Марек Харны - Польские трупы (сборник)

— Я немного волнуюсь.

— Из-за чего?

— Из-за всего.

— Все будет хорошо, увидишь. Приготовишь мне что-нибудь вкусненькое?

— Может, подождем с этим до воскресенья?

— До воскресенья? А зачем ждать? Сегодня почти что воскресенье, праздник! У нас будет ребенок, ты не рада?

— Очень, только…

— Вот и отлично, все не так уж плохо, на следующей неделе двоюродный брат привезет своих детей.

— Но ты же понимаешь, что они не заменят нам наших?

— Понимаю не хуже тебя, но сегодня приготовь мне хотя бы малюсенький кусочек с этим твоим фирменным соусом, хорошо?

Юлиан и Малгожата на удивление подходили друг другу. Во время воскресной проповеди приходскому священнику случалось говорить о кризисе отношений между людьми и о том, что распад союзов, подобно болезни, терзает молодое поколение, делающее первые шаги в жизни. И тогда он ставил их брак в пример всем злопыхателям, утверждающим, что в современном мире сохранить семью невозможно. Малгожата взяла на себя всю работу по дому, ухаживала за скотиной, возилась в огороде и превосходно готовила. Ее муж, более всего на свете любивший вкусно поесть, много раз шутил, что Малгося через желудок пронзила его сердце. Юлиан в свою очередь отвечал за семейный бюджет. Зарплаты, которую он получал на городской скотобойне, хватало. Жили они скромно, умели экономить, благодаря чему уже через пару лет совместной жизни смогли купить машину и надстроить второй этаж в своем небольшом доме.

К несчастью, бесы, столь часто вторгающиеся в нашу жизнь, не прошли мимо идеальной, казалось бы, семьи. Двое маленьких детей, не справившись с тяжелой болезнью, умерли в больнице. После их смерти Малгожата замкнулась в себе и с головой погрузилась в религию. Она перестала навещать старых знакомых, избегала появляться на людях и регулярно ходила лишь в церковь. Ксендз часто хвалил ее за набожность и участие в церковной жизни прихода. Семейная трагедия отразилась и на Юлиане, который, несмотря на все страдания, старался не поддаваться апатии, неизбежно сопутствующей такому горю. Каждое утро можно было видеть, как он трудится по хозяйству, работает в поле, что-то чинит. Такого работящего хозяина нужно было еще поискать. Кроме того, все жители Зимнодола хвалили копчености, которые Юлиан время от времени делал у себя в подвале. Свиней он умел резать как никто другой, а о его колбасах впору было слагать стихи. Большого дохода это ему не приносило, зато еды в доме всегда было вдоволь.

Их дом, стоящий на отшибе, достался им от не так давно умерших родителей Малгожаты и ничем особенным не отличался. Не слишком красивый и не слишком уродливый, типичная коробка с плоской, покрытой жестью крышей. Построенный из дешевого серого кирпича, с облупившейся штукатуркой на стенах, снаружи дом походил на бетонный бункер, которому неведомая сила приказала выползти на поверхность. Именно в ту сторону, на самый конец деревни, одним пасмурным субботним днем отправилась Иоанна Чайковская, молоденькая учительница из школы имени Яна Красовского в Зимнодоле.

Миновав магазинчик с продуктами и хозтоварами, она шла вдоль припорошенного белым налетом высокого бетонного забора химзавода, соседство с которым конечно же сказывалось на здоровье окрестных жителей. Их горячие протесты, многочисленные письма представителей местного самоуправления неизменно наталкивались на стену равнодушия городских чиновников, объясняющих все соображениями высшего порядка, прежде всего необходимостью передвижения на последних моделях автомобилей, строительства шикарных особняков и оплаты дорогостоящего обучения своих отпрысков в столице. Результатом безразличия властей стала повышенная смертность жителей близлежащих районов, постоянно растущее количество раковых заболеваний, многочисленные болезни органов дыхания, повальные инфаркты, а также случаи рождения детей с деформированными конечностями.

Иоанна попала в школу сразу же после окончания института. Сначала нос воротила — работать в деревне? А как же развлечения, походы в кино, встречи с подругами, и, наконец, где же найти себе мужа (ведь уже самое время)? Она пыталась зацепиться за место в нескольких городских школах, но в ответ везде слышала одно и то же: приходите в следующем году, — и в конце концов решила отработать годик в Зимнодоле. «Поработаю чуть-чуть, — думала она с оптимизмом, — подтяну квалификацию, узнаю, что такое сельская школа, а потом что-нибудь да найду». Но как это обычно бывает, все вышло несколько иначе: смерть матери, ухудшение ситуации на рынке труда, а также привязанность к своим ученикам привели к тому, что Иоася работала здесь уже третий год.

Дорога к домам, стоящим на краю деревни, вела через лес, вдоль которого тянулась нелегальная свалка: клубки кабеля, пластмассовые бочки из-под навоза, груды бог знает чем набитых мешков, словом, место, не слишком подходящее для романтических прогулок. Путь по тропинке, одиноко бегущей вдали от людского жилья, приятным назвать было нельзя. К тому же несколько лет назад рядом с парком нашли труп молодой девушки. Приехавшую на каникулы домой студентку мединститута жестоко изнасиловали и задушили (не о такой судьбе мечтала молодая учительница).

Неожиданно на тропинке, метрах в десяти перед ней, появился мужчина в рваной и выцветшей рабочей одежде. Человек в лохмотьях был похож на сумасшедшего, в руке он держал странного вида сверток. Ноги молоденькой учительницы, сделавшись вдруг мягкими, как из пластилина, перестали слушаться, но некая внутренняя сила, принуждение, которое, будто в гипнотическом сне, толкает невинные жертвы в руки их неумолимых палачей, приказало ей продолжать движение навстречу приближающемуся мужчине. Как же она пожалела, что у нее нет с собой купленного в городе газового баллончика или чего угодно, что могло бы ей помочь!

— За грибами идете? — Она взяла себя в руки и атаковала первой, сохраняя выработанное за время работы в школе самообладание.

— Да какие там грибы, — пробормотал мужчина. Его темное лицо бороздили морщины, свидетели жизни, выстланной не лепестками роз, а скорее колючей проволокой. — Банки пивные собираю и бутылки. Каждую пятницу, после этой дискотеки, приезжают сюда всякие, трахаются, пьянствуют и бросают бутылки куда попало, а иногда и кое-что получше попадается… — таинственный сверток в его руках оказался свернутым в рулон джутовым мешком.

— Ну, тогда удачи. — Она улыбнулась.

— А я вот вам спасибо не скажу, а то знаете, что бывает с теми, кто спасибо говорит, знаете, а? — Он расплылся в беззубой улыбке.

Увидев приближающийся с каждым шагом дом семьи Зайонцев и стоящий прямо за ним дом Юлиана Обегло, Иоася вздохнула с облегчением.