Леена Лехтолайнен - Чертовы котята

Около семи вечера пришло сообщение от Яана Ранда. «Мы в гостинице „Торни“. Поужинали, Дейвидас устал и хочет отдохнуть. Наш номер на втором этаже новой стороны. Позвони в дверь, я открою».

Я сообщила Ханне, что не буду ужинать, и тихо улизнула, пока Юрий снова не пристал с расспросами. Разумеется, отправляясь на встречу с Яаном Рандом и Дейвидасом, я здорово рисковала. Да и вообще, похоже, я до сих пор жива лишь потому, что Гезолиан хочет с моей помощью выследить Давида. Наверняка Рютконен доложил Гезолиану и то, что я спала с Юрием Транковым. Возможно, это меня и спасло — Гезолиан решил, что я предала Давида и больше ему не помощница. Возникало впечатление, что мы с Давидом расстались, а, как показывал пример Сату Сюрьянен, месть оскорбленной женщины страшна.

Гезолиан не учел одного: Давид был близко, как затаившаяся в ветвях дерева рысь, которая прекрасно видит охотника, когда тот даже не подозревает о ее присутствии. Или, может, Гезолиан знал, кто скрывается за маской водителя по имени Антон, просто Лейсен был не самым удобным местом для нанесения удара. Возможно, он не хотел совершать преступление в Швейцарии, хотя, с другой стороны, в горах легко избавиться от трупа. Я слишком мало знала об истинном положении дел, голова у меня просто шла кругом.

До гостиницы было недалеко. Я позвонила снизу, и Яан сказал, что спустится за мной.

С Яаном Рандом мы встречались только раз, и тогда он носил монашескую одежду и круглые старомодные очки. Сейчас я не сразу узнала его: светлые волосы отросли и были убраны в хвост, на носу красовались очки в темной оправе, брюки и клетчатая рубашка были на пару размеров больше и казались чужими. Может, в этой одежде он много лет назад пришел в монастырь, похудел там и теперь достал старые вещи для выхода в свет?

Не подавая руки, он молча кивнул мне, приглашая за собой. Я пошла следом по узким коридорам, затем мы поднялись по лестнице и попали на второй этаж нового крыла здания. Посреди номера стояла огромная кровать, на которой улеглись бы и четверо. И хотя я прекрасно понимала ситуацию, мне все равно казалось странным, что сын Давида делит ложе с бывшим полицейским, который в свое время обвинялся в педофилии.

Мальчик не спал, сидел на диване с книжкой. Мне не потребовалось даже включать воображение, чтобы разглядеть в его лице сходство с Давидом. У него была гладкая кожа и по-детски круглая мордашка с унаследованными от матери карими глазами, которые смотрели на меня знакомым взглядом.

— Привет, — произнес он по-эстонски.

— Привет, — ответила я ему на том же языке.

На этом мой запас эстонских слов исчерпывался. Мальчик всю жизнь прожил в Литве, а литовского я вообще не знала. Я подошла к нему, пожала, как взрослому, руку и представилась по-фински:

— Меня зовут Хилья.

Затем повторила то же самое по-русски.

Он молча смотрел, не выпуская моей руки. Его левая нога была немного вывернута; наверное, в народе это назвали бы косолапостью. Взгляд его был серьезным, даже немного печальным, словно передо мной взрослый человек, а не десятилетний мальчик. Вряд ли жизнь в литовском детском доме была легкой, а теперь его, как вещь, швыряют от одного опекуна к другому.

— Он говорит немного по-эстонски. Давид просил меня обучить его этому языку, и в Сан-Антимо нам удалось чуть-чуть позаниматься. Сам Давид знает итальянский, испанский, русский и шведский, но совершенно не владеет литовским, — объяснил мне Яан Ранд по-английски. — Присаживайся. Может, выпьешь что-нибудь? — Он махнул рукой в сторону мини-бара.

Я опустилась в кресло. Дейвидас снова погрузился в чтение: это была первая книга о Гарри Поттере на эстонском языке. Возможно, он уже читал ее на литовском и сейчас пытался перечитывать на родном языке своего отца.

— Можно пива. Одна бутылка пойдет только на пользу.

— Кажется, здесь нет чистых стаканов. — Ранд достал из бара две бутылки. — Будешь пить из горла?

Я усмехнулась: чтобы расправиться с бутылкой пива, мне не нужен ни стакан, ни даже открывалка. Дядя Яри научил меня открывать бутылки зубами.

Ранд протянул мне открытую бутылку.

— Почему ты захотел со мной встретиться?

— Давид хотел, чтобы вы с мальчиком увиделись.

— Где он сейчас?

— По-прежнему в Швейцарии. Ждет, когда Шагал вернется из Америки.

— Но ведь Шагал очень опасен! Он союзник Гезолиана, и вместе с ним они убили того итальянца, Дольфини, чтобы выйти на след Давида.

Ранд сделал глоток. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, на шее поблескивал золотой крест.

— В этом мире союзники часто меняют лагерь, — медленно произнес он. — Ты и сама сейчас работаешь на дочь Гезолиана, однако Давид доверяет тебе. Он считает, что ваши отношения ничем нельзя испортить. Я и не предполагал, что он такой романтик. И знаешь что, Хилья? Именно поэтому ты так опасна для него.

— Когда увидишь Давида в следующий раз, передай ему, что я вполне могу постоять за себя сама. — Я поднесла к губам бутылку, отхлебнула и поставила обратно на стол. На стекле остался след от моих губ.

— Он это знает. И все же не хочет, чтобы из-за него с тобой что-нибудь случилось. Поэтому и уехал из Италии прошлой весной. Давид надеялся, что псы Гезолиана возьмут его след и оставят тебя в покое. Хотя, как показывает судьба Мартти Рютконена, так не всегда получается.

— Рютконен сам выбрал свою судьбу! — воскликнула я, и Дейвидас поднял на меня от книги удивленный взгляд.

Улыбнулась ему, показывая, что все в порядке. Ваномо тоже читала про Гарри Поттера, несмотря на возражения бабушки и дедушки, которые считали, что ни к чему рассказывать ребенку про ведьм. Но Саара разрешила, сказав, что книжка не сделает ничего плохого, если в доме хорошая атмосфера.

— Как дела у Лайтио? Работая в Европоле, я пару раз сталкивался с ним. Полагаю, ты знаешь мою историю. Наверняка Лайтио тебе все рассказал.

Ранд снял внезапно запотевшие очки, подул на стекла, достал из кармана носовой платок и тщательно протер их.

Без очков глаза его казались большими и по-детски незащищенными, вокруг них пролегли морщинки.

— Не суди, и судим не будешь. — Ранд водрузил очки на место и глотнул еще пива. — Старая мудрость и сейчас права.

Дейвидас усмехнулся, прочитав в книге что-то смешное, и в этот момент он так напомнил мне Давида, что я даже вздрогнула. Ребенок, которого я так недолго проносила в своей утробе, мог бы быть ровесником Дейвидаса и Ваномо. Я никогда не раскаивалась, что сделала тогда аборт. Просто иногда вспоминала, что однажды была беременной.

— А что произошло с теми девочками, которых ты совратил? Их было много?

Ранд вздрогнул, как от удара.

— Одна или одиннадцать, разве сейчас это имеет какое-то значение? Это было ошибкой, и точка. Не волнуйся. Со мной Дейвидас в безопасности. Завтра на пароме мы переправляемся через Финский залив, там нас встретит Антон Сталь. Пару дней я проведу с Дейвидасом и его бабушкой и дедушкой у них дома, потом полечу из Таллина в Женеву и там встречусь с Давидом. Передать ему привет от тебя?