Анна Малышева - Алмазы Цирцеи

Александра, также на минуту замолчавшая, откашлялась и проговорила:

– Да, очень странно, что курьер не кричал. Вы уверены, что он видел, как убийца пытается влезть к нему с балкона?

– Я не могу иначе объяснить сломанную ручку. Они боролись через дверь.

– А если ее сломали раньше? Если курьер в тот момент спал или закусывал перед телевизором в соседней комнате, ничего не видел и не слышал?

– Я бы знала о поломке. Мне докладывают даже о таких мелочах, как треснувшая пепельница или прожженный сигаретой диван. Вообще-то это дело старшей горничной, но все идут ко мне. Потому что та просто посылает на три буквы и заставляет платить из своего кармана, а я пытаюсь всем помочь. Дура я! – с неожиданной злостью подытожила Елена.

– Тогда у меня есть догадка, почему он не кричал… – еле слышно, будто про себя, пробормотала художница. И уже громче спросила: – Вас вызывал следователь, ну, тот мальчишка, с которым я сцепилась тогда?

– Нет. Похоже, ему и так все ясно. Или же он совсем нелюбопытен. Я уже сама собираюсь с ним связаться…

– Не надо! Не высовывайтесь!

Резкий приказной тон собеседницы покоробил Елену. Впрочем, Александра тут же поняла свою оплошность и извинилась:

– Простите, я сама не своя. Голова кругом. Сегодня утром общалась с другим следователем, который занимается убийством жены моего клиента. Убийство жены моего клиента – звучит, как название какого-то французского фильма восьмидесятых годов.

Она отрывисто рассмеялась, и Елена услышала в этом смехе дребезжащие истеричные нотки.

– Я вам вот что скажу, – все так же неестественно весело продолжала Александра, – никто из этих господ на самом деле не понимает, с чем столкнулся. Тот мальчишка-следователь, который приезжал в отель, наверняка думает, что интуриста хотели ограбить. Второй – постарше и посерьезней, у него и версия сложнее. Он, кажется, считает, что тут имеет место заказное убийство, и заказчица – Катя. Алиби у нее железное – это ему подозрительно, обчистили ее – еще подозрительней, наверняка унесли драгоценности для вида. И я не завидую сейчас Кате… Хотя по сравнению со мной она просто счастливица.

– Тогда тем более нужно немедленно с ними связаться, ведь убивал в обоих случаях один и тот же человек!

– Молчите, говорю вам! Придет время, и вы все расскажете, но сейчас просто молчите! И я буду молчать! Иначе они скрутят мне руки, и тогда все кончено! Что нужно сделать немедленно – так это добраться до панно! Времени нет!

– Если вы мне ничего не расскажете, я не буду вам помогать, – решительно заявила Елена, которой надоели недомолвки. – У вас имеется свой интерес найти панно, ну так ищите. У меня стимул нулевой. Мне проблемы не нужны.

– Что, что?! – заволновалась художница. – Вы же обещали!

– Приезжайте в девять часов в отель, позвоните мне, я вас проведу внутрь и познакомлю с Сергеем, – перебила ее Елена, окончательно решившая не вмешиваться в это темное дело, которое пугало ее все больше. – С ним и договаривайтесь. И возьмите хоть какие-то деньги, на тот случай, если я его не уломаю даром.

Александра попыталась передвинуть встречу на более раннее время, выиграть хоть пару часов, но собеседница стояла на своем. Когда Елена выключила телефон и взглянула на часы, стрелки приближались к четырем. Женщина вновь забралась в постель, укрылась с головой и попыталась уснуть. Она так вымоталась, что это неожиданно получилось, несмотря на вихрь обуревавших ее мыслей, вызванный звонком Александры.

Им не пришлось созваниваться в девять вечера. Елена еще издали, со стоянки, увидела сухощавую мальчишескую фигурку, судорожно шагавшую взад-вперед перед входом в отель. Александра сильно сутулилась и смотрела только себе под ноги, будто что-то потеряла. Женщина негромко окликнула ее, не доходя шагов десяти, и когда та подняла голову, поманила ее к себе. Елене не хотелось, чтобы ее видели с художницей служащие отеля, которых в этот час в холле первого этажа бывало всегда очень много.

– Что? – отрывисто спросила Александра, подойдя вплотную.

– Давайте зайдем через служебку. Там глаз меньше.

– Как скажете, – бросила та, покорно устремляясь вслед за ней.

Елена показала пропуск охраннику на служебном входе, и хотя видела, что Никита собирается с ней заговорить, отмахнулась, указывая на свою спутницу:

– Мне сейчас некогда! Все вопросы после!

Они прошли по длинному коридору, вызвали лифт. Пока он спускался, Елена оглянулась на пост охраны. Никита покинул свою стеклянную клетку и стоял у турникета, глядя вслед женщинам.

– Им бы только жаловаться на всякую ерунду, – в сердцах проговорила она. – Вы себе не представляете, какой чепухой приходится заниматься! Даже стыдно бывает. Никита, правда, никогда еще ко мне не приставал, но, видно, сегодня решил начать.

Александра пробормотала в ответ что-то неразборчивое. Вряд ли она вообще слушала. У нее был отрешенный и вместе с тем целеустремленный вид, какой бывает у спортсмена перед ответственным прыжком или забегом. Елена взглянула на нее и поняла, что разговаривать на отвлеченные темы бесполезно. Она, собственно, не собиралась жаловаться, но нервность спутницы передалась ей, и хотелось говорить хоть о чем-нибудь, чтобы не было страшно. «А почему меня так трясет? Что мне может угрожать? И куда я так спешу? Можно было задержаться на секунду у поста, ведь Никита хотел сказать что-то. Может, сообщить, что меня уволили и мой пропуск аннулирован. Вполне возможно».

– Знаете, нам повезло, что мы проскочили вахту, – сообщила она Александре, снова нажимая кнопку вызова. Лифт безнадежно застрял где-то наверху. – Меня могут уволить не сегодня, так завтра. Или уже уволили, я не знаю.

– Что? – переспросила художница до того равнодушно, что Елена отвернулась.

Лифт наконец пришел. В нем прибыла молоденькая горничная, выкатившая тележку с грязным бельем, связанным в огромные узлы. Елене показалось, что глаза девушки заплаканы, но тут мог сыграть шутку неяркий подвальный свет. «А может, Вера ее отчитала, она любит терзать новеньких!» Женщины вошли в лифт, и Елена нажала кнопку шестого этажа.

– Спросим у тамошнего портье, где может быть Сергей. Они враги, и всегда все друг про друга знают, – сообщила она Александре.

Но ее расчет не оправдался. В холле шестого этажа было пусто, даже лампа за стойкой поста не горела. Елена уже не сомневалась, что произошло нечто серьезное. В такое время – в девять вечера, самое начало смены – Андрей Николаевич никогда не позволял себе прогуливать. «Значит, он внизу, у начальства, и Сергей явно там же. Сцепились не на жизнь, а на смерть. И наверняка управляющий захочет увидеть меня тоже!»

– Тогда поступим вот как. – Елена старалась сохранять бодрый уверенный вид, хотя на душе у нее кошки скребли. – Вы подождите здесь, вон в уголке стоят кресла, а я поищу старшую горничную. Она доставит мне этого коридорного в две минуты. Он с ней все-таки считается.