Наталья Солнцева - Полуденный демон

В сумасшедшем порыве невеста потеряла часть свадебного убранства…

Липецк

– Лилит, первая жена Адама, – бормотал Лавров, пробираясь между могил.

Только теперь до него дошел смысл фразы, сказанной Глорией. Вот оно что! Лилит – первая жена Ветлугина. Пусть гражданская, но жена. Пусть ее звали Лизой, это сути не меняет. Ее настигла та же смерть, что и Ветлугина. Вернее, наоборот. Бывший сожитель повторил ее судьбу.

«Ты бредишь, Рома! – осадил его внутренний критик. – Какая еще Лилит? Неужели ты поверил в байки одинокой пенсионерки? Стыдно, братец. Ты всегда отличался здравым умом. Слишком тесная дружба с Глорией плохо влияет на тебя. Раньше ты бы внимания не обратил ни на «пластилинового мальчика», ни на выдумки досужих кумушек. Нельзя быть рабом предрассудков!»

– Нельзя… – охотно подтвердил начальник охраны, читая надписи на памятниках.

Собирался дождь. Ветер стих, кладбищенские деревья и кусты замерли в ожидании грозы. В воздухе пахло озоном.

Лавров торопился, а спешка, как известно, хороша при определенных обстоятельствах. Во всех прочих случаях она вредит. Кажется, он пропустил нужный поворот.

– Черт! Не хватало угодить под ливень, вымокнуть и схватить простуду…

Он вернулся назад, прошелся по другой аллее, где было много сирени, заметил высокую туйку… Туда! Но с левой стороны над крестами и надгробиями выступала еще одна туйка…

Лавров вертел головой, пытаясь сообразить, где он допустил ошибку. Смотритель кладбища подробно объяснил ему, как пройти к нужной могиле. Лавров был уверен, что легко ее отыщет. Не тут-то было. Он петлял, блудил, возвращался, опять петлял.

В небе загромыхало, низкие тучи освещали зарницы. Скоро разразится гроза, а он даже зонтика с собой не прихватил.

Наматывая круги по аллеям, Лавров наткнулся на двух мужиков, которые пили водку и закусывали. Рядом зияла яма, которую они, вероятно, только что выкопали. На глинистой земле валялись две лопаты.

Разверстая могила, ждущая покойника, ничуть не портила мужикам ни аппетита, ни настроения. Они весело балагурили, посмеивались и наливали.

– Бог в помощь, – приветливо сказал Лавров, усаживаясь на деревянную скамейку.

– Тебе налить? – понимающе ухмыльнулся круглолицый копальщик. – Трубы горят?

– Да не… он на пьющего не похож, – осклабился его напарник.

– Я могилу одну ищу, – объяснил Лавров. – Заблудился. Не подскажете, где Сухомлинины похоронены? Муж и жена.

– А ты им кто будешь? – осведомился круглолицый. – Сват иль брат?

– Родственник… дальний.

– Ишь ты! Родственник…

Мужики замолчали, разливая остатки водки в граненые стаканы. Выпили, закусили хлебом с толстыми ломтями колбасы.

Молчал и Лавров.

– Где ж ты раньше был, родственник? – хитро прищурился круглолицый.

– Далеко. Я не здешний.

– Я по говору чую, что не здешний. Москвич, что ли?

– Угу. Так подскажете или нет? Скоро дождь хлынет, вон туча какая ползет.

– Гроза будет, – задрав голову, подтвердил напарник. – Боишься грозы-то?

– Промокнуть не хочется…

– Водка закончилась, – покачал головой круглолицый.

Лавров намек понял и полез в карман за деньгами. Пара купюр перекочевала от него к копальщику, и тот довольно заулыбался.

– Иди, Сидор, проводи человека, – велел он напарнику. – Покажи ему могилу. Потом за водкой сбегаешь.

