Марек Харны - Польские трупы (сборник)

По пути на вокзал я купил две иллюстрированные монографии о Второй мировой войне. И еще до прибытия в Варшаву я уже знал все. И знал, кто мне поможет.

Сорок вертолетов мчались над канадской тайгой. Машины новейшего поколения, на ртутных реакторах, тихие, быстрые, способные пролететь без дозаправки восемь тысяч километров. Грузовые отсеки как сельди в бочке набиты пленниками. Наши спецназовцы захватили всех охранников и начальников лагерей. Они держали в заключении польского гражданина, нарушая законы Речи Посполитой. Их ждал суд в Варшаве и неизбежная виселица.

Я смотрел в окно, хотя смотреть там было не на что. Меня не отпускало ощущение, что мы сунули голову в пасть льва. Пусть старого и полинявшего, но все-таки льва… Соединенные Штаты, империя, раскинувшаяся от канадской тундры до Панамского канала, населенная пятьюстами миллионами человек, располагающая второй по численности армией мира. Наш рейд был шпилькой, глубоко вонзившейся в львиный зад, а ни один лев таких шуток не любит. Успеем ли мы смыться, прежде чем пасть захлопнется?

— В общем это все, — сказал Скальский. — Никакого подвига. Мы хорошо отработали манёвр, точно определили время и маршрут полета. В намеченное время сели в самолеты, долетели до места встречи, продырявили ему корпус и двигатели, а когда он потерял высоту — добили…

— Но зачем тогда это скрывают? — воскликнул я. — К чему это все — ложные следы, поддельные снимки — если скрывать нечего?

— Самому хотелось бы знать, — вздохнул Скальский. — Полагаю, все это дымовая завеса. А в действительности речь идет о том типе с чемоданом. Знаешь, у моего приятеля поручика Писарека была собственная теория. Он был уверен, что этот человек прибыл к нам из будущего. Из другого будущего, из мира, где мы проиграли войну. Говорю тебе как солдат — тогда, в 1939-м, у нас не было ни малейшего шанса победить Третий рейх. А о войне на два фронта и говорить нечего. Но тут появился он. Человек, которому известны все слабые стороны противника. Располагающий сведениями, где ударить небольшими силами, чтобы достичь намеченной цели…

— Но зачем вся эта дезинформация?

— Если кто-то заподозрит подвох и начнет копать, то назавтра докопается до второго дна, как и ты. Большинству этого будет достаточно. Решат, что открыли великую тайну. И мало кто догадается, что под вторым дном есть еще третье, а может, и четвертое.

— Хм, — задумался я. — В таком случае и мне, пожалуй, не следует в этом копаться… Что будем делать, если нас запеленгуют? — спросил я генерала.

— Что ты так нервничаешь? — удивился он. — Летим мы низко, защита от радаров действует. Эти напыщенные ослы даже не знают, что мы здесь.

Вдруг включилось радио.

— Говорит президент Соединенных Штатов Северной Америки. Кто вы такие и что, черт возьми, здесь забыли?

Он говорил по-польски с чудовищным акцентом, характерным для американцев, работавших по черному в Центральной Европе. Тот факт, что он обращался к нам по-нашему, указывал, что нас не только запеленговали, но и определили национальную принадлежность. Начальник корпуса взял микрофон.

— Говорит генерал Якуб Ковальский, — рявкнул он. — Наши действия вполне законны. Мой экспедиционный корпус выполнял задание по поиску международных преступников. Мы схватили их и везем, чтобы предать суду. Если вы предоставите нам свободу действий, мы будем вести себя вежливо и культурно.

— Это нарушение всех международных договоров. Сообщите, кого вы хотите осудить и за что. Мы сами найдем их и передадим вам, — добавил президент миролюбивым тоном.

— Исчезни, валенок, мы и без тебя справились. — Разъяренный генерал выключил микрофон. — Так о чем мы говорили?

— Не важно, — бросил я.

— Две машины противника, — доложил пилот.

— Дайте два предупредительных выстрела, а если не отстанут, сбейте, — приказал генерал.

— Есть!

— Вы нарушили воздушное пространство нашей страны, похитили сорок граждан! — Президент США снова был на линии. Судя по всему, он уже знал, что мы захватили всех работников лагеря вместе с пенсионерами из соседнего городка. — Поворачивайте и приземляйтесь на аэродроме в Монреале. Там сдадите оружие. В противном случае я отдам приказ сбить вас.

— Заткнись, не то получишь атомной дубинкой!

— Разрешите доложить: новые данные со спутника. — Адъютант подал Ковальскому распечатку.

— Фью, фью, — присвистнул Ковальский. — Они выставили все, что есть… Скоро тут станет жарко. Сообщи базам в Гренландии, пусть вылетят нам навстречу. У нас вообще имеется связь с полковником Савченко?

— Да. «Карась» на перископической, занял позицию согласно приказу.

— Пусть приготовит четыре обычные ракеты и ждет. Если мы погибнем, пусть что-нибудь взорвет… Чтоб им тошно стало.

— Он готов. Вот предполагаемые цели. — Адъютант передал присланную по факсу фотографию Нью-Йорка.

— Что это за два высоких здания? — ткнул пальцем Ковальский.

— World Trade Center. Всемирный Торговый Центр или что-то вроде этого. Дурной язык, ни черта не разберешь.

— Гражданский объект, отпадает. А жаль… Может, шарахнуть по Пентагону? Только объясните этому психу, чтоб подождал, пока пришлют подтверждение нашей гибели или приказ, а то получится, как в прошлый раз. И пусть использует о-быч-ны-е боеголовки, а не атомные. Повторите ему это по-украински, если не поймет по-польски.

— Есть.

— Говорит генерал Джонатан Вудбайн, командующий Военно-воздушными силами Соединенных Штатов, — пролаяло радио. — Вы окружены. У вас нет ни единого шанса. Сдавайтесь и освободите заложников.

— Польская армия не берет заложников, вбей это себе в башку, дебил! Это уголовники, предназначенные для суда и ликвидации! — Глаза генерала налились кровью. Кажется, он действительно впал в ярость.

— Если спокойно сложите оружие, мы гарантируем вам честный процесс с участием наблюдателей от Лиги Наций.

— Сгинь, холуй. Сначала поймай нас, а потом будешь судить! — Начальник корпуса переключил диапазон. — Малиновский! Как там эти?

— Спокойно сидят в грузовом отсеке. Комендант пробовал кочевряжиться, но схлопотал по морде и затих, — доложил майор.

— Если станет горячо, прочитай им приговор. Обязательно по-американски, чтобы сукины дети все поняли, и выталкивай по одному за борт. Ага, прицепи к каждому тубус с копией приговора. Когда их соберут, будет по крайней мере известно, за что. Коменданта пока оставь, ему устроим публичный процесс в Варшаве, показуха не повредит.

— Есть! У меня предложение…

— Давай.

— Может, лучше приземлиться в каком-нибудь городе и просто повесить их на фонарях? С точки зрения наглядности это было бы эффектнее… К тому же и смерть более позорная, соответствующая тяжести преступлений.