Алина Егорова - Дар богов

Прошлое его не отпускало, оно злобной кошкой скребло душу. Хоть уже совсем редко, но появлялись расплывчатые очертания лица Пашки, за которым необратимо возникал образ Соболева. И вот однажды – тревожным звоночком из его беспутной молодости – с глухим лязгом на кафельный пол вестибюля упала знакомая вещица. Это было маленькое, вырезанное из дерева солнце с чертами лица человека. Обронившая вещицу рука проворно ее подняла, бережно протерла и сунула в карман дорогого костюма – генеральный директор «Паруса» любил одеваться со вкусом. Вадим ошибиться не мог – это была та самая «игруха» Соболева, которую они с Пашкой вынесли из его квартиры вместе с бумагами! Вот только как она оказалась у Форельмана?!

С того момента когда Вадим увидел у гендиректора амулет, его жизнь приобрела смысл – теперь он все свободное время посвящал разгадыванию ребуса: как «игруха» оказалась у Ивана? Стало быть, Санек и гендиректор каким-то образом связаны. Может быть, Иванов и Форельман – родственники? Хотя какое, к дьяволу, родство при таких фамилиях?! Но, с другой стороны, Иван Форельман – сочетание тоже не самое заурядное. Кто-то собирает марки, кому-то нравится кататься на велосипеде или рыбачить, а «хобби» Вадима стал Иван. Он с одержимостью графа Монте-Кристо, стремящегося на свободу, рыл информацию для досье на гендиректора. Используя свое служебное положение, Вадим разузнал немного: паспортные данные, адрес регистрации и основные вехи биографии. Выходило, что Иван Абрамович Форельман приехал во Владивосток не очень давно, но быстро развернул бизнес. Образование у гендиректора – восемь классов Цунайской общеобразовательной школы, и все. Ни института тебе, ни даже захудалого лицея.

Вадим вспомнил, что он уже где-то слышал про Цунай. Кажется, поселок Цунай Ханты-Мансийского автономного округа упоминался в бумагах Соболева. Он порадовался, что не выбросил их, а оставил на всякий случай – есть они не просят, вдруг и пригодятся, рассудил он тогда. Этот случай как раз настал. Вадим перечитал каждую строчку на тех немногих листах, что у него были. Теперь содержимое бумажек не казалось ему ересью, как в тот раз, когда он листал папку после убийства Соболева. «Не надо было ее вообще отдавать!» – смекнул он задним умом.

«Игруха» не давала ему покоя. В бумагах Соболева он нашел изображение точно такого же солнца, как и амулет Ивана, что раззадорило его еще больше. Путь из Владивостока до Цуная был далек и неудобен, но для бешеной собаки семь верст – не крюк. Вадим взял отпуск и отправился в родные пенаты Форельмана.

У маленьких населенных пунктов есть один большой плюс – в них все друг друга знают, минус же состоит в том, что невозможно туда приехать и остаться незамеченным. Вадим махнул рукой на инкогнито и стал действовать открыто. Он представлялся приятелем Ивана по работе во Владивостоке, говорил, что тот пригласил его в отпуск на охоту, но точный адрес не назвал, сказал, что в поселке его каждая собака знает. И вот он приехал, а куда идти, где искать Ивана – не знает.

Потолкавшись среди местных охотников и промысловиков, что калымили за рекой, Вадим попросился на постой к старому рыбаку. Он жил один и гостю обрадовался – какое-никакое развлечение.

– Когда шаман – приемный отец Ивана – умер, Ваня в город уехал и с тех пор здесь не появлялся, – сказал рыбак. – А что ему тут делать? Отсюда все едут, у кого силы есть. К нам никто не приезжает, разве что иногда редкого путника случайно занесет. Раньше, бывало, к нам экспедиция приезжала, Большой валун их привлек. Но это давно было, с тех пор лет двадцать прошло. Сказали, что на Большом валуне языческое капище находилось. Правда это или брехня – я не знаю. А идол там до сих пор есть, только уже не настоящий, не золотой, а из камня. После экспедиции еще один городской приезжал, тоже Большой валун искал. Я как сейчас его помню: рыхлый такой, блондинистый, лет сорока. Дорогу у меня до валуна спрашивал. А какая там дорога? Тайга для чужаков и есть тайга – лес да болота, только тот, кто здесь вырос, дорогу найдет. Я его предупредил: не след одному в тайгу идти, дождись, когда мужики на охоту пойдут, а он не послушал, отправился сам. Его в звериной яме нашли, к шаману принесли, но тот его спасти не смог. Так что и ты, мил-человек, если надумаешь к Большому валуну идти, один в тайгу не суйся – пропадешь.

«Рыхлый, блондинистый, лет сорока – не Санек ли сюда приезжал?!» – догадался Вадим. По описанию – похож, и время совпадает, он как раз двадцать лет назад и сгинул.

Вадим рыбака послушался, в одиночку в тайгу не пошел. Он навязался в компанию к охотникам, и те привели его к Большому валуну.

Заросший травой холм из суглинка, с одной крутой, словно от конуса отрезали часть, стороной, на ней размещался идол – каменный диск в виде солнца с человеческим лицом. Охотники ближе чем на три метра к холму не подходили, опасались.

– И ты не подходи, иначе всякое может случиться, – предостерегли Вадима. – Халхим говорил, идол не любит, когда вторгаются на его территорию.

Вадим стоял как вкопанный. Он почувствовал, что на него давит какая-то сила, словно старается его вытолкнуть отсюда. Внезапно у него разболелась голова, да так сильно, как обычно болела, когда резко менялась погода, и еще – при солнечном затмении.

Как он добрел до поселка, Вадим не помнил, от головной боли его мутило, он едва шел, стараясь не отставать от охотников. В избе старого рыбака боль утихла. Он листал бумаги Соболева, размышляя над итогами своего вояжа. Соболев писал про подношения, которые оставляли язычники богам, а это – посуда, украшения из цветных металлов, оружие, – все, что считалось ценным. Соболев также писал, что в тайге это не единственное место, обозначенное солнечным идолом. К разочарованию Вадима, информации, где искать жертвенники, в тех бумагах, что у него были, он не обнаружил.

Его осенила догадка. Санек пытался завладеть кладом и погиб. Вполне возможно, что его вещи и папка Соболева остались у шамана, который его лечил. Или не лечил, а, наоборот, помог отдать богу душу, чтобы самому добыть клад. Точно, скорее всего, так и было! Вот откуда у Ивана деньги! Вот откуда у него в столь молодом возрасте собственный бизнес! И тому, чтобы он разбогател, Вадим сам поспособствовал, украв тогда у Соболева документы.

Нет, друг, придется тебе поделиться! С этой мыслью Вадим двинул обратно, во Владивосток, и принялся разрабатывать план по выколачиванию «своей» доли из гендиректора.

Тягаться с Форельманом оказалось не так-то просто. Иван был обтекаем, как гусь, – ни с какой стороны к нему не подъехать, ничем не зацепить. В систему документооборота «Паруса» Вадим залезть сумел, а вот что делать с полученными данными, он не знал. Для того чтобы с толком воспользоваться информацией, нужно было соображать в экономике. Устроить диверсию – что-нибудь испортить, и тем самым нанести ущерб фирме, – нет, это Вадима не устраивало, ибо, помимо разорения гендиректора, он мечтал о собственном процветании. Все, что ему удалось, – это продать секреты «Паруса» конкурентам. Навар получился не ахти каким жирным, Вадим рассчитывал сорвать больший куш, но хоть что-то.