Диана Бош - Улыбка бога

Разумеется, старому другу Лямзин не мог отказать.

Наутро была намечена поездка в офис сотового оператора, услугами которого пользовался два года назад Илья Григорьевич Захаров. Лямзин взял в службе безопасности компании детализацию телефонных переговоров – несколько распечатанных листов бумаги в прозрачном файле, и направился в сторону Сокольников, где жила «протеже» Кирилла Скворцова – Наталья Иванова.

Дом по Большой Остроумовской, тринадцать, оказался кирпичной шестиэтажкой, выкрашенной желтой охрой. Свернув во двор, Эдик остановил машину, вышел и, задрав голову, принялся рассматривать балконы и окна. По его нехитрым подсчетам получалось, что квартира сто двадцать восемь должна находиться на пятом этаже последнего подъезда. Идти прямо к Наталье Ивановой, действуя «в лоб», было бы неправильно. Эдик решил пойти в обход.

– Славик, – приглушая голос и прикрывая трубку рукой, чтобы не привлекать излишнего внимания, сказал Лямзин, – дай-ка мне информацию, которую я тебя просил собрать.

Прижимая телефон плечом так, что начала ныть шея, он быстро вытащил блокнот и принялся писать. В первом подъезде жил малолетний хулиган, состоящий на учете в милиции, на первом этаже пятого подъезда – ночная бабочка, скатившаяся из валютных жриц любви до дешевых девочек по вызову, на третьем шестого подъезда – тип, которого уже несколько раз задерживали в состоянии наркотического опьянения.

При нынешней ситуации, когда жители первого подъезда плохо помнят, кто живет в последнем, да и в своем-то подъезде далеко не всех по именам знают, Эдуард решил использовать наркомана, как повод.

Лямзин подошел к дому, уперся взглядом в домофон и с тоской вспомнил те золотые времена, когда двери в подъездах никогда не закрывались, а люди доверяли друг другу.

Конечно, можно методом тыка понажимать кнопочки – вдруг кто не «глядя» откроет, или представиться почтальоном, принесшим телеграмму, но ему было откровенно лень притворяться. К счастью, бороться со своим нежеланием вступать в дискуссии по домофону ему не пришлось: юная девушка со скрипочкой в твердом футляре подбежала к двери и открыла ее магнитным ключом.

– Дай Бог тебе пятерок, красавица, – смеясь, пожелал ей Лямзин, и она весело помахала ему стянутой с руки перчаткой.

Он медленно шел по лестнице, озираясь по сторонам и мысленно «всматриваясь» в квартиры. Это было похоже на состояние транса, в котором Лямзин пытался почувствовать, за какой из дверей окажется полезный ему человек. Конечно, те, кто попроще да поглупее, начали бы тарабанить во все двери. Но ему, во-первых, на это элементарно жаль тратить время, а во-вторых, уж очень не хочется поднимать шум. Идеальный вариант – точное попадание, когда в первой же квартире удается получить наиболее полную информацию. Тогда для подстраховки останется только в других квартирах сложившееся мнение закрепить. За долгие годы практики он уже привык к тому, что первое сенсорное ощущение часто оказывается самым верным. Именно та едва уловимая мысль, эмоция, которой мы чаще всего не придаем значения. В повседневной жизни так и происходит: мы поступаем как привыкли или как диктует нам логика. А потом спохватываемся: вот была же у меня мысль! В народе о таком человеке говорят – «задним умом крепок». Да, и Лямзин, чего греха таить, тоже регулярно совершал ошибки, но в ситуациях, когда нервы напряжены, ему удавалось собраться и сделать верный ход.

Сейчас он стоял на первом этаже, медленно «сканируя» каждую дверь, потом поднялся на второй и затем на третий. Отметил, что энергетически квартира наркомана кажется чем-то темным, вязким. Видно, действительно парень сидел на игле давно и прочно. И скорее всего, ему уже вряд ли можно помочь. Оттуда же, из сплошной черноты, шли всполохи красного огня – гнева матери. Похоже, женщина уже почти смирилась с медленной гибелью сына и только изредка вспыхивала, и тогда происходили ссоры.

Затем Лямзин осмотрел соседние квартиры. Судя по внешнему виду дверей и другим мелким признакам – тишине, слою не потревоженной побелки около половиков и пыли, в них либо не жили, либо появлялись очень редко.

Дальше он решил не подниматься. Спустился на этаж ниже и позвонил в дверной звонок.

– Кто там? – спросил глуховатый голос и закашлялся.

– Откройте, полиция, – он развернул удостоверение и поднес его к дверному глазку. – Старший оперуполномоченный подполковник Лямзин Эдуард Петрович.

Дверь приоткрылась, и в щель выглянуло маленькое личико, ровно половину которого занимали большие очки с толстыми линзами.

– А что случилось? У нас вроде бы спокойно все, – женщина вглядывалась щурясь и наклоняла голову набок, как птица.

– Можно я войду? Неудобно как-то в подъезде говорить.

– Да, конечно, – женщина посторонилась, пропуская визитера в дом.

Она зябко закуталась в вязаную кофту и прошла в большую комнату. Повернувшись, жестом поманила Лямзина за собой. В центре гостиной оказался стол, накрытый белой льняной скатертью, с дымящимися ароматными пирожками на нем и чашками чая. В левом углу, у окна, сидела белокурая женщина средних лет и делала вид, что читает газету.

– Извините, я вам помешал, – смутился Лямзин. – Но я постараюсь недолго вас задерживать. К нам поступила информация, что в вашем подъезде содержится притон. Приходят наркоманы, готовят зелье, вонь от него идет на весь подъезд. Хочу удостовериться, так это или не так. Вы сами ничего не замечали? Запахи какие-то странные, может быть, использованные шприцы на лестнице?

– Да-а, – нараспев протянула хозяйка, задумчиво подняв глаза вверх, – конечно, есть такое. Я замечала, даже поднималась вверх, чтобы понять, откуда разит. Вы знаете, на третьем этаже часто собираются странные люди. И глаза у них такие... пустые. Будто они в гипнозе или вообще зомби.

Лямзин невольно покосился глаза на книжные полки, которые тянулись вдоль стены до самого окна. В глаза бросились книги братьев Стругацких, Ефремова и Казанцева.

– Вы мне не верите? – перехватив его взгляд, обиделась хозяйка квартиры.

– Почему же, верю. Просто фантастику люблю, вот и залюбовался. У вас богатая библиотека.

Женщина зарделась.

– Это да. Книги моя страсть. Всю жизнь ими занимаюсь.

– А где вы работаете, если не секрет?

– Да какой там секрет, – она засмеялась, – товаровед в книжном магазине.

– А вот скажите мне, как любителю, почему в одном и том же книжном цены такие разные? Одна книжка вполне доступно стоит, а другая ну просто как паюсная икра. Я не о тех говорю, которые изданы на мелованной бумаге и с иллюстрациями, а о самых обычных, одинаково оформленных.

– Так у нас наценка на всю продукцию одна и та же. Если книга дороже – значит, мы ее получили по более высокой отпускной цене. Вот и вся арифметика.