Анна Малышева - Алмазы Цирцеи

– Мама же сказала, – еле слышно откликнулся мальчик. Рослый для своих девяти лет, сейчас он казался совсем маленьким, весь собрался в комок, уменьшился. – Мы на форму собираем.

– Ты врешь! – перебил его отец. – Что за форма, какая?! Я только что говорил с воспитателем, с тренером, они бы мне сказали! Лена, он ведь у тебя, конечно, не первый раз просит? Сколько ты ему денег уже передала?

– Не помню… Но в последнее время то и дело привожу. – Она вдруг ощутила странную слабость. Ног как будто совсем не стало, тело повисло в воздухе, на секунду потеряв вес. – Артем… ты что же, меня обманываешь?!

– Я-то давно перекрыл ему краник, так он за тебя взялся! – рявкнул Руслан. – А ты, вместо того чтобы приехать сюда и разобраться, суешь ему подачки! Конечно, так легче! Денег у тебя на новой работе, наверное, куры не клюют, что для тебя значит сунуть мальчишке десять тысяч! А то, что он на них купит выпивку и сигареты для своих новых дружков, которые, как и он сам, уже на грани отчисления, тебя не волнует!

– Я ничего про это не знаю! – ахнула Елена. – Артем, тебя собираются отчислять?!

– Вот-вот, расскажи матери про свои замечательные успехи! Я еле упросил, чтобы его оставили на испытательный срок после того, как их накрыли с пивом в подсобке спортзала после отбоя. Двоих отчислили, еще за пятерых родители похлопотали. А ты, мать, ничего не знаешь!

– Почему ты мне не позвонил?! Мог бы перешагнуть через обиду ради такого случая!

– А когда звонить? Днем ты спишь, у тебя телефоны отключены, а ночью я сам спать пытаюсь. Да ты же теперь большая начальница, с тобой так запросто и не поговоришь!

– Вот глупости. – Елена вцепилась пальцами в волосы, пытаясь найти ноющую точку над ухом, которая вдруг дала о себе знать острой вспышкой боли. – Дозвониться можно было. Так что делать? Мне тоже сходить к директору?

– Мам, не надо, пожалуйста. – Артем повис у нее на локте, подняв к матери лицо, мокрое от слез. – Я ни в чем не виноват!

– А зачем тебе опять понадобились деньги? – Отец, склонившись над ним, потряс конвертом. – Кого угощать?

– Не ори на ребенка! Может, у него старшие вымогают! – вступилась Елена. Она прижала к себе сына, радуясь уже тому, что он вдруг к ней потянулся. – Артемка, родной, тебе кто-нибудь угрожает в этой школе? Требует деньги? Ты скажи. Обязательно скажи. Мы что-нибудь придумаем вместе.

Мальчик мотнул головой, упрямо глядя в сторону. Он был очень похож в этот миг на молодого бычка своим широким низким лбом и сердитым взглядом темных глаз.

– Может, ты хочешь отсюда уйти? – пробовала почву женщина.

– Нет, мам, нет! – испугался сын. – Ни за что, мне тут нравится!

– Но ведь что-то нехорошее происходит? Раньше ты не просил денег так часто и никто на тебя не жаловался.

Артем продолжал невнятно отнекиваться. Он прятал взгляд, и уже по этому признаку Елена понимала, что он многое скрывает. Когда мальчик уходил в себя, достучаться до него было трудно. Иногда его упорство даже радовало мать, но порой начисто лишало ее инструментов воспитания. Она бы и сейчас беспомощно отступила, но снова вмешался Руслан.

– А знаешь что? – неожиданно весело воскликнул он. – Мама-то права, тебя надо отсюда забирать. Учиться путем не хочешь, начал курить, выпивать, деньги тянуть. Какой уж тут спорт! Может, завтра и наркотики попробуешь? А может, уже попробовал?

– Нет! – вскрикнул Артем. В его глазах появился агрессивный блеск, в этот миг он удивительно напоминал отца – эмоционального, резкого, нервного. – Я и не пил почти! И не курил! И никаких наркотиков не было, нас бы сразу всех выгнали!

– Тут ты прав, – снисходительно заметил Руслан. – Но тогда зачем тебе деньги? Если не скажешь, дня здесь не останешься.

– Правда, Артем! – подхватила Елена. – Ты должен признаться. Мы никому не передадим.

– Что ты ему условия ставишь, взять его да выпороть! – Руслан внезапно, как всегда, утратил остатки терпения и сорвался на крик. – Носятся с ними, паршивцами, как с тухлыми яйцами, психолог с ними тут работает, а они с жиру бесятся! А я пополам рвусь на работе, пашу, как никто из наших не пашет, мать по ночам в гостинице нервы мотает, вон – половина от нее осталась! А тебе хоть бы что, мерзавец, никакой благодарности!

Этот выпад все испортил. Только что Елена видела – сын готов сдаться, у него на языке вертится признание. Но истеричный крик отца, на который обернулись даже мальчишки, сновавшие на другом конце поля, мигом захлопнул все двери. Лицо мальчика стало жестким, непроницаемым. Он сощурился и прошипел:

– А за что мне вас благодарить-то? Что вы для меня такого сделали? Между собой сперва разберитесь, а потом уже ко мне с моралями лезьте!

– Я тебя прямо тут выпорю! – Лицо мужчины вновь угрожающе покраснело, он трясущейся рукой нащупывал пряжку на ремне. Елена, не выдержав, дернула его за рукав:

– Прошу тебя, уйди! Я сама с ним поговорю!

– Если ты меня тронешь, папа, – в глазах мальчика засверкали злые слезы, – если ты меня еще раз тронешь, я…

– Да иди ты! – прикрикнула Елена на мужа. – Чего добиваешься? Чтобы он нас обоих возненавидел?

Последние слова, по всей видимости, проняли мужчину. Он вздрогнул, сунул измятый конверт с деньгами жене, молча повернулся и пошел к выходу. Не дожидаясь, пока он удалится, женщина снова склонилась к сыну:

– Ну, успокойся. Мне ты все можешь сказать.

– Нечего там говорить, – процедил сквозь зубы Артем. – Через полчаса тренировка. Я пойду.

Он было развернулся, но Елена поймала его за руку:

– Что ты вообразил? Неужели я тебе зла желаю? Слушай, я никому на свете тебя не выдам, даже отцу! Особенно отцу! – поправилась она, тут же уловив мелькнувшее в глазах сына загнанное выражение. – Но ты мне должен все сказать. Бог с ним, с пивом в подсобке, но что за история с деньгами?

Повисло тяжелое молчание. Артем смотрел на мать волчонком, но, по крайней мере, больше не пытался убежать. И вдруг еле слышно, так что она не сразу разобрала слова, проговорил:

– Отдай мне деньги, если можешь.

– Скажи, зачем?!

– Просто отдай… Мне очень нужно.

Ее душило отчаяние, она видела, что ничего не сможет вытянуть из сына.

«Не делай этого, не делай!» – твердила про себя женщина, но уже видела собственную руку, которая тянулась с деньгами к сжатому, подрагивающему кулаку сына.

– Возьми и не говори отцу.

– Я тебя об этом же хотел попросить. – Получив деньги, мальчик воспрянул духом. У него все еще был несчастный, затравленный вид, но взгляд утратил каменное, пугающее выражение. – Мам, даю тебе слово, что больше не попрошу!

– Лучше дай слово, что не причинишь себе вреда!

– Я… – Он запнулся, махнул рукой и, повернувшись на одной ноге, побежал в ту сторону, где играли мальчишки.