Гай Адамс - Шерлок Холмс. Дыхание Бога

Протиснувшись сквозь толпу к платформе, я остановился в ожидании поезда. Густой запах табака и пота окружил меня липкой плёнкой.

Приближающийся поезд послал впереди себя воздушную волну, и я был вынужден придержать шляпу.

— Ну и ну, так и с ног свалить может! — хихикнув, воскликнула чрезмерно разукрашенная леди справа от меня.

Я вежливо улыбнулся. Очевидно, дама приняла меня за потенциального клиента. Она растянула губы, обнажив испачканные в красной помаде жёлтые зубы. Улыбка клоуна… или каннибала. Ветер подул сильнее, женщина придержала юбки, а я на всякий случай отвернулся. Неподалёку стояла молодая пара.

«Симпатичные, держатся за руки — наверняка решили провести день вместе», — подумал я.

Вокруг них чувствовалась атмосфера смущения и свежести отношений. Я вспомнил свою любимую Мэри, которая так рано покинула меня… Слёзы навернулись на глаза, загудел подъезжающий к платформе паровоз, и мне вдруг стало стыдно, что кто-то может заметить моё волнение.

«Ты не умеешь скрывать свои чувства, Джон», — сказала бы Мэри и с нежностью вытерла слезу с моей щеки.

Она, подобно Холмсу, считала, что все мои переживания видны как на ладони. А я бы не стал спорить, потому что это правда. Вот только Холмс расценивал это моё качество как недостаток, а Мэри — как достоинство. Я же до сих пор не решил, хорошо это или плохо.

Поезд подъехал к станции, и я вошёл в вагон. Сидя на обтянутой бархатом скамье, я разглядывал обшитые ореховыми панелями стены и чувствовал себя как в гробу — бархат, дерево и сладковатый запах сырой земли.

Молодая пара устроилась напротив, проститутка — в нескольких футах слева от меня. Когда она расправляла юбки, от неё пошёл аромат дешёвой лавандовой воды. Напротив жрицы любви сидел преклонного возраста священник; когда поезд тронулся, седые кудряшки запрыгали вокруг его розового лица. Священник листал потрёпанную Библию. Его губы время от времени шевелились, он издавал тихие свистящие звуки, похожие на последний вздох умирающего. Казалось, ещё чуть-чуть — и он начнёт читать вслух. Рядом со священником сидела пожилая дама, она пощипывала торчащие из её шляпки нитки. Лицо у неё при этом было мечтательное, словно пребывала она где угодно, но только не в поезде под землёй. В конце вагона двое парней смеялись и похлопывали друг друга по плечам; они ехали стоя.

Закрыв глаза, я слушал перестук колёс и чавканье двигателя, который поглощал уголь, чтобы его сердце продолжало пылать в своей железной клетке. Я представлял поезд жадным существом, которое вгрызается в землю, хватает на своём пути всё, что в состоянии проглотить, и никогда не может насытиться.

— Оно убьёт всех нас!.. — вдруг сказала проститутка.

Я открыл глаза и посмотрел в её сторону. Проститутка корчилась на скамье, как будто её тянули чьи-то невидимые руки. Она выгибалась дугой и хватала ртом воздух.

— Оно ударит с такой силой, что сотрёт нас с лица земли, — размахивая руками, продолжала женщина. — Дыхание Бога не остановить, оно рождается в раскалённых недрах мира.

— Может ей кто-нибудь помочь? — Я вскочил и попытался схватить несчастную за руки.

— Помощи ждать неоткуда, — проговорил старенький священник, словно прочитал эти слова в Библии. — Мы все сгорим.

— Дайте ей умереть, — ровным тоном в унисон произнесла пара влюблённых. Глаза у обоих одновременно закатились, челюсти синхронно задвигались. Смотреть на них было жутко. — Эта шлюха недостойна нашего внимания. Раскалённая кочерга и очищающий огонь — вот всё, чего достойно её грязное тело.

Я не оставлял попыток утихомирить проститутку, а бездушие молодых людей только придало мне сил.

— О боже, Джон! — произнесла проститутка голосом моей покойной Мэри. — Их руки… Я чувствую, как чёрные когти раздирают мою кожу. Неужели ты не можешь меня спасти?

— Мэри!.. — закричал я, словно в бреду.

Мне казалось, что наш похожий на гроб вагон всё глубже уходит под землю.

— Она принадлежит нам! — сказал один из парней, стоявших в конце вагона.

— Будем играть с ней, пока не порвётся, — поддержал его второй, и они направились в нашу сторону. — Твоя маленькая тряпичная кукла, твоя бедненькая Мэри..

Поезд сильно тряхнуло. Я потерял равновесие и отпустил женщину, говорившую голосом моей жены. Вагон подпрыгивал и раскачивался; я упал на пол и откатился к дальнему окну.

— Осторожно! — вскрикнула пожилая леди.

Она по-прежнему возилась со шляпкой, только теперь я увидел, что нитки влажные и красные: старушка чистила себя, как рождественский апельсин.

— Берегитесь! — снова закричала она.

Все пассажиры в вагоне встали; их рты открылись, превратившись в огромные чёрные дыры — бесконечные тоннели, по которым ехал наш поезд. Из этих ртов-тоннелей задул сильный ветер. Он с шипением вырывался наружу, раздувал пассажирам щёки, наполнял их тела и превращал в уродливые воздушные шары.

Ветер принёс с собой запах могил и смешанной с кровью земли с полей сражений моей молодости. Это был ветер канонады, грозный шквал, ураган смерти… Страшно было подумать, что я могу его вдохнуть. Сейчас ветер занесёт в меня загробную вонь — и я исчезну навсегда.

Я поднялся с пола, одним рывком открыл окно и глубоко вдохнул чёрный дым, который тут же начал заполнять вагон.

— Он сошёл с ума! — закричал кто-то… и этого оказалось достаточно, чтобы привести меня в чувство.

Сильные руки молодого мужчины оттянули меня от окна, а старенький священник, кашляя от дыма, закрыл окно.

Оказалось, что оттаскивал меня один из тех парней. Я поднял руки, демонстрируя всем в вагоне. что разум ко мне вернулся и я снова самый обычный пассажир. Но, глядя на испуганные лица, я понял: эти люди ничего не знают о моих видениях. Никто не сдвинулся с места, все пассажиры находились там же, что и в тот момент, когда я закрыл глаза. И теперь они смотрели на меня с ужасом и сочувствием одновременно. Я встретился взглядом с проституткой: в её глазах читалась откровенная насмешка. И ничего, что напоминало бы мою Мэри.

— Я, как его увидела, сразу поняла, что ненормальный, — сказала женщина, с презрением оглядывая меня с головы до ног. — Знавала одного такого.

«Клиента вспомнила», — не без злости подумал я.

— Тот вечно, как полнолуние, орал на весь дом, будто полоумный.

Мне было неловко ехать дальше в этой компании, и, как только поезд остановился, я схватил шляпу и трость и поскорее вышел из вагона. Я пробирался сквозь толпу на платформе и готов был бежать из тоннеля на поверхность. В горле всё ещё першило, я чувствовал привкус крови, ядовитый дым заполнял мои лёгкие.

Я поднялся в город неподалёку от Риджентс-парка и решил посидеть на скамейке — отдышаться и прийти в себя.