Леена Лехтолайнен - Чертовы котята

— Скажи, что Гезолиан считает, теперь я на его стороне, поэтому мне придется вести себя соответственно. Паскевич сейчас в Финляндии.

Я рассказала историю с русской рулеткой, умолчав только о сцене последующего утешения.

— А Транков? Он на чьей стороне?

— На своей собственной. Во всяком случае, могу твердо сказать, что не на стороне Паскевича. Кажется, он считает, что влюблен в меня.

Сказав так, я почувствовала себя предателем. Какое право у меня было судить о чувствах Юрия?

— И ест у тебя из рук? — Ранд криво усмехнулся.

Внезапно мне показалось, что передо мной сидит Серый Волк и убеждает Красную Шапочку: «Иди сюда, я дам тебе конфетку. Не бойся, будь хорошей девочкой, и тебе понравится». Я почувствовала на своей груди потные руки Сеппо Холопайнена и поступила, как и положено настоящей финке, — взяла бутылку пива и сделала пару больших глотков. Текила, конечно, подошла бы лучше, но ничего, пиво тоже сойдет.

— Он будет есть из моих рук до тех пор, пока ему не придется выбирать между моими интересами и своими.

Дейвидас встал и подошел к мини-бару. Я заметила, что при ходьбе он сильно прихрамывал.

— Кока-кола? — произнес он.

Ранд кивнул, затем они перемолвились парой слов по-эстонски. Наверное, после гамбургеров Дейвидаса мучила жажда.

— Однажды Давиду пришлось сделать трудный выбор. Переехав в Тарту, он чувствовал себя словно в клетке, ведь до этого он жил исключительно на берегу моря. Мы учились с ним в одном классе. К счастью, ему не составило труда заговорить по-эстонски, иначе в школе пришлось бы крайне тяжело. Затем пошло легче, но сначала все было просто ужасно. Думаю, он рассказывал тебе эту историю.

Давид много рассказывал мне о своей жизни. Мы обменивались воспоминаниями о детстве и юности, ничего не скрывая, как люди, которые решили провести остаток жизни вместе. Я знала, что в Тарту Давид увлекся парусным спортом. Протекавшая через город извилистая река Эмайыги во многих местах сужалась, и пройти по ней под парусом было непросто. Но Давид всерьез решил покорить ее. Однажды холодным субботним утром он пришел к Яану и позвал с собой: дул сильный ветер, и можно было попробовать наконец развить хорошую скорость.

— Мы больше никого с собой не взяли. Я не слишком хорошо управляюсь с парусом, да и, честно говоря, плаваю так себе. Ветер почти перешел в бурю, к тому же полил дождь, но Давид лишь смеялся над моими опасениями. Он сказал, что плавал в Финском заливе и в гораздо худшую погоду. Лодка теряла управление, ее мотало, как пьяного финна в праздничный день, а река тем временем становилась все шире и течение все сильнее.

И тут они налетели на камень. Лодка перевернулась, а Яан получил такой сильный удар по голове, что тут же ушел под воду. В этом месте ширина реки была более десяти метров и течение очень мощное. Яан попытался встать или уцепиться за какой-нибудь камень, но у него ничего не вышло, и он снова погрузился.

— Знаешь, Давид запросто мог бы доплыть до берега и спастись, но он этого не сделал. Он тащил меня, захлебываясь и рискуя утонуть сам. Когда мы наконец достигли суши, я не поверил, что мы и в самом деле остались в живых. После этого приключения я свалился с воспалением легких. Давид упрекал себя, говорил, что, если бы я тогда утонул, он тоже заслужил бы смерть. Знаешь, один я ни за что не выбрался бы из воды. — Яан взял меня за руку. — Так что запомни, Хилья: этот человек готов умереть, лишь бы спасти близких ему людей.

— Я и сама уже по уши во всей этой ситуации. Скажи Давиду, чтобы держался от меня подальше. Я работаю на Гезолиана, тот использует меня в качестве приманки и ждет, когда зверь подойдет к нему поближе, чтобы выстрелить наверняка.

Я почувствовала усталость. Красивое объяснение: Давид не связывается со мной, чтобы не подвергать меня опасности.

Дейвидас закончил читать и сидел, потирая больную ногу. Ранд что-то спросил у мальчика и затем обратился ко мне:

— Хилья, можешь нам помочь? В ванной комнате на умывальнике стоит синяя баночка с болеутоляющей мазью. Можешь принести ее мне, я разотру Дейвидасу ногу.

Я принесла мазь, мальчик задрал штанину, и Ранд тщательно растер ему ногу. Да, похоже, бывший полицейский и на самом деле интересовался исключительно маленькими девочками. В детстве, когда я болела, дядя Яри так же растирал меня, давал сироп от кашля и поил свежевыжатым соком черной смородины с медом. Руки Ранда методично массировали больную ногу ребенка, он был похож на мать-рысь, вылизывающую своего детеныша.

— Ты не рассказала, как дела у Лайтио, — неожиданно произнес он. — Как его здоровье?

— При смерти.

Давиду я могла бы рассказать про пистолет, но монаху не доверяла.

— Послушай, ты тоже готова поверить в худшее. Знай же, Хилья, всегда может случиться чудо, следует лишь полагаться на милость Божью.

— Прекрати нести чушь! — Мой голос прозвучал так резко, что Дейвидас дернулся и съездил Ранду пяткой по подбородку.

Взяв себя в руки, я попыталась успокоиться, на прощание улыбнулась мальчику и вышла. Я быстро шагала по улице, стараясь не переходить на бег. Кто-то из этих спасителей тоже решил, что случилось чудо, мой отец выздоровел и его следует выпустить на волю. Не устаю поражаться человеческой глупости! Именно такие доброхоты превращают людей в рабов и делают из них пушечное мясо. Интересно, Яан Ранд тоже надеется на чудо и рассчитывает попасть в рай после всего того, что натворил? А там он встретится с моим отцом, и они смогут помериться грехами.

Ночью я плохо спала. Мне снилось, как Яан Ранд уговаривает маленькую девочку пойти к врачу. Потом Яан превратился в Сеппо Холопайнена — соседа, который пытался меня изнасиловать в ранней юности. В полшестого я проснулась и больше не смогла сомкнуть глаз. В восемь позвонила в приемную медицинского кабинета Сату Сарьянен и записалась: сказала, что у меня обильные и болезненные месячные и я боюсь опухоли. Представилась именем своей бывшей соседки по квартире, Йенни, и, мысленно попросив у нее прощения, продиктовала ее идентификационный номер. Другого выхода у меня не было.

Кабинет Сату располагался в центре Хельсинки, и в три я была уже на месте. Вряд ли публичные выступления прибавили ей пациентов. Перед уходом я рассказала Юлии про звонок ее отца и поручение.

— Папа зря беспокоится, — сказала она с довольной улыбкой. — Ему просто досадно, что он не может контролировать меня постоянно. Возможно, мы встретимся в Нью-Йорке, он сказал, что постарается прилететь.

Я похолодела. Может, стоит уехать в Нью-Йорк и затеряться в нем? Там масса нелегалов, и с помощью каких-нибудь старых знакомых я наверняка смогу состряпать себе документы и начать новую жизнь. Но как же я брошу Ваномо? Я не могла позволить себе найти сестренку и тут же снова лишиться ее. Куда бы я ни бежала, передо мной всегда вырастала стена. Пожалуй, стоит смириться и терпеливо ждать, чем закончится эта гонка и кто в конце концов окажется охотником, а кто — добычей.