Сидор вразвалочку, уверенно зашагал по аллее, Лавров за ним. От мужика за версту несло алкоголем, куревом и кладбищенской землей. Наверное, этот запах въелся в его поры.

– Любопытный, значит? – обернулся Сидор.

– В каком смысле?

– Могилку-то не зря ищешь, верно?

– Допустим.

– А зачем ищешь, не скажешь?

– Проведать хочу.

– Сухомлинина или его женку?

– Обоих.

– Он там один лежит, – повел в воздухе заскорузлой от лопаты рукой Сидор. – Женки нету. Пустой гроб.

Лавров изобразил удивление, не переставая шагать за копальщиком.

– Как это – пустой?

– Не схотела баба в земле гнить. Встала и ушла.

– Как это – ушла? – продолжал прикидываться Лавров. – Мертвая?

– Она умереть не может. Потому что оборотень! Кем захочет, тем и обернется. Захочет, молодухой станет. Захочет, старухой косматой. Ведьмой! Встретит мужика на перепутье, коснется его волосами, и кранты. А уж если поцелует, тому мужику точно не жить. Еще она во сне может явиться… и замучить человека до смерти.

– Да ладно…

– Не веришь? Некоторые, б…, тоже не верили, – усмехнулся Сидор. – Собрались, значит, эти неверующие, да темной ночью могилку-то ее и раскопали. Тайком, вестимо. Глядь – а земля рыхлая, мягкая, и вместо тела – один гроб. Побросали они лопаты, и бежать. А сверху луна светит, над головами шелестит что-то, будто крылья. Говорят, баба та птицей обернулась и летела за ними. Могла заклевать насмерть… но сжалилась. Глупые они, по своей дури могилку порушили. Не со зла!

– Когда это было?

– Лет пять назад… Мне Кузьмич рассказывал. Я тогда только пришел сюда работать. Пришлось ему быстренько все закапывать, надгробие поправлять.

– Его кто-то просил об этом, или он сам?

– Ясное дело, сам. Чтобы не прогневить оборотня. Если его рассердить, большая беда может случиться.

– Какая беда?

Лавров споткнулся о кусок кирпича и чуть не упал. Начинался дождь. Редкие крупные капли падали в пыль на дорожке, стучали по листьям.

– Тише ты… замолкни! – прошипел Сидор.

Он приостановился, осенил себя крестным знамением и шагнул вперед, к ограде, заросшей кустами самшита.

– Вот то, что ты искал…

Две могильных плиты из черного мрамора выглядели неухоженными, забросанными прелой листвой и мусором. Та, на которой была выбита надпись «Сухомлинина Е. М.», перекосилась на одну сторону и ушла в землю.

– Сюда никто не приходит? – спросил Лавров у копальщика.

Тот остался стоять на дорожке, опасливо поеживаясь.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Сидор. – Я сторожем не нанимался. Мало ли кто по кладбищу шастает. Ладно, мужик… я пойду, а то уже капает. Мне еще за водкой бежать.

– Погоди…

– Чего годить-то? Того и гляди, дождь хлынет.

– Кто мраморные плиты устанавливал, ограду?

– Я не в курсе, – отнекивался Сидор, которому не терпелось поскорее покинуть гиблое место. – Сожитель ейный, говорят.

– Чей сожитель, Сухомлининой?

– Ну да. Ему все ихнее добро досталось. И домище, и денег прорва. Только счастья от того богатства мужику не видать.

– Это почему же?

– Оборотень своего не упустит. Придет и должок потребует. А не станешь платить, он должника к себе заберет… в ад, значит. Угу!

– Выходит, здесь пусто? – спросил Лавров, показывая на покосившуюся плиту.

– Не веришь? Проверь. Только я тебе не помощник… и никто из наших тут копать не станет. Месяца полтора тому приезжал один… мотоциклист, тоже неверующий Фома. Баксы давал, чтобы, значит, в могилку заглянуть. Полюбопытствовать ему, вишь, захотелось.