Энн Перри - Чужое лицо

Он подхватил ее мысль.

— Думаю, что так. Вы и дальше собираетесь стоять здесь, молодой человек? Я уже почти вся промокла.

Он покачал головой, и они вместе направились в сторону дома.

— Печально, что Джосселина убили, — продолжала она. — Было бы лучше, если бы он погиб под Севастополем. Во всяком случае, для Фабии. Так что вам от меня нужно? Я всегда недолюбливала Джосселина, да и он меня. О делах его я тоже ничего не знаю и понятия не имею, кто мог обойтись с ним так жестоко.

— Недолюбливали? — с удивлением переспросил Монк. — А все говорят, что он был весьма обаятелен.

— Совершенно верно, — согласилась леди Калландра, направляясь не к центральному входу, а к стойлам, куда вела присыпанная гравием дорожка. Монку оставалось лишь следовать за ней. — Но обаяние меня как-то мало трогает. — Она взглянула на Монка, которому пришлась по душе такая прямота. — Возможно потому, что я сама никогда не была обаятельной, — продолжала она. — Джосселин всегда казался мне хамелеоном, я никогда не знала, что у него на уме. А теперь либо соблаговолите вернуться в дом, либо ступайте своей дорогой. У меня нет ни малейшего желания окончательно промокнуть. Дождь усиливается, и мне не хочется, чтобы он застал меня на конном дворе, пока мы будем обмениваться бессмысленными любезностями.

Монк широко улыбнулся и почтительно наклонил голову. Леди Калландра была единственным понравившимся ему человеком в этой усадьбе.

— Конечно, мэм. Благодарю вас за вашