Дарья Калинина - Почему мужчины врут

–  Я тебе сейчас такое расскажу, не поверишь. Только чур тебе одной! Не для протокола, не для судьи. Вот сейчас тебе скажу, а больше никому! И второй раз не повторю, даже не проси!

–  Вы это о чем?

–  Не от мужа я Ваньку-то своего родила! Другой у меня хахаль был!

–  Как? Кто другой?

–  Мишей его звали, – мечтательно произнесла Клавдия. – Уж такой шалопут был! Тебе и не рассказать! А вот поди же ты, любила я его очень! Так любила, что даже ребенка от него решилась зачать, хоть и не в браке мы были.

–  А… а…

–  А куда же он делся? Помер.

–  Как помер?!

–  А вот такая уж я несчастная баба, что все мужики вокруг меня мрут, – грустно произнесла Клавдия. – Мишка помер. Муж мой помер. Теперь вот и Ванька…

И встрепенувшись, она воскликнула:

–  А перед этим еще и дед Ванькин… того! И Колька тоже. Впрочем, этим двоим туда и дорога! Суки они оба были. Что отец, что сын! Воронцовы – одним словом. Сучья фамилия!

–  Зачем вы так? Наоборот, я слышала, что Воронцовы – старинная и уважаемая фамилия.

Клавдия с интересом взглянула на Маришу.

–  Это кто же тебе такого натрепал про них?

–  Николай рассказывал, кажется.

–  Древняя фамилия! – фыркнула Клавдия. – Это надо же!

–  А что? Не так?

–  Конечно не так! Никакая они не древняя фамилия, а сучий род! Впрочем, наверное, и среди древних фамилий мерзавцев тоже хватает. Только Воронцовы, они суки по своей сути.

–  Но ведь они дворяне и…

–  Дворяне-то они дворяне, только ведь и дворянство у них не простое, а купленное!

–  Как купленное?

–  Ну, подаренное! Да не в этом дело! Суки они! Думаешь, как дед их коллекцию свою проклятую сколотил?

Мариша молчала, потому что этот вопрос ее в самом деле очень волновал. И она была бы рада узнать правду.

–  Не знаешь? – воинственно продолжала Клавдия. – А я тебе скажу! В войну, в блокаду он медикаментами торговал. Люди от пневмонии, от простуды как мухи дохли. Антибиотиков не было, витаминов не было, да что там, простого аспирина и то было не достать. А у этого гада все было! Вот он таблетками и торговал!

Мариша молчала, понимая, что слова Клавдии очень похожи на правду. Все антибиотики, которые во время войны производились в стране или покупались у союзников, сразу же шли на фронт. Да и там их для раненых не хватало. Маришин дед рассказывал, как госпитали задыхались без насущно необходимого для раненых пенициллина. Как операции проводились без хлороформа. В лучшем случае гангренозную конечность ампутировали, дав раненому выпить спирта.

Но это был фронт, на который отдавались все силы и средства. А уж про мирное население никто и вовсе не думал. Людям приходилось выкручиваться своими силами. И тот, кто серьезно заболевал, отлично знал – он обречен, если не сумеет найти спекулянта и добыть у него необходимый антибиотик.

В те годы про коварные вирусы никто и слыхом не слыхивал. Самым страшным врагом были инфекционные заболевания, а они успешно лечились антибиотиками. Вот только сами антибиотики было раздобыть во время войны совсем не легким делом.

–  А у деда воронцовского лекарства были. И он ими торговал. Другие тушенку со склада таскали, на ней наживались. А еще хлебом или мукой спекулировали. А Воронцов на лекарствах приподнялся. За лекарства люди еще дороже, чем за хлеб или молоко, готовы были платить. За одну маленькую ампулу дед Воронцовых получал столько же, как другие за мешок муки!

А мука в те годы была на вес золота. И платили за нее частенько именно золотом. Бумажные рубли у спекулянтов не котировались. По подлости своей натуры они опасались, что советская власть в любой момент может рухнуть. Фашисты могут захватить страну. И куда тогда девать никчемные советские бумажки?

Во время войны все хотели настоящую валюту, а такой во все времена и во всех странах было золото. Золото и еще драгоценные камни.

–  Вот тогда Воронцов и положил начало своей коллекции. Другие спекулянты брали только золото, а Воронцов отлично разбирался в искусстве. Так что он решался брать картины, бронзу и серебро. Вот только фарфор он не брал. Во-первых, хлопотно, при транспортировке большой ущерб. А во-вторых, глина – пусть даже и раскрашенная и искусно вылепленная, не такая уж это великая ценность, чтобы можно было расплачиваться ею во время войны за дефицитные лекарства.

Высказавшись, Клавдия снова налила себе водки. Мариша заметила, что на этот раз рука у нее не дрогнула. Праведный гнев, казалось, придал женщине сил.

–  Ешь грибочки-то, – предложила она Марише. – Ешь, хорошие! Соседка принесла. Долговязая дылда. Рыжая такая. В первый раз ее видела. Но грибы хорошие, не сомневайся!

Мариша послушно нанизала золотистую шляпку моховика, но тут же грибочек свалился у нее с вилки, потому что Клавдия зло рявкнула:

–  Суки они! И высокомерные суки! Изображали из себя хрен знает что! А на самом деле – суки!

–  Воронцовы?

–  Они самые! И я ничуть не осуждаю себя за то, что я Сашку обманула. Ничего лучшего он и не заслуживал. Малахольный был! Вот отец его и брат совсем другие. У них цель в жизни была. А у моего Сашки… Нет, никакой цели у него не было. Сладко есть, мягко спать. И при этом желательно, чтобы еще и красиво жить.

–  Как же вам удалось выдать чужого ребенка за его собственного?

–  А вот это как раз оказалось делом нехитрым! – ухмыльнулась Клавдия. – Очень даже просто у меня это получилось. У меня Сашка вроде запасного аэродрома всегда был. Сам-то он этого не понимал, глупый еще был. Хоть и постарше меня, а отец его в строгости при себе держал. Я у Сашки первой женщиной была. Ну, и обмануть его ничего не стоило. Я уж тогда понимала, что на Мишку надежда плоха. Вот и стала попутно себе соломку под задницу подстилать. Чтобы, значит, падать не так больно было. И права оказалась! Мишка совсем сгинул, а я за Сашку замуж вышла. И ребенка он своим считал. Фамилию дал, отчество. Да еще и настоял, чтобы и имя тоже было ихнее… Иван. Никогда мне это имя не нравилось. Будь моя воля, уж я бы сына иначе назвала. Михаилом, например.

И глаза изрядно выпившей Клавдии неожиданно наполнились слезами.

–  Уж как я его любила, и словами не передать! А что вышло? Ничего у меня не вышло! Несчастная я баба! И муж помер. И любовник сгинул. А теперь вот и сын за решетку угодил!

–  Ну, сын-то у вас еще жив.

–  Надолго ли! Наркоманы ведь долго не живут! Одна надежда, что тюрьма Ваньку перевоспитает!

–  Ну…

–  Мало на это надежды, я знаю! – воскликнула Клавдия. – А все равно надеюсь. Хоть и не Сашкин он сын, а я все равно Ваню своего люблю. Ведь я же его мать! Я его родила, у сиськи держала, ходить учила. Как вспомню, бежит он ко мне, маленький, кривоногий, лысенький, аж сердце переворачивается!