Ева Львова - Вердикт: невиновен!

– Ты, что ли, расскажешь? – насмешливо спросила Мария, щуря васильковые глаза. – Ну-ну, посмотрим, кто кого.

Из туалетной комнаты вышел Леонид, и мне захотелось застрелиться. Старший сын владельца адвокатской конторы был красив как бог, и я отлично понимала, что эта красота не имеет ко мне никакого отношения. Лёня направился к шкафу и снял с вешалки пальто Ветровой, терпеливо ожидая, когда Маша подойдёт и наденет его. Ветрова продолжала поправлять макияж, делая вид, что не замечает ухаживаний кавалера. Настроение окончательно испортилось, и я повернулась к Борису.

– Ну и зачем я должна была обязательно приезжать на работу? – раздражённо спросила я. – Тем более если Эд Георгиевич в отъезде?

– Надо, – загадочно буркнул приятель.

Я проводила взглядом нарядную парочку, скрывшуюся за дверью, и, пиная по дороге стулья, отправилась ставить чайник. В кухонном отсеке Кира Ивановна наводила красоту.

– Вы тоже собираетесь на празднование годовщины знакомства? – угрюмо осведомилась я.

– Ну что ты, детка, какая там годовщина, – пробасила секретарша. – С этим человеком я знакома более двадцати лет.

Только теперь я увидела на столе блюдо со штруделем и тарелку с бутербродами, щедро намазанными икрой. Заметив мой заинтересованный взгляд, Кира Ивановна горделиво приосанилась и сказала, указывая на штрудель:

– По рецепту твоей бабушки пекла! Надеюсь, получилось не хуже, чем у Иды Глебовны.

И только я взяла с блюда кусок, чтобы попробовать и определить, хуже или не хуже, чем у бабушки, получился пирог, как в приёмной звякнул колокольчик, и секретарша, в последний раз посмотревшись в зеркало, отправилась открывать. Жуя на ходу, я тоже пошла взглянуть, кто пришёл. Рядом со стойкой секретаря стоял благообразный пожилой господин и целовал Кире Ивановне руки. Джуниор оторвался от бумаг и с интересом рассматривал гостя.

– Вот, дети, познакомьтесь – знаменитый московский адвокат Павел Арсеньевич Грачёв, – краснея от удовольствия, представила гостя Кира Ивановна.

Я даже присела от неожиданности. Такой удачи я не ожидала. Неужели это тот самый адвокат, который в девяносто первом году вёл дело лаборантки Глаголевой? Интересно, что его подтолкнуло в нужный для дела момент заглянуть в гости на старое место работы?

Взглянув на довольное лицо Бориса, я догадалась, кто устроил этот сюрприз.

– Так уж и знаменитый, – самодовольно усмехнулся гость.

Несмотря на малый рост и скромную комплекцию, голос у адвоката Грачёва был густой и зычный, как у Шаляпина. Как только я его услышала, мне в голову пришла мысль, что подобный голос – залог успеха хорошей защиты. Какую чушь таким голосом не говори, всё равно получится солидно.

– Подумать только, – обходя помещения конторы, рокотал Павел Арсеньевич, – здесь пронеслись лучшие годы моей жизни! За этим самым столом!

Гость приблизился к рабочему месту Бориса и опёрся о стол двумя руками. На мизинце одной руки адвоката Грачёва сверкнул бриллиантовый перстень, на запястье другой звякнули золотые часы. Джуниор захлопнул папку с материалами бракоразводного дела и поднялся со стула, протягивая руку, чтобы поздороваться.

– Я штрудель испекла, – похвасталась Кира Ивановна. – По рецепту моей мамы.

«Вот врушка-то!» – с восхищением глядя на женщину, подумала я, доедая кусок пирога, который и в самом деле был ничуть не хуже бабушкиного.

– Кира, дорогая, я помню твою маму, – отбил подачу Грачёв. – Чудесная была женщина! А как готовила!

– К столу, прошу всех к столу! – подхватила Кира Ивановна, понимая намёк.

Все переместились на кухню, и секретарша принялась хлопотать. Кира Ивановна разлила по чашкам чай и каждому положила на тарелку по внушительному куску выпечки. За чаем потекли разговоры о былых временах и зазвучали ностальгические возгласы «а помнишь»? Вспоминались дела и фигуранты. Я ловила каждое слово, опасаясь пропустить что-нибудь важное по делу Глаголевой. И, наконец, дождалась. Вернее, Борис, видя моё нетерпение, решил прийти на помощь.

– А помните дело лаборантки, покушавшейся на аспиранта? – вклинился Устинович-младший в разговор старожилов адвокатского бюро.

– Конечно, помню, – оживился гость. – Так себе мордашка была у лаборантки, ничего особенного. Зато имя красивое – Эмма.

Сидевший напротив меня человечек поставил на стол чашку, стукнув ею о блюдце, вытянул губы и мечтательно закатил глаза, должно быть, припоминая лаборантку по имени Эмма.

– А кто вас тогда нанял? Вы же адвокат дорогой… – поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Пал Арсеньич не из дешёвых, это точно, – заулыбалась Кира Ивановна.

– Кто нанял? – переспросил адвокат Грачёв, возвращаясь из мира грёз в контору в Кривоколенном переулке. – Матушка Эммы и наняла. Она обратилась ко мне с просьбой помочь дочери. Такая милая дама, просто прелесть. Жили Глаголевы в Рязани, а работала Ниночка в театре костюмером. Помню, приезжал к ней пару раз.

Глаза Киры Ивановны сузились и полыхнули недобрым огнём.

– По делу, Кирочка, исключительно по делу, – миролюбиво пробасил Грачёв. – Жила Нина в прелестном флигельке прямо за театром. Приметный такой домик из красного кирпича. И подруга у неё, помню, была выдающаяся, красавица актриса. Я подписал договор на оказание адвокатских услуг и взялся защищать Эмму. Бедняжка! Аспирант, это животное, изнасиловал её, девочка была в состоянии аффекта, не понимала, что делает, пырнула насильника ножом и попала в селезёнку. Ранение оказалось серьёзное, селезёнку пришлось удалить – вот вам и тяжкий вред здоровью.

– А почему провалился встречный иск? – уточнила я.

– Конечно, он провалился, – сварливо пробормотал Павел Арсеньевич, налегая на бутерброды. – Он и не мог не провалиться. Меня подвёл главный свидетель защиты. Можете себе представить: этот сукин кот не явился на слушание дела. Он должен был рассказать, что Эмма сразу же после изнасилования и расправы над обидчиком была невменяема и собиралась утопиться. А свидетель заболел, понимаете ли. Наш встречный иск и развалился как карточный домик. Дали Эмме три года колонии, и я, как опытный юрист, посоветовал ей рожать.

– В каком смысле – рожать? – не понял Борис.

– В самом что ни на есть прямом, – с досадой дёрнул плечом гость. – Девочка была беременна от этого, как бишь его? – Павел Арсеньевич вопросительно посмотрел на секретаршу.

– Черненко, – услужливо подсказала Кира Ивановна.

– Ну да, от Черненко. Интересная штука – память. Совершенно не запоминаю мужчин, в голове остаются только дамы.

Адвокат Грачёв протянул опустевшую чашку старой приятельнице, и дама снова наполнила её чаем, не забыв кинуть три куска сахара.