Ева Львова - Вердикт: невиновен!

– Интересно, кто придумал такие неудобные часы работы? – недовольно проворчала я, хмуро осматривая запертую дверь.

Так и не получив ответа на свой риторический вопрос, я вышла на улицу, уселась в машину и поехала в СИЗО. С момента предъявления обвинения я наведывалась к подзащитному ещё пару раз, и Мызин встречал меня без особой радости. Не стал исключением и этот визит к подзащитному.

– Есть что-нибудь новое? – угрюмо осведомился Владимир.

По сравнению с тем, когда я увидела парня в первый раз и подумала, что он довольно симпатичный, Володя сильно изменился. Должно быть, с момента заключения под стражу обвиняемый не то что не мылся, а даже не умывался и не причёсывался. Рыжая щетина покрывала его землистое лицо, горькая складка залегла между бровями, а губы продолжала кривить страдальческая усмешка. Несвежий свитер висел мешком на сутулых плечах, обутые в шлёпанцы ноги не скрывали дырявые носки, из которых сиротливо выглядывали большие пальцы ног.

– В общем-то, да, есть кое-что новенькое, – чтобы подбодрить подзащитного, соврала я. – Скажите, Володя, когда вы пришли к декану, вы видели на полу деньги?

– Ну да, валялись в коридоре пятитысячные купюры, такие же, как Гарик получил за машину, – вяло отозвался Мызин, разминая в пальцах сигарету.

– Послушайте, может, вам нужно что-то из одежды? – не удержалась я, с состраданием глядя на тонкую кадыкастую шею, выглядывающую из растянутого ворота пуловера. – Хотите, я скажу Юле, и она принесёт вам необходимое?

– Ничего не надо говорить, – повысил голос Мызин. – Я Юле запретил сюда приходить. Нечего ей здесь делать. Моя невеста не должна мыкаться по тюрьмам.

Честно говоря, я не ожидала от Мызина такой щепетильности. Скажите, какие мы гордые! Прямо король в изгнании! А как же известная свадебная клятва насчёт того, чтобы всегда быть вместе, в горе и в радости? По-моему, очень верное замечание. Но это моя точка зрения, а подзащитный, нравится мне это или нет, имеет право на мнение, отличное от моего.

– Хорошо, не надо так не надо, – нехотя согласилась я. – Давайте тогда по существу. Володя, вы мне сказали, что в ночь убийства пили в машине с Миносяном. Это так?

– Откуда я знаю? – нахохлился парень. – Может, с Миносяном, а может, с кем-то ещё.

– Но в первую нашу встречу вы сказали, что пили именно с Гариком, – ледяным тоном напомнила я.

Сегодня Мызин скажет, что пил с Гариком, завтра – что не пил, и как мне прикажете работать? Адвокат не может зависеть от настроения своего подзащитного, он должен получать достоверную информацию хотя бы от него. И так все свидетели по этому делу врут, как в сериале «Обмани меня», ещё и Володя будет меня дурачить!

– Ничего я не знаю, – буркнул Мызин. – Меня Исаева привела с улицы в общежитие, она и сказала Юле, что забрала меня из машины, где я выпивал с Миносяном.

– А сами вы ничего не помните? – допытывалась я.

– Да какое имеет значение, пил я с Миносяном или с папой римским? – вскипел обвиняемый.

– Представьте себе, имеет, – заорала я в ответ. Но тут же взяла себя в руки и уже спокойно пояснила: – Я должна понять, кто из ваших друзей врёт – Гарик или Лиза. Кто-то из этих двоих имел возможность подкинуть вам в сумку орудие убийства, и мне бы хотелось знать, кто именно. Если Гарик действительно не сидел в вашей машине, значит, кинжал подложила в сумку Исаева и пытается всё свалить на Миносяна.

– А мне уже ничего знать не хочется. Скорее бы всё закончилось, – устало проговорил парень, тоскливо глядя в стену за моей спиной.

– Володя, вы только не отчаивайтесь! – на прощание улыбнулась я, понимая, что мои слова не достигают цели.

Даже далёкому от психиатрии человеку было понятно, что, погружённый в тяжкие думы, обвиняемый находится на грани нервного срыва.

– Завтра я принесу вам сигарет, – уже стоя в дверях переговорной, попыталась я вселить в Мызина оптимизм. – Вы же «Винстон» курите?

Не дождавшись ответа, я вышла из изолятора предварительного заключения и, бормоча себе под нос: «Этот парень не боец. Только бы не повесился до суда», – села в машину. Честно говоря, было бы обидно проделать титаническую работу по опросу свидетелей, сопоставлению фактов, сбору документов, бумаг и выписок, разгрести завалы лжи и перед самым судом узнать, что подзащитный покончил с собой и твой триумф оценить некому. Расправив листок с адресом Миносянов, я забила название улицы и номер дома в навигатор и отправилась на Планерную.

Панельная многоэтажка, где проживала семья Гарика Миносяна, стояла у самой МКАД. Её окружали такие же дома-близнецы из серых панелей, и хотя я двигалась по навигатору, всё равно не сразу сообразила, как подъехать к нужному дому. Когда я всё же разобралась, то остановилась у крайнего подъезда и, набрав на пульте домофона номер квартиры, некоторое время слушала длинные гудки, наблюдая, как пожилая женщина моет затоптанное крыльцо. Когда мокрая тряпка коснулась моих сапог, уборщица выпрямилась и вопросительно взглянула мне в лицо.

– Я в сто сорок первую квартиру, к Миносянам, – пояснила я. – Вы не подскажете, они дома?

– Можете не звонить, – вытирая со лба пот, ответила женщина. – Мужчины на работе, а Гаянэ гуляет с детьми. Вон, видите, у качелей женщина в сером пальто? Это Гаянэ Миносян.

Я повернула голову туда, куда указывала собеседница, и увидела облепленные малышнёй качели, а рядом с ними полную смуглую женщину в длинном драповом пальто.

– У Миносянов так много детей? – не поверила я своим глазам.

– Да нет, что вы! – рассмеялась уборщица. – У них только Гарик, он уже студент. А малыши это наши, из подъезда, их мамочки выводят к Гаянэ на прогулку. Она сама просит, чтобы разрешили ей погулять с ребятами. Причём не берёт за это ни копейки, просто очень любит детей.

– Ничего себе! – восхитилась я альтруизмом родительницы Гарика и направилась к качелям.

Я прошла мимо высокой пластиковой горки, миновала лесенку с кольцами наверху и, поравнявшись с качелями, окликнула моложавую даму в сером, раскачивавшую на качелях двух маленьких девочек.

– Гаянэ, можно вас на минутку?

Женщина обернулась и удивленно посмотрела на меня большими тёмными глазами, под которыми залегли чёрные круги.

– Вы меня? – недоверчиво спросила она.

– Если вы Гаянэ Миносян, то вас, – подтвердила я.

– Ребятки, играйте сами, я отойду на минутку, – проговорила Гаянэ, обращаясь к малышам.

Дети загалдели, цепляясь за серое пальто, но женщина строго посмотрела на них, и озорники побежали к горке.

– Я вас слушаю, – приветливо склонила набок голову мама Гарика, приближаясь ко мне.

– Добрый день, я из Столичного гуманитарного университета. Мне в деканате дали ваш адрес…