Екатерина Лесина - Бабочка маркизы Помпадур

Жанна перечитала строки и вздохнула. Увы, в них было куда больше правды, нежели она хотела себе это признавать.

Король забывал о ней. Все чаще взгляд его останавливался на других женщинах. И что она могла сделать?

Война с собой, затянувшаяся на долгие пять лет.

Золотая бабочка, не то медаль за отвагу, не то проклятие, избавиться от которого у Жанны не выйдет, заставляла вновь и вновь вступать в бой.

Мадам де Помпадур блистала. А что ей оставалось, если вокруг слишком много тех, кто, затаив дыхание, ждет, что Жанна наконец наскучит Его Величеству, вернув его подданным…

Шоколад и сельдерей. Жанна уже ненавидела и то и другое, но заставляла себя выпивать столько шоколада, сколько могла, закусывая сельдереем. Поначалу ее мутило, и тошнота отнимала остатки сил. Однако со временем тело, ослабленное борьбой, смирилось.

Оно умело притворяться.

Переодеваться. Менять обличья. Король желал игры. И Жанна играла, как никогда прежде. Она меняла личину за личиной. Вот турецкая одалиска в чудесном наряде, который столь непривычно-развратен… вот хрупкая греческая дева, бегущая от охотника. Жанна? О нет, сама Диана-охотница… король ведь помнит первую встречу?

Но этого мало!

Ее ум, который признавали даже те, кто не считал Жанну другом, тонкость ее душевного восприятия, многочисленные таланты – ничто, когда дело касалось постели. Измены были неизбежны. Как ни странно, но среди всех, с кем случилось Жанне иметь дело при дворе, с наибольшим пониманием и каким-то милосердием отнеслась к ней Ее Величество. Несколько месяцев королева присматривалась к Жанне, ничем не выражая неодобрения выбором супруга. А затем сама удостоила Жанну короткого разговора.

– Вам придется тяжело, мадам, – сказала она, вглядываясь в лицо Жанны, молодое, но не настолько юное, чтобы именно этим привлечь внимание короля.

– Да, Ваше Величество.

В отличие от мадам де Шатору, Жанна держалась с подобающей случаю вежливостью, но притом без малейшего подобострастия. Пожалуй, эта женщина знала себе цену, но также она осознавала, что истинная хозяйка дворца и жизни Его Величества сидит перед ней.

– Вам понадобится все ваше терпение, мадам… Король переменчив. Но можно ли его упрекнуть? Его характер, его натура не подвластны ему самому. И даже будь у него желание сдерживать порывы тела, я сомневаюсь, что он сумел бы. Не пытайтесь его ограничивать…

– Благодарю вас за мудрый совет…

После того недолгого разговора, весть о котором облетела дворец, – надо же, капризная королева снизошла до выскочки д’Этоль! – между женщинами возникла если не дружба, то симпатия. Жанна выказывала должное почтение, которое во многом было искренним, а Ее Величество не забывала выражать собственное расположение к новой фаворитке короля.

«…дорогой Шарль, я вновь пишу тебе письмо, зная, что и оно отправится в камин. У меня чересчур много врагов, чтобы рисковать и давать им в руки подобное оружие. И следовало бы молчать, но у меня не осталось сил.

Ты говорил, что я – особая женщина. И эти слова я повторяю себе каждое утро. Но зеркала утратили силу, и веры моей почти не остается. Все вокруг только и твердят, что я старею… если не сейчас, то уже вот-вот. Они с радостью доносят до меня слухи о новых увлечениях короля, думая, что пробуждают таким образом ревность.

Что сказать? Пожалуй, я ревновала бы тебя, случись мне узнать об измене, хотя в начале нашей жизни я относилась к этому факту с удивительнейшим равнодушием. Однако король – иное дело. Нельзя единолично владеть солнцем. Но меня не оставляет страх, что однажды Его Величество совершенно разочаруется во мне или же его вниманием завладеет другая женщина. И какая судьба меня ожидает?

Бывшей любовницы?

Существа, некогда почти всесильного – даже мои завистники с готовностью преклоняются передо мной, выискивая в том способ воздействовать на короля, – а ныне презираемой. Ибо нет ничего более жалкого, чем звезда на закате жизни.

Да и будет ли моя жизнь хоть сколь-либо долгой?

Сомневаюсь. Болезнь не исчезла, она во мне – этакий кнут судьбы, которому я подчиняюсь, не смея мыслить о воле. И в тот день, когда для меня не останется места во дворце, оно исчезнет и в мире.

Пытаюсь удержаться.

Я перебрала многие маски, играя на самом краю мастерства. Я была и страстной, и холодной, и недоступной, и развратной, готовой на все, лишь бы не утратить его драгоценного внимания.

Я дарю ему отдых, выдумываю забавы, многие из которых вызывают пересуды.

Я открываю для него мир искусства – Его Величество считает себя знатоком его, однако, как по мне, обладает весьма посредственным вкусом и душевной ленью, мешающей выглянуть за рамки привычного.

Король обожает балет.

И театр.

Умные беседы, в которых ему дозволяют блистать.

Но с ним нет ни минуты отдыха! Он тут же впадает в меланхолию. И вот я снова меняю Версаль на Кресси, а оттуда мчусь в Ла-Сель, в Бельвю, а потом в Компьен и Фонтенбло… перемена мест, перемена лиц, лишь бы не позволить ему остановиться и заскучать.

На Святой неделе мы развлекались концертами духовной музыки и литургиями, в которых я сама принимала участие. Помнится, дорогой Шарль, ты хвалил мой голос и талант к музыке. А давеча мне довелось сыграть на сцене в театре Этиоля. Потом был Шантемерле у госпожи де Вильмур, и король искренне рукоплескал, плененный моим искусством. Я подумываю о том, чтобы создать в Версале театр, но подозреваю, что эта идея вызовет очередную волну недовольства, меня вновь станут попрекать излишними тратами. Но я уже мысленно подыскиваю место. Пожалуй, та галерея – не знаю, поймешь ли ты, дорогой Шарль, о которой идет речь, ведь в этом замке великое множество галерей, – которая примыкает к Медальонному кабинету, весьма подойдет для моей задумки. Театр и лицедейство… быть может, вот они, истинные таланты, которыми одарил меня Господь?

Знаешь, порой мне кажется, что во мне живут не одна, а две Жанны. Первая – родом из детства, она сильна и умна, она умеет считать и любит деньги, не позволяя им уходить из рук. Она обладает неженским разумом и строгостью суждений, которые ввергают короля в восторг. Вторая – транжира. Она знает, что век ее недолог, и стремится прожить остаток дней ярко. Ей милы наряды и балы, все те развлечения, которые утомляют первую пустотой потраченного времени. Впрочем, помимо времени, забавы второй Жанны обходятся в немалую сумму, и она не единожды слышала упреки в том, что разоряет казну. Однако что есть золото, когда миг жизни лежит на ладонях?