да ну? Откуда ты знаешь?

– Я…

Качан осекся, не зная, что сказать. Растерянно поскреб пятерней затылок.

Глеб снова застонал. Затем попытался подняться. Оба бандита несколько секунд смотрели на него. Потом белобрысый верзила сказал:

– Добей его. Посади на перо.

Бритоголовый облизнул пересохшие губы.

– Я не могут так, – пробормотал он. – Это как-то… не по-человечески.

Верзила достал из кармана куртки руку. В ней был зажат пистолет. Лысый крепыш с испугом проговорил:

– Ты чего, Белый?

Верзила направил дуло пистолета бритоголовому в грудь.

– Или ты его, или я тебя, – с угрозой сказал он.

Качан вгляделся в лицо подельника. Поняв, что тот не шутит, он вздохнул.

– Ладно, Белый. Убери волыну. Я все сделаю.

– Точно?

– Гадом буду.

– Тогда действуй!

До них донеслись голоса людей.

– Сюда кто-то идет, – произнес верзила. – Скорее, твою мать!

– Да. Я щас.

Глеб уже встал на ноги и, пошатываясь, поднял руку к голове.