Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Здесь полно yanquis, янки, — обронил Джек.

София уткнулась носом в журнал.

— А чего вы ожидали?

— Одного не могу понять. Как они не навлекают на себя неприятности, проходя таможенный досмотр в Соединенных Штатах, когда в их паспортах стоят штампы с отметкой «Куба»?

— Очень просто. Вы летите в Канкун, потом пересаживаетесь на рейс до Гаваны. Кубинские иммиграционные чиновники знают достаточно, чтобы не ставить в вашем паспорте штамп, но не забудьте вложить в него десятидолларовую банкноту, перед тем как вручить его им. Закончив свои дела, вы снова летите в Канкун, а оттуда домой, в Штаты. Правительство США никогда не узнает о том, что вы каждую ночь веселились до утра на Копакабане. Оно полагает, что вы находились в Канкуне. Клянусь Богом, это чрезвычайно легко.

— Похоже, на этом попадаются только идиоты, возвращающиеся с сувенирами, которые буквально кричат: «Мои родители побывали на Кубе, а мне досталась лишь эта дурацкая футболка».

— Так оно и есть. Как вы думаете, почему это торговое эмбарго превратилось в пустой звук?

— Вот это меня и раздражает, — признался Джек. — Люди, подобные вон тем двум уродам.

— А что с ними такое?

— Я случайно услышал их разговор, когда покупал кофе. Они в буквальном смысле исходили слюной, рассуждая о том, какие дешевые и красивые девушки в Гаване. Еще бы им не быть дешевыми, ублюдки. Их собственное правительство морит их голодом.

— Суайтек, вы меня удивляете. Приятно познакомиться с человеком, которого по-настоящему волнует судьба девушек, не имеющих другого выбора, кроме как продавать свое тело туристам.

— Я многих удивляю. Не забывайте, что моя мать была кубинкой.

— Tu hablas espanol? Вы говорите по-испански?

— Si. Lo aprendi cuando yo era un escurriedo. Да, я выучил язык, когда был сливной трубой.

Она коротко рассмеялась.

— Думаю, вы хотели сказать: когда учились в школе.

— А я что сказал?

Она все еще улыбалась.

— Вы все сказали совершенно правильно. Я не стала бы менять ни одного слова.

Он знал, что она говорит неправду, и внезапно ощутил потребность оправдаться, сказав ей, что понимает язык лучше, чем говорит на нем. Но потом решил оставить все как есть.

София сказала:

— Смешно, но на последних выборах губернатора я голосовала против вашего старика. Не припомню, чтобы я слышала о том, что он женат на латиноамериканке.

— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. Собственно, мне тогда было всего несколько часов от роду.

— Какой ужас! Простите меня.

— Ничего, все в порядке. В конце концов, это случилось уже давно.

— Она родилась на Кубе?

— Да. В маленьком городке под названием Бехукаль.

— Я слышала о нем. Он находится недалеко отсюда.

— Я знаю. Я смотрел карту, перед тем как отправиться сюда.

— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы приехать на Кубу?

— Время от времени меня посещали подобные мысли. Но только недавно я начал подумывать об этом всерьез. — Джек открыл свою сумку, по аэропортовской классификации относящуюся к категории «ручной багаж», и, вынув оттуда застегивающееся на «молнию» портмоне, извлек из него фотографию. — Это она, — добавил он, протягивая снимок Софии.

— Вы привезли с собой фотографию?

— У меня есть несколько сувениров на память, которые подарили мне отец и бабушка. Даже не знаю, зачем я взял это фото с собой. Но я летел на Кубу впервые, и мне показалось правильным, если оно будет со мной.

— Она красивая. Но я бы сказала, что здесь она выглядит совсем подростком.

— Да. Семнадцать лет. Это была ее последняя фотография, сделанная на Кубе.

— А кто это с ней?

— На обороте написано «Селия Мендес». Одного взгляда на снимок достаточно, чтобы понять, что они были лучшими подругами, но вряд ли я могу добавить еще что-то. Похоже, моей бабушке не очень-то хочется говорить со мной о Селии. У меня сложилось впечатление, что она не одобряла этой дружбы.

— Abuealas, бабушки, — заметила София, улыбаясь и качая головой. — У них у всех свои причуды, правда?

— У одних больше, у других — меньше, — согласился Джек.

Голос, раздавшийся из громкоговорителя, объявил наконец о начале посадки на рейс. Джек и София поднялись и направились к выходу в толпе прочих пассажиров с билетами. Двадцать минут спустя они уже были внутри самолета и сидели на своих местах. Несколько пассажиров никак не могли запихнуть свои вещи в багажные отделения над головой. Джек устраивался поудобнее, когда по бортовой связи объявили его фамилию. Сообщение прозвучало на испанском.

— Пассажиры София Суарес и Джон Лоуренс Суайтек, пожалуйста, отзовитесь, нажав конку вызова бортпроводника.

Они посмотрели друг на друга, не зная, что и думать. Потом Джек поднял руку и нажал кнопку. К ним подошла бортпроводница.

— Пожалуйста, пройдемте со мной, — произнесла она по-испански.

— Оба?

— Да.

Они встали с кресел, но не успели сделать и нескольких шагов по проходу, как стюардесса остановила их, попросив:

— Прошу вас, возьмите с собой ручной багаж.

— Это еще зачем? — удивилась София.

— Пожалуйста, возьмите свои вещи и пройдемте со мной.

Она вела себя довольно вежливо и спокойно, но в воздухе повисло напряжение. Пассажиры поворачивали им вслед головы, с подозрением глядя, как они идут по длинному узкому проходу. Бортпроводница провела их по трапу самолета, и они двинулись к выходу на посадку.

— Говорила я вам, не нужно давать деньги уборщикам, — пробормотала София.

— Что-то мне подсказывает, что дело не в этом, — ответил Джек.

У выхода на посадку их ожидали трое мужчин, одетых в военную форму. У каждого в кобуре из черной кожи виднелся внушительный крупнокалиберный пистолет. Вдобавок двое молодых парней были вооружены еще и автоматическими винтовками. Бортпроводница передала пассажиров старшему группы — мужчине зрелого возраста, по чину определенно старше своих спутников, но звание его Джек не сумел распознать. Мужчина попросил их предъявить паспорта, что они и сделали. Пока он изучал документы, самолет начал выруливать на взлетную полосу. Военный оставил паспорта у себя.

— Пройдите сюда, пожалуйста, — сказал он.

Очевидно, в ближайшее время расставание с Кубой им не грозило.

Джек и София проследовали за старшим по званию мужчиной, а двое молодых солдат окружили их с флангов. Несколько минут они двигались через оживленный аэропорт, и армейские сапоги солдат звонко цокали по выложенному плиткой полу. Они вышли из главного терминала по длинному душному коридору и миновали несколько дверей, на последней висела табличка с надписью по-испански: «Запретная зона — посторонним вход воспрещен». Старший офицер отомкнул эту дверь ключом, и группа продолжила шествие, даже не замедлив шага. Перед ними открылся еще один длинный коридор, они прошли по нему прямо к двери в самом конце. Мужчина коротко постучал в нее и произнес: