Дарья Калинина - Почему мужчины врут

–  Для того чтобы поставить ей соответствующий диагноз, нужно было освидетельствование врачебной комиссией. Лично я не имею в своем активе специализации психолога. Но да, определенные психические отклонения у женщины были.

–  Какой ужас! Бедная женщина! Бедный мальчик!

–  Ну что вы! Василий обожал свою маму. И она всегда была очень добра к нему. Но увы, она вбила себе в голову, что жизнь ребенка все равно находится под угрозой. Что она должна вымолить окончательное исцеление своего сына у Господа. И когда Васятке было семь лет, она ушла в монастырь. Просто сбежала из дома, не сказав, куда направляется и вернется ли назад.

–  О-о-о! Бедный мальчик!

–  Тогда-то его отец и купил мне эту квартиру, – глухо произнесла Аделаида. – Я заменила Васятке мать. А его отец… Увы, он тоже погиб.

–  Да, я знаю. Был застрелен, когда его сыну исполнилось семнадцать лет.

–  Васятка вырос глубоко верующим мальчиком. Хотя ни его отец, ни я со своей стороны никогда не культивировали в нем этой религиозности. Но он сам шептал молитвы и говорил, что ему являются святые, которые ласково разговаривают с ним и наставляют на путь истинный.

–  И что они ему говорили? – помимо воли полюбопытствовала Мариша.

–  Видимо, ничего дурного, – пожала плечами Аделаида. – Учился Васятка всегда очень хорошо. Вечера проводил дома. Ни девочки, ни танцы, ни спиртное, ни другие радости подросткового возраста его не интересовали. Очень благожелательный и славный мальчик, которого совершенно не коснулись трудности подросткового периода. Он всегда говорил мне, что мечтает жить в таком месте, где он мог бы разговаривать с Матушкой и своими друзьями.

–  Значит, мама Василия жива?

–  Думаю, что он имел в виду другую Матушку, – вздохнула Аделаида. – Васятка так называл Матерь Божью – Деву Марию.

–  О!

И в который раз за время этого странного разговора Мариша не знала, что ей сказать.

–  Годы шли, а я все меньше оказывала влияния на Васятку. После смерти отца Васятка пришел ко мне и заявил о своем решении поехать по святым местам. В те годы это было еще очень проблематично. Церковь только отстаивала свои позиции и отстраивала свои владения. Многие монастыри, ныне процветающие, в те годы еще лежали в руинах. Денег на их восстановление у церкви еще не было. В стране шла перестройка. Было очень голодно и нестабильно. И зачастую церкви и монастыри восстанавливались силами самих верующих.

И помолчав, Аделаида договорила:

–  Все деньги, которые остались Васятке от его отца, ушли именно на это богоугодное дело.

–  Что? Василий истратил все деньги своего отца на восстановление храма?

–  Впрочем, как теперь оказалось, это было правильное решение. Монастырь, отстроенный на деньги Васятки, стоит и здравствует. А деньги… Что же, они бы все равно сгорели в перестроечные годы. Ведь тогда инфляция сжирала все, что только могла.

–  Значит, Васятка помог отстроить монастырь?

–  Ну, не только он один. Его денег хватило лишь на одну часовенку. Но были и другие, кто желал сделать вклад в богоугодное дело. Но самое главное, Васятка был единственным, кто ежедневно и еженощно присутствовал при реставрационных работах. Именно он вникал во всякие хитрости и тонкости строительного дела. Богоугодная деятельность Васятки заслужила в конце концов свое признание. Он закончил духовную семинарию. И ныне полностью посвятил себя духовному служению. Его епархия находится очень далеко на Урале. И поэтому я получаю новости от Васятки куда реже, чем мне бы того хотелось.

Вот это было самым худшим, что ожидала услышать Мариша. Она-то надеялась, что Василий Ольховин расскажет ей нечто такое, что позволит выйти на след убийцы Воронцова. А оказывается, об этом нечего и мечтать. Ехать в такую даль ради сомнительной для ее расследования ценности общения с молодым настоятелем какой-то обители в планы Мариши, увы, никак не входило.

Впрочем, оказалось, что все не так плохо. Аделаида встряхнулась и, взглянув на Маришу, произнесла:

–  Вижу, вы совсем загрустили. Но вы ведь хотели побеседовать с Васяткой про его детскую погремушку? А в ту пору, когда этот петушок находился у Ольховиных, сам Васятка был совсем младенцем.

Действительно! Василий отдал свою игрушку Маниоле, когда ему было от роду всего три года. И больше он о ней не вспоминал. А вот его родители… О, наверное, у них имелось много разного, что они могли сказать по поводу пропавшей из дома дорогой вещи. И наверняка они поделились случившимся с друзьями семьи, в частности и с лечащим врачом мальчика.

–  В вашей требе, если кто и может вам помочь ныне, то это именно я, – подтвердила Маришины мысли Аделаида и, внимательно глядя на девушку, спросила: – Хотите послушать мой рассказ?

Еще бы Мариша не хотела! Она просто-таки жаждала этого!

–  Да, да! Конечно!

Аделаида величественно кивнула гладко причесанной головой и важно произнесла:

–  Не знаю, откуда господин Ольховин раздобыл эту игрушку для своего сына, но подозреваю, что петушок попал в их семью далеко не безобидным и совсем не праведным способом. Господин Ольховин ради своего сына был готов на все. Он обожал этого ребенка. И когда врачи поставили ребенку страшный диагноз, дав от силы несколько месяцев жизни, он пришел в отчаяние.

Собственно говоря, оба родителя были убиты горем. Старшие дети почему-то не вызывали в них таких бурных чувств. А вот этот последний ребенок, родившийся у пожилой уже четы, неожиданно произвел в их сердцах переворот.

–  Именно тогда у матери Василия и наметились первые сдвиги психики.

Но отец, хотя внешне он и держался лучше своей супруги, проводящей дни в рыданиях, молитвах и истериках, переживал еще глубже.

–  Он поклялся, что сделает все от него зависящее и не зависящее, чтобы ребенок остался жив. Он платил бешеные деньги врачам, чтобы у его ребенка было все самое лучшее из того, что могла предложить медицина тех лет. И наконец врачи были вынуждены сказать, что теперь все в Божьих руках.

Никогда особенно не веривший в Бога Ольховин помчался в церковь.

–  Неизвестно, что он пообещал там Господу в обмен на жизнь своего сына. Так же, как неизвестно, откуда он принес этого серебряного петушка и что он сделал, чтобы добыть эту игрушку.

Ценность серебряной погремушки, по словам Аделаиды, заключалась именно в ее истории. Существовала легенда о том, что это своего рода амулет, подаренный графом Калиостро кому-то из болезненных младенцев дома Романова. Младенец после такого подарка оживился, поздоровел и прожил долгую жизнь.

Так что эта погремушка получила добрую славу и переходила в семье Романовых из поколения в поколение. После революции, когда царская семья была расстреляна, игрушка находилась в музее. И вдруг неожиданно всплыла в семье Ольховиных.