Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки

С отцом состоялся серьезный разговор, и мама взяла с него честное слово больше так с ребенком не шутить.

Но сейчас Есия дорого бы отдала, чтобы снова увидеть отца и услышать любую его шутку.

Она не заметила, как задремала. Комната вдруг покачнулась, накренилась, и все понеслось в пустоту. Когда падение остановилось, вокруг оказался серебрящийся в лунной дымке лес. Поднявшись с колен, Есия пошла по дорожке за призрачным лучом. Кажется, она уже была в этом лесу однажды, но тогда он был слишком густым и неприветливым. А сейчас деревья расступались, не мешая идти.

Тропинка привела к большой поляне. Там, на самой середине, на покрытом мхом валуне сидели три девушки. Они расчесывали волосы и болтали. Весело поглядывали на Есию.

— Вы кто? — запинаясь, спросила она и остановилась в нерешительности.

— Мы суденицы, — улыбнулась самая юная из них. — Уж давно тебя ждем, заждались совсем.

— Чего тебе от судьбы хотелось бы? — спросила средняя.

— Мне? От судьбы? Отца когда-то хотела вернуть, потом поняла, что не воскрешу. А остальное могу сделать сама.

— Ишь ты, какая самостоятельная, — покачала головой старшая.

— Ты сейчас не сердцем говоришь, а умом, — сказала средняя. — Вот голова за тебя все и решила.

— Только неправильно! — засмеялась младшая.

Есия хотела возразить, но старшая суденица остановила ее жестом:

— Молчи. Мы уже все в твоем сердце прочитали. Это сестры пошутить решили с тобой, в прятки поиграть. А теперь иди по тропинке, и где сердце запоет — там и остановишься.

И они вдруг исчезли.

Есия в недоумении огляделась и пошла по лунному лучу. Странные здесь были цветы. Они поворачивали навстречу ей свои головки, раскрывали душистые пасти, будто кричали о счастье и любви.

Долго ли, коротко ли она шла, как говорят в сказках, но привела тропинка к самому берегу реки. Присев, Есия опустила руки в неспешно текущую воду. И вдруг сзади послышались шаги.

— Не пугайся, — произнес знакомый мужской голос.

Перед ней, выйдя из тени, появился Герман.

Она положила руки ему на плечи и потянулась к его губам…

Все стремительно завертелось, и Есия очнулась в своей комнате. Она все так же сидела у окна, и рука затекла от напряжения. Встав, Есия размяла руку и легла на постель. Мечтательно глядя в потолок, вспоминала Германа, и сердце ее сладко ныло. Иногда предчувствие счастья бывает слаще самого счастья — она это знала. И потому постаралась выбросить и самого Германа, и видения с ним из головы.

В субботу с утра пришла Софья. Под глазом у нее красовался «фонарь», поражающий своей величиной, на щеке алели три царапины, выше локтя темнел огромный синяк.

— Зоська, что случилось? — испуганно ахнула Есия. — Это он, да? К которому ты на свидание ходила?

Софья покачала головой и, поморщившись, схватилась за шею.

— Вот, козел, он мне еще и шею чуть не свернул.

— Да что случилось, ты мне можешь объяснить? — поворачивая подругу к свету и рассматривая багровое «великолепие», с тревогой расспрашивала Есия. — Я найду мерзавца и сотру его в порошок!

— Ага, ищи-свищи. Я его даже толком с перепугу не запомнила.

— Да ты мне расскажешь, наконец, в чем дело?! — возмутилась Есия. — Пошли на кухню, у меня там плов готовится.

Есия бросилась к плюющемуся жиром мясу и прикрутила огонь. Зося прошла за ней следом и села на диван. Есия мельком взглянула на нее, продолжая перемешивать мясо:

— Давай рассказывай, я жду.

— В общем, пошла я на свидание к своему мачо. Просидели в кино три часа — скука ужасная. А ему ничего. Смотрит. Вышли из зала, я и говорю ему: «Пойдем, что ли, кофе хотя бы попьем». А есть уже хочется, аж зубы сводит. В общем, сидим, а он что-то все говорит, говорит… Такой зануда оказался. И то не так, и это не эдак. Кофе не так подали, официантки не так одеты, посетители то слишком громко смеются, то пахнут не так. Фу, не могу вспоминать, аж колотить от злости начинает. В общем, я повернулась и ушла.

— И он тебя отпустил?

— А кто его спрашивал? Дождалась, когда отойдет к барной стойке за шампанским, и ушла.

— И сколько времени было?

— Ну-у, — соприщурилась Софья, — на метро уже не успевала.

— Так. Подруга, сколько раз я предупреждала, чтобы ты думала головой, прежде чем делать?!

— Не ругайся, а то рассказывать дальше не буду, — надулась Софья. — Иду я, значит, себе, иду, никого не трогаю. А прохожих все меньше и меньше…

— Ты что, пешком шла?

— Ну и что? Воздух хороший, — нахохлилась Софья. — Да, забыла я кошелек, забыла! Но не очень же далеко идти.

— Господи, Зося, ты никогда не повзрослеешь.

— Да что, я в первый раз, что ли, одна шла? — вскипела Софья. — Всегда все нормально было. Так вот, иду я, сворачиваю за угол, и вдруг меня за горло кто-то хвать! Да так ловко, что спиной к себе прижал и локтем за горло держит. А в ребро что-то острое колет. Представляешь, как я себя чувствовала?

— Не понимаю, как ты вырвалась.

— Да я сама не знаю. Как-то крутанулась ужом, когда он хватку ослабил, и бежать. Но он меня напоследок ударить успел. И по лицу чем-то острым мазанул. Когтями, что ли? — Софья шмыгнула носом и потрогала царапины и заплывший глаз. — Ладно, это неинтересно. Давай о тебе поговорим.

— Зося, надо пойти в полицию и заявление написать.

— С ума сошла, да? Не пойду я никуда. Слушай, а ты не знаешь, к чему во сне снится баба-яга?

— Замуж выйдешь — свекровь мегерой окажется.

— Ха-ха-ха, — скорчила гримасу Зося. — Очень смешно. Не знаешь, так и скажи, а не зубоскаль.

— Не знаю. Может, фантастическое известие получишь.

— Вот, а говорила, не знаешь. Так получила я уже известие! Папенька мой объявился, представляешь?

— Как это? — удивилась Есия.

— Очень просто. Пришло мне недавно письмо из-за границы. «Здравствуй, дорогая доченька…» и так далее. Все как положено в этих случаях, короче: скучал, искал, ждал. Хотя чего меня искать? Адрес не меняла, живу на одном месте, в Интернете фотографий полно. В общем, это не интересно.

— Очень даже интересно. И чего он хочет?

— Пока ничего. Рассказал трогательную историю про то, будто ничего о моем существовании не знал. Свалил, дескать, за границу до моего рождения и никаких вестей не получал. А тут кто-то вдруг просветил его, он и встрепенулся. Ну как же, родная кровь. Но я думаю, причина в том, что там, в заграницах, у него с женщинами не получилось.

— Импотент, что ли?

— Тьфу, срамница. Мы, между прочим, о моем папеньке говорим, пусть мне и незнакомом. Просто не был он женат, вот и все. У них как в заграницах заведено — рожать-то они не очень торопятся. Вот он так тянул, тянул, пока старость перед носом не замаячила, а потом спохватился, да поздно. Диабет у него нашли, и не до маленьких детей стало. Но на старости лет папенька-то сентиментален стал! И на этой волне какой-то добрый человек возьми да и шепни ему, что, дескать, дочка-то законная у него есть. Это я, значит.