Анна Малышева - Вкус убийства

Дело было не в Агне. Совесть Сашу не мучила. Он считал, что сполна расплатился с этой стервой за то, что она пыталась его убить. «Уж ее-то жизни ничего не грозило. Ее там даже кормили, – говорил он себе и чувствовал, что против воли улыбается. Эта улыбка пугала его. – Конечно, девчонку жалко, но она сама виновата. Не будет такой дурой! Так в чем же дело?»

Он не понимал.

Саша стал хуже спать. Иногда среди ночи он вдруг открывал глаза, чувствовал, что лежит в холодном поту, и никак не мог согреться. Ему снились кошмары, которые он тут же забывал. Он даже не мог пожаловаться Наталье. Стоило ему сказать, что он видел плохой сон, как она тут же отвечала: «Я тоже». И рассказывала какую-то чепуху, где обычно фигурировали вороны, черные коты и крысы. Ее сны казались Саше очень глупыми и вовсе не страшными. Но то, что снилось ему, было страшным по-настоящему. Он только не мог вспомнить, что это было.

Иногда во время таких ночных пробуждений ему вдруг казалось, что рядом лежит вовсе не Наталья.

Он прислушивался к ее дыханию и ругал себя за то, что у него так сильно стучит сердце. «Чего я боюсь? – спрашивал он себя. – Ее можно разбудить, обнять, и она не рассердится, будет только рада… Да, она всегда готова. Этим взрослые женщины и отличаются от девчонок».

Но он не будил ее. Все, на что его хватало, это приподняться на локте – осторожно, чтобы не скрипнуть постелью, – и долго смотреть ей в затылок. Она спала безмятежно, какие уж там кошмары!

Саша смотрел на ее русые волосы, которые в сумраке казались темнее, чем днем. Слушал ее ровное дыхание. И внезапно понимал, что совершенно забыл ее лицо. Она была так неприметна, что он не смог бы ее описать. Саша вообще с трудом описывал чью-то внешность, но в случае с Натальей было что-то особенное. Ее черты ускользали, стирались, у нее как будто и не было лица. В последнюю ночь он дошел до такого идиотизма, что не вытерпел – вскочил, нашел зажигалку и поднес огонек к ее лицу.

Она мгновенно открыла глаза, будто вовсе не спала.

От неожиданности Саша уронил зажигалку и долго не мог отдышаться.

– Ты что? – спросила она каким-то Странным, чужим и грубым голосом.

– Ничего, – прошептал он. – Спи, не обращай внимания.

Наталья зашевелилась и села. Отбросила со лба волосы и попыталась разглядеть его лицо.

– Да ты здоров, миленький?

Теперь ее голос звучал ласково. Слишком ласково по сравнению с тем грубым окриком, который Саша только что слышал. Он ничего ей не ответил, вышел в кухню, нашел в холодильнике бутылку пива.

Через минуту она пришла за ним следом, обняла его, сказала, что очень испугалась. Что ему взбрело в голову? Зачем он хотел сжечь ей ресницы?

– Да ты что, буду я тебя поджигать? – возмутился Саша. – Просто хотел на тебя посмотреть.

– Соскучился? – Она потянулась его поцеловать, но Саша неожиданно для самого себя оттолкнул ее.

Ее легкомысленные глаза сразу стали какими-то пустыми. Его даже жуть пробрала. Саша извинился – расшалились нервы. И попросил, чтобы она вернулась в постель. Он хочет побыть один. Наталья беспрекословно ушла. Он слышал, как она громко зевает и сонно наталкивается плечом на стены. Он почти допил пиво, когда в прихожей зазвонил телефон.

– Да, Букетов, – подтвердил он, когда назвали его фамилию. – Что вы говорите?

Связь была очень хорошей, он расслышал каждое слово. Расслышал, но не совсем понял.

– Вы что, шутите? – потрясение спросил он. – Когда? Вчера вечером? Я не знаю… Я не помню, где был…

Он поднял взгляд и увидел Наталью. Та стояла перед ним и напряженно всматривалась ему в лицо.

Саша махнул ей рукой, чтобы она ушла, но женщина не тронулась с места.

– Извините, но я вообще не могу ничего понять.

Саша чувствовал себя нехорошо. Застарелая бессонница, пиво, нервы – от всего этого голова раскалывалась, была совершенно дурная. Видимо, он выглядел совсем плохо, потому что Наталья знаками показывала, чтобы он положил трубку. И Саша машинально сделал это. В следующий момент он бросился в ванную. Через минуту его стошнило.

– Отстань! – Он чувствовал, как его плеч касаются ее мягкие, пухлые руки. – Я сам! Уйди, не смотри на меня…

Она не ушла. Помогла ему подняться, по-матерински заботливо умыла его холодной водой, намочила полотенце, отвела в спальню. Наталья пыталась уложить его на постель, но он никак не желал принимать горизонтальное положение. Снова зазвонил телефон. Наталья вышла в коридор, и тут же звон умолк.

– Я отключила телефон, – сказала она, возвращаясь в комнату. – Что случилось? На тебе просто лица нет! Кто это звонил?

– Милиция, – выдавил он. – Не помню фамилию. Мне вроде бы представились…

– Что им было нужно? – напряженно спросила женщина. – Какого черта они звонят среди ночи?

– Агна, кажется, умерла. Только я не понял где.

Не в камере же… А если в камере?

– Не говори чепухи! Позавчера утром ее должны были отпустить, – заявила Наталья. – Я это хорошо помню, мы же два дня ее ждали.

– Кажется, они что-то еще сказали, но я не понял… – Саша раскачивался, вытирая лицо мокрым полотенцем. – А если это шутка?

– Если шутка, то плохая. – Наталья почти насильно уложила его на постель. – Ты выглядишь как покойник. Бледный, прямо зеленый. Что тебе дать, чтобы ты уснул?

– Я все равно теперь не усну. Не трогай меня!

Будет только хуже…

Саша закрыл глаза, только чтобы она отстала. Он слышал, как Наталья возбужденно расхаживает по комнате. Он чувствовал – она очень хочет о чем-то его спросить. Несколько раз она останавливалась у его изголовья, но тотчас снова начинала шагать.

Потом тихо спросила:

– Ты спишь?

Не услышав ответа, она погасила свет в спальне и вышла в другую комнату. Саша лежал неподвижно. Он не хотел с ней разговаривать. Не хотел и не мог. Значит, Агна умерла? Это случилось не в камере, ее уже отпустили. Значит, это произошло не по его вине. Вот если бы в камере, куда он ее отправил… Саша изо всех сил старался думать только об одном: «Я не виноват!»

Но где же это случилось? Ему что-то сказали, но он не понял, о чем речь… Зря Наталья отключила телефон. Ему бы перезвонили, и он бы, наконец, прямо спросил, в чем дело. Агна должна была где-то прожить два дня после того, как вышла на свободу. Саша не интересовался, где она могла найти приют. Наверное, у какой-нибудь подруги. Мало ли у нее знакомых? Она училась тут в институте. Она бы не пропала и без его помощи… А в случае чего он всегда был готов помочь деньгами. Собственно, ему было не нужно, чтобы она уехала на родину. Не в этом дело. Она бы ему не помешала даже в Москве. Он бы даже согласился иногда с нею видеться. Где-нибудь в шумной компании, на Новый год, на Пасху. Можно было бы с ней выпить, сказать друг другу, что было у них и хорошее. И желательно, чтобы к тому моменту у Агны уже не было проблем. Может, она бы вышла замуж и успокоилась. Она должна была успокоиться. Она обязана была успокоиться… Успокоиться, но не умереть!