Анна Малышева - Саломея

– Это что, – меланхолично заметила соседка, лениво водившая вилкой по своей тарелке, полной остатков еды. Она тоже объелась и тяжело переводила дух. – Главное, чтобы не было перепланировки. У нас сделали одни такие перепланировку, так теперь и с отоплением проблемы, и слышимость стала ужасная. Наверное, где-то трещина прошла, мы же под обоями ничего не видим!

– А кто знает, делали тут перепланировку или нет? – желчно ответил толстяк. – Шум стоял такой, будто стену рушат, а придешь – мастер дальше порога не пускает. Все, мол, хорошо, все замечательно, а проект он мне так и не показал. Будто бы не было никакого проекта, раз стен они не переносили. Да я-то слышал, что наверху творилось!

– А вы сейчас пройдитесь по квартире, посмотрите, – заговорщицки понизила голос женщина.

– Ходил уже. Вроде все, как было, у меня ведь точно такая квартира. Ну, конечно, из-за другой мебели комнаты кажутся или больше моих, или меньше… Но стены все на местах. Даже пожаловаться невозможно!

Казалось, именно это соображение угнетало мужчину больше всего. Обведя взглядом опустевшие графины, он с досадой крякнул и добавил:

– Водки пожалели. Вообще, что это за поминки? Еды не хватило, стульев не достает, столько людей назвали, а куда их девать, сами не знают. Пойду я к себе. Что-то голова разболелась.

– Пора и мне, – заторопилась соседка, выбираясь из-за стола. Увидев Киру, слушавшую их с самым внимательным видом, женщина вдруг всполошилась и, изобразив неуверенную улыбку, мгновенно исчезла в прихожей.

Толстый сосед, также обнаружив рядом девушку, еще раз крякнул и без признаков смущения произнес:

– Мои соболезнования.

– Спасибо, – сухо ответила Кира.

– Что ж ты… Вы, – поправился он, так как взгляд девушки мгновенно стал колючим, – теперь здесь будете жить?

– Понятия не имею, – все так же неприязненно ответила она.

– Ну да… Я имею в виду, потом, когда…

– Когда меня выпустят на свободу окончательно? – Кира пожала плечами и с видом полного равнодушия закончила: – Я еще ничего не решила.

– Тогда счастливо оставаться, – забормотал толстяк, боком двигаясь к двери. – Если вдруг вздумаете продавать батюшкину квартиру, загляните ко мне, уж пожалуйста! У меня родственница мечтает переехать в этот район…

Кира молча проводила его сверлящим взглядом, который сбил наконец самоуверенную маску с развязного соседа. Она повернулась к нему спиной, когда он все еще что-то бормотал на прощание, и сообщила Елене:

– Жутко неприятный тип. Просто рехнулся после того, как отец с теткой сделали ремонт. Никакой перепланировки не было, но он ходил в ЖЭК, доказывал, что мы сломали стену между квартирами, кляузничал, ставил палки в колеса.

– Такие везде есть, – рассеянно ответила женщина. Убедившись, что Михаила нет за столом и решив, что его появление уже маловероятно, она потеряла интерес к происходящему.

– А вон того прыщавого паренька видите? – Кира указала на молодого человека, безмолвно сидевшего неподалеку от ее тетки. – Этот со мной пришел. Сопровождающее лицо… Знаете, с той минуты, как следователь сказал, что подозревает в убийстве кого-то другого, мне даже тюрьма не противна. Я готова сидеть, сколько угодно, была бы надежда! Без надежды страшно жить, правда?

– Правда, – согласилась Елена, поднимая с пола сползшую с колен куртку. Раздеваться по примеру прочих гостей в спальне ей не захотелось. – Вы ведь сумеете держать себя в руках, если я уйду?

– Идите! – неожиданно легко согласилась та.

Вглядевшись в лицо девушки, сильно осунувшееся за последние дни, но исполненное упрямства, Елена убедилась, что следователь не зря рассчитывал на боевой настрой Киры. Она больше не выглядела угнетенной жертвой обстоятельств, в ее серых глазах снова зажегся злой и очень живой огонек.

Елена поднялась из-за стола и бросила последний взгляд на Наталью Павловну. Та, безусловно, давно заметила ее, поскольку женщина сидела рядом с Кирой, но, раз взглянув, больше не смотрела на гостью, будто ее появление на поминках было в порядке вещей.

– Где здесь… – шепотом спросила Елена свою соседку.

– Туалет? – Кира махнула рукой в сторону открытой двери. – Напротив спальни. А следующая дверь – ванная.

Простившись и легонько коснувшись плеча девушки, будто пытаясь этим прикосновением выразить соболезнования, Елена вышла в коридор. Туалет, как и следовало ожидать, был безнадежно занят. Стоя в шаге от двери, она машинально, в который раз, рассматривала спальню, опытным взглядом отмечая удачно подобранную мебель, портьеры и светильники. Эта очень женская комната резко выделялась на фоне квартиры, где главными героями и жильцами были книги. Даже комната Киры, как ни странно, вносила меньший диссонанс, так как свидетельствовала о том, что ее обитательница глубоко равнодушна к своей внешности. «Собственно говоря, там мог бы жить и парень», – подумала Елена, вспомнив спартански суровую обстановку.

Зайдя на минуту в освободившийся наконец туалет, она решила не терять время и не стоять в очереди в ванную – туда стремилось попасть сразу несколько женщин. Бросив последний взгляд в открытую дверь спальни, Елена замерла. Там, у туалетного столика, на котором теперь был включен крошечный хрустальный ночник, стоял Михаил и, глядя в зеркало, причесывался.

Не колеблясь ни минуты, она вошла в спальню и прикрыла за собой дверь. Увидев ее, мужчина изменился в лице. До этого он смотрелся в зеркало с чрезвычайно довольным видом и совершенно не выглядел угнетенным.

– Ты? Зачем ты здесь? – вымолвил он, придя в себя после секундного изумления.

– А ты? – вопросом ответила она, подойдя к мужчине вплотную.

– Что значит… Я родственник, как-никак.

– Кому? Кире? Тогда почему ты допускаешь, чтобы твою дочь унижали в такой день, выгоняли из-за поминального стола?!

– Ой, ради бога, не надо! Ты же не видела, что она устроила! – досадливо поморщился Михаил. – Сцена была безобразная, в лучших традициях нашей милой девочки… Скажи лучше, зачем ты все-таки явилась? Кто тебя пригласил?

– Ты устроил такой допрос, будто совсем не рад меня видеть, – уклончиво покачала головой женщина и достала ключ из кармана куртки. – Во-первых, держи. Он мне не нужен.

– А… – равнодушно произнес он, принимая подношение и пряча ключ в кулаке. Елена испытала настоящее разочарование, увидев, как мало значения придал Михаил ее символическому поступку. – Только за этим приехала? Не стоило беспокоиться. Все равно в квартире сменят замки. После того, что произошло…

– Я не подумала об этом, – призналась женщина. – Конечно, если в квартире побывал вор и даже убийца…

Произнося эти слова, она пристально всматривалась в лицо стоявшего в шаге от нее мужчины, но не заметила и тени смущения. Он держался так, будто его одолевала скука. Являлось ли это чувство неподдельным или Михаил пытался отомстить за ее отказ продолжать отношения, понять было невозможно.