Уильям Рихтер - Очи черные

– Я тебе скажу, когда мы это узнаем, а пока надо разобраться с местом преступления. Посмотри, что тут творится. Как будто чертов торнадо пронесся, к тому же половина уже горит.

Прошло немало времени, прежде чем Этли усвоил и разложил по полочкам всю новую информацию. Была одна деталь, которую он ожидал услышать от Билла в какой-то момент, но не услышал: когда Билл заговорил о русской банде, Этли казалось, что он должен упомянуть о том, что Уоллис Стоунман удочерили в России. Или Билл не знал о ее происхождении, или знал, но по какой-то причине умолчал об этом. Как бы то ни было, Этли было ясно, что на уме у Билла было что-то, о чем он пока не был готов рассказать. Для парня, который уже больше пяти лет был на секретной службе, Билл показался Этли чересчур открытым.

– Есть ведь еще кое-что, да? – сказал Этли. – О чем ты мне не рассказал?

Билл еще немного помялся и наконец тихо заговорил, придвинувшись вплотную к Этли, хотя рядом с ними никого не было.

– Вся эта история, совершенно точно, крайне неудобна для всех федералов, и чем скорее дело закроется, тем лучше…

– Ты думаешь, они собираются замять все это, – понял Этли. – Сказать, что все кончено, эти три агента поступили плохо, но они погибли, и делу конец. Но ты так не думаешь.

– Я не знаю.

– Но идея у тебя есть.

– И никому не нужно о ней пока знать, – сказал Билл. – Не от меня. Не за пределами собственного дома.

– Ну и? – Этли ждал. Хорста его командный тон явно задел.

– Был еще один парень, – сказал Билл, еле цедя слова сквозь зубы, – тоже из АТФ. Работал на секретной службе по торговле оружием в Манхэттене в последние два года. Я знаю его, он участвовал с нами в том болгарском деле, и он был связан с теми тремя, что только что были убиты здесь. Он умнее всех остальных вместе взятых, и он совершенно беспринципен. У меня всегда было нехорошее предчувствие на его счет. Если ты продолжишь следить за девчонкой Стоунман, Этли…

– Продолжу.

– Тогда ты рано или поздно столкнешься с этим парнем. Если это случится, Этли, стреляй. Стреляй, пока всю обойму не выбьешь. И он поступит так же при случае.

– Кто он, Билл?

– Его зовут Корнелл Браун.

Со стаканом красного вина в руке, вторым подряд, Клер смотрела телевизор, откинувшись на спинку дивана. По местному каналу повторяли вечерние новости, группа экспертов обсуждала проблемы межнациональных конфликтов в Африке. Клер выключила звук, оставив только изображение, и беззвучное мелькание картинок на экране озаряло пустую комнату мрачным синеватым светом. В квартире было тихо и пусто.

«Еще одни выходные в одиночестве. Когда же что-нибудь изменится?» – думала она. Как ей отпустить старую жизнь и начать двигаться вперед?

Зазвонил телефон, и Клер сняла трубку:

– Да?

– Миссис Стоунман?

– Это ты, Рауль?

– Да, мадам. Э-э-э… Миссис Стоунман? Ваша Уоллис поднимается к вам.

У Клер дыхание перехватило.

– Она очень подавлена, миссис Стоунман, – сказал Рауль, запинаясь. – И у нее… на ней кровь…

В ту же секунду Клер вскочила с дивана, отбросив телефон, и помчалась из квартиры к лифту. Двери ближайшего лифта открылись, и оттуда вышла Уоллис, в таком состоянии, в каком Клер никогда прежде ее не видела: на ней была большая мужская кожаная куртка, в которой девочка была похожа на раненую птицу, свитер под курткой был изорван в лоскуты. Глаза и щеки были черными от туши, размытой слезами, а на шее… что-то вроде брызг. Кровь? На лице Валли застыло выражение страдания.

– Боже мой… Валли… – Клер хотела броситься к дочери и обнять ее, но Валли так давно не разрешала ей подобных проявлений чувств, что она сдержалась.

– Мам… – Голос Валли, казалось, готовой расплакаться, звучал одновременно сердито и печально. Она вышла из лифта и теперь стояла перед Клер. – Я была сильной, мама. Правда. Но теперь я не знаю, что делать.

Клер не выдержала, она бросилась к дочери, крепко обняла ее и повела в квартиру. Там они тяжело опустились на пол, не разжимая объятий.

– Все так ужасно… – всхлипнула Валли.

Вся битва у верфи продолжалась не более двух минут, но это были самые страшные минуты в жизни Валли. После того как она перебралась через забор и оказалась в безопасном месте, она затаилась в тени верфи и беспомощно наблюдала, как Клеско схватил Джоанну, снова ударил ее рукояткой пистолета и закинул ее бесчувственное тело в кабину эвакуатора. Потом русские сели в него и уехали, прихватив Джоанну и оставив истекающего кровью Тэвина лежать на залитом бетоном дворе. Первым порывом Валли было побежать к нему – в отчаянной надежде, что он остался жив, но до того, как она успела добежать до него, послышался вой множества полицейских и пожарных сирен, стремительно приближающийся к верфи.

Валли понимала, что если останется на месте, ее тут же арестуют, и она не надеялась, что полицейские поверят в ее историю или предпримут немедленные действия для спасения Джоанны. Валли быстро пошла прочь, по пути обнаружив в кармане куртки Тэвина, в которую все еще была одета, ключи от «Линкольна». Она уже была за рулем «Линкольна», когда вдруг поняла, что в целом мире есть лишь одно место, где ей хотелось бы сейчас оказаться, только одно место, где она могла чувствовать себя в безопасности, где о ней могли позаботиться.

– Я искала свою мать, – начала Валли, они все еще сидели на полу, и Клер крепко обнимала ее. – Мою русскую мать.

– Что ты делала?

– Прости, тебе неприятно это слышать, но я должна была.

– Но как ты могла бы…

– А теперь Тэвин убит.

Клер была поражена, она лихорадочно пыталась понять, о чем Валли говорит.

– Один из твоих друзей? Он мертв?

Валли кивнула, из глаз ее хлынули слезы.

– Боже мой, Валли…

– Он только хотел позаботиться обо мне, – сказала Валли. – А теперь его нет, и они забрали ее. Забрали Джоанну.

Клер ослабила объятия и, держа Валли за плечи, внимательно посмотрела ей в глаза.

– Джоанну? – сказала Клер. – Я не понимаю. Кто забрал ее?

– Слишком долго рассказывать, – всхлипнула Валли. – Я нашла место, в Бруклине, у верфи. Там было как бы… как бы пристанище или что-то такое, место, которое моя русская мать подготовила на случай, если что-то произойдет. Понимаешь, она была здесь все время, наблюдала за мной. Это Джоанна, мам. Ее настоящее имя – Елена Маякова. Она моя русская мать.

– Валли…

– Потом все пошло не так, просто ужасно, – продолжала Валли. – Сначала приехали три агента АТФ, или ФБР, или не знаю чего там. А потом двое русских. Тех самых, которые убили доктора Рейнер…

– Доктора Рейнер? Карлин Рейнер? Она мертва?

– И эти люди приехали к верфи. Они убили Тэвина и забрали Джоанну. Мам, один из них мой отец. Мой русский отец. Он забрал Джоанну.