Ирина Волк - Тайна старого замка

Она примирительно положила руку на плечо подруге.

— Извини, ты, конечно, права, это действительно твое личное дело.

— И ты извини, — сразу же расцвела Ксения. — Пойдем, я вас познакомлю.

Воронцов, попивая кофе, досмотрел программу «ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!» на НТВ и с удивлением отметил, что не он один посвятил свой законный выходной работе. Коля Шаров — уже не первый час, похоже, — трудился в своем кабинете. На столе, обычно содержащемся в идеальном порядке, валялась груда бумаг. Рулоны факсов, обрывки каких-то записей, ксерокопии, справки.

— Еще кое-что любопытное по Скрипову накопал, — с энтузиазмом сообщил он.

— Выкладывай, — Владимир перевернул стул, сел на него верхом и внимательно посмотрел на стажера.

— Помните, я про строительную фирму говорил? В прошлом году в интересующем нас городе из средств Фонда содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства на софинансирование капитального ремонта домов и расселение аварийного фонда было получено триста миллионов рублей. Соответствующий договор подписали бывший заместитель министра и нынешний мэр. Благодаря средствам фонда в районе уже в этом году должны были быть улучшены жилищные условия у семисот человек. Но, во-первых, на начало финансового года район и так имел доходы выше запланированных, а во-вторых — и это важней, — никаких работ произведено не было, фирма-подрядчик лопнула сразу после получения денег…

— А отвечал за это, вероятно, Скрипов?

— Вот именно! Он организовывал конкурс на проведение работ. Все прошло согласно требованиям Федерального закона «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». Однако все делалось так, что к конкурсу не был допущен никто, кроме одной малоизвестной фирмы. Скрипов даже не обращался к строительной компании, уже более десяти лет работающей в районе.

— Знакомая комбинация, — усмехнулся Воронцов.

— Конкурс прошел за пятнадцать минут. Заметьте, представителя фирмы на конкурсе никто не помнит, каких-то документов не хватало, какие-то были в виде ксерокопии, банковская гарантия вообще поддельная…

— Я проверил. Ксерокопия лицензии, выданная Федеральным агентством по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству на осуществление проектирования зданий и сооружений, не имела оборотной стороны. Состав деятельности вообще неизвестен.

— Номера лицензий?..

— Проверил. В реестре Федерального агентства по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству таких номеров нет.

— Значит, документы подделаны.

— В яблочко! — Шаров прищелкнул пальцами. — Подделаны. Причем на несуществующих физических лиц.

— Предположим, Скрипов — лох, и его просто развели. Но протокол ведь подписали и другие члены комиссии?

— Кроме главного бухгалтера.

— И таким образом попали под определение «группа лиц по предварительному сговору». Славно! Фактически получается групповое нарушение законодательства, но внешне этого не видно. Кто был в комиссии?

— Сам Скрипов, главный бухгалтер, но онато как раз была против и не пришла на конкурс. Подписал только специалист по вопросам ЖКХ и приватизации, но он уволился буквально на следующий день.

— С учетом этих обстоятельств получается, что Скрипов действовал осознанно и умышленно нарушал закон. А мэр? Почему он не принимал участия в комиссии?

— Был в отъезде. Получается, опять виноват стрелочник, — заметил Шаров. — Специалист по вопросам ЖКХ и приватизации.

Воронцов понимающе кивнул. Конечно, большинство из привлеченных к уголовной ответственности за коррупцию — это мелкие служащие. Их преступления относятся к категории, называемой «бытовой», или «ползучей», коррупцией. Таких уголовных дел — пруд пруди, но, сколько ни хватай за руку «стрелочников» и ни раскрывай мелких эпизодов, проблему этим не решишь. Ведь за каждым «начальником транспортного цеха» — исполнителем стоит куда более серьезная «шишка», крупный государственный чиновник. Он-то и «прихватизирует» огромные суммы, которые предназначались государством совсем для других целей. А страдают от этого именно те, кому эти деньги предназначены, — самые незащищенные, малоимущие. Например, люди не получат жилье, потребуются новые вложения, которых могут и не выделить, отодвинутся сроки…

— А что же мэр даже не удосужился поинтересоваться ходом реализации программы?

— Округлил глаза и ответил, что работает недавно и не в состоянии проверять каждый договор, в строительных подрядах ничего не понимает и никогда бы не подумал, что такой хороший и грамотный специалист, как Скрипов, может подсунуть ему фуфло. И не факт, что врет. Зачем ему вице-мэр, если самому во все вникать?

— Понятно.

— Но вот что не понятно, — сказал Николай, делая ударение на «не». — Какое отношение ко всему этому имел Иволчев?

— Я бы тоже хотел это узнать, — тяжело вздохнул Воронцов, но тут же оптимистично добавил: — Но это мы непременно выясним. С этим, — он постучал пальцем по документам, — можно идти к генералу и просить разрешение на проведение большой ревизии. А там посмотрим…

Ситуация со Скриповым постепенно прояснялась, но у коллег из уголовного розыска дело Петра Касимова сильно напоминало «висяк».

Ведущий расследование капитан Краев выяснил, что сразу после своего сенсационного выступления телерепортер отправился в ближайшее кафе, где проводили время журналисты, и оставался там почти весь вечер. Потом поехал домой на такси. Жил он один, а соседи и консьерж никого не видели, видеозапись в холле на первом этаже тоже ничего не показала, даже пресловутого мужчину неопределенного возраста и комплекции в черной бейсболке. Разумеется, не осталось никаких следов и в квартире. Получалось — если бы убийца или убийцы захотели выдать эту смерть за самоубийство, вполне могли бы это сделать. Но нет! Кто-то очень хотел, чтобы все знали — это показательное убийство. Скорее всего, месть за предательство. Или продажность. Из бесед с коллегами Касимова (в основном презиравшими своего товарища по ремеслу) стало известно, что он не брезговал так называемой «джинсой».

— А это еще что такое? — спросил Воронцов.

— Всего лишь красивое название, а в сущности — криминальное преступление, обычные взятки, которые дают журналистам, чтобы они выполняли работу так, а не иначе, — ответил ему собеседник. — Статья в прессе или сюжет на телевидении, за которую журналист получил деньги от непосредственного заказчика.

— А в чем смысл?

— Этакая легкая одноразовая прибыль. Но если кто-то, читая статью или просматривая сюжет, поймет — а рано или поздно поймет любой, — что это сделано по заказу, то больше не станет читать этого автора или смотреть эту передачу. Во всяком случае, не будет им доверять. На телевидении, на радио или в прессе «джинса» вредит деловой репутации СМИ, уменьшает их прибыли. Если не в данную минуту, то в перспективе.