Анна Малышева - Запасной выход

Внезапно она раздавила в пепельнице едва начатую сигарету – яростно и нетерпеливо. И поднял на меня глаза:

– Что вы там рассказывали про парня, которого убили? Давайте-ка еще раз. И все-все, что знаете.

Я поколебалась. Сейчас она еще соблюдает нейтралитет, потому что ее самолюбие уязвили. Я поняла, что педантичность – ее конек и она никому не даст над этим издеваться. Ей нужно доказать что в кабинет заходили… А мне нужно знать, кто это был и что здесь произошло. Но все же… Она работает на эту фирму, и в любой момент ее взгляды могут перемениться. Иван ей безразличен, так Я как и я.

– Я рассказала все, что знала, – ответила я наконец. – Дело сфабриковано, вот и все. А почему другой вопрос.

– Тот же самый, – возразила она. – Надя, обманывать меня не имеет смысла.

– Я вас не обманываю, но я больше ничего не знаю… правда.

Мы смотрели друг на друга. Я чувствовала что-то странное: будто на меня нажимают – сперва легко, а потом все сильнее, будто пытаются продавить во мне дыру и увидеть то, что происходит внутри. Ее взгляд был неподвижен, и особого дружелюбия я в нем не ощутила. Она опустила руку в карман, и там что-то звякнуло. Ключи…

– Давайте уйдем отсюда, – неожиданно сказала она. – Если у вас есть время, съездим ко мне домой и там поговорим. Я живу недалеко.

И прежде чем я успела что-то ответить, она стала собираться. Да, теперь я поняла, почему Елена Викторовна так яростно защищала свое мнение насчет порядка на столе. Я видела, как она подравняла ручки, сложила все бумаги в папку, завязала тесемки и заперла ее в сейф. В том же сейфе я успела увидеть несколько таких папок. Ни денег, ни других ценностей я там не заметила. Зато увидела несколько коробок, похоже, с кассетами. Пепельница была вытряхнута в мусорное ведро и заперта в стол – вместе с сигаретами. Напоследок она прижала пальцем телефонную трубку, будто проверяла – плотно ли та лежит на месте. Это движение было автоматическим – я была уверена в этом. Елена Викторовна проделала его, не глядя на телефон, машинально.

– Ваш директор… То есть Роман… – решилась я спросить, когда она стала надевать шубу, – он был здесь в тот вечер, когда шел набор группы? Двадцать девятого?

– Разумеется, – ответила она. – Без него у нас и гром не грянет, и солнце не взойдет.

– А как он выглядит?

– Маленький блондин, – ответила она, глядя на себя в небольшое зеркало, висевшее у двери, – в очках.

– Полный, говорит шепеляво?

Ее отражение кивнуло. Я подошла и встала у нее за спиной. Наши взгляды в зеркале встретились.

– Кто он? – спросила я. – Продюсер?

– Да.

– Он занимается раскруткой Жени?

– Именно так.

Что-то нарушилось – я ощутила это. Она отвела взгляд и застегнула пуговицу на шубе. Хотя нужды в этом не, было – в комнате было очень тепло, даже жарко.

– Постойте. – Я ощутила нехорошую дрожь. Такое у меня бывает, когда я перестаю владеть собой, именно тогда я делаю страшные глупости. Но остановиться не могу. – Я слышала о нем, что он гомосексуалист.

Она отрывисто засмеялась и повернулась ко мне. Мы стояли лицом к лицу.

– Разве это преступление? – спросила она. – Это в самом деле так, но ничего криминального в этом нет. Зато он очень толковый мужик и на него можно положиться, когда речь идет о новом имени. У него есть нюх.

У меня горело лицо. Я чувствовала себя дурочкой, дурочкой с длинным языком, которая зашла посплетничать и получила по носу.

– Я понимаю. – Она смотрела на меня с легкой отстраненной жалостью. – Теперь я понимаю, почему вы сюда пришли. Узнали, кто именно занялся вашим женихом, и забеспокоились. Верно?

– Нет, я пришла…

– Из-за того несчастного парня?

– Конечно из-за него! – Господи, как же мне перестать краснеть – я выгляжу лгуньей. – Мне и в голову не приходило, что Женя мог… Ну, вы понимаете…

Говорить было трудно. Она смотрела на меня так, будто не верила ни единому моему слову.

– Я в самом деле понимаю, – мягко сказала она. – Ваш парень перестал с вами встречаться, живет неизвестно где, у вас даже нет его телефона. А тут еще эта новость… Понимаю, что вы могли подумать. Так вот, если вас интересует именно это, тут я ничем помочь не могу.

– То есть?

– Я не знаю, возникли у них какие-либо отношения, кроме деловых, – отчеканила она. – Я в это никогда не вмешиваюсь. Но все-таки я могла бы вас успокоить, потому что причин для беспокойства нет. Роман – не тот человек, который будет кого-то заставлять или добиваться своего силой. Ему достаточно простого «нет» – я слишком давно его знаю.

– А если он услышит «нет», он тоже может сказать «нет»? – с вызовом спросила я. – Когда дело касается раскрутки нового певца, например?

Она вздохнула с таким видом, будто ей надоело возиться с трехлетней сопливой девчонкой. Достала из сумки ключи.

– Я выхожу из кабинета и запираю его – раздельно произнесла Елена Викторовна. – Вы хотите тут заночевать?

Я вышла, вслед за ней. Только на улице, когда Елена Викторовна отпирала свою машину (очень эффектную, кстати, серебристо-серую иномарку), она снова обратила на меня внимание.

– Так вы найдете время заехать ко мне? – спросила она, уже открыв дверцу. – Если вас правда волнует судьба того парня. Потому что насчет вашего Жени я рассказала абсолютно все.

Я молча уселась в машину рядом с ней. Под ногами у меня оказалась небольшая, плотно набитая сумка, очень тяжелая на вид. Елена Викторов – заметила, что мне неудобно сидеть, и объяснила:

– Обычно я езжу одна, так что… Переставьте назад. Только на пол, пожалуйста.

Я так и сделала. Сумка оказалась просто неподъемной. Впрочем, я не привыкла поднимать тяжести и могла ошибиться, но думаю, в ней было килограммов десять. Я едва справилась, и после этого у меня неприятно заныли плечи.

– Там афишки, – пояснила она, хотя я не задавала никаких вопросов. – Маленькие глянцевые афишки – для музыкальных магазинов. Мы их рассылаем.

– Знаю, у Жени висели такие, – вырвалось у меня.

– Ну, пока это не его афишки, о нем писать нечего. Это еще впереди!

Она вела машину уверенно, словно не делая усилий. Мы углублялись в центр, петляя по пустынным кривым переулкам. Мимо промелькнула свежевыкрашенная оранжевая церковь, блеснули купола. Над садиком в конце улицы кружились вороны – я видела их силуэты в нежно-голубом небе, но будто сквозь мутное стекло – в этот момент я вдруг поняла, что начинаю засыпать. Ничего удивительного – прошлой ночью я не уснула ни на минуту. Это было так недавно, а мне казалось, что с тех пор прошла неделя. А сколько времени прошло с того момента, как исчез Женя? По моим внутренним часам, конечно? Год, не меньше.

– Расскажите мне про Ивана, – донесся до меня голос, – Вы сказали, что он занимался музыкой? Профессионально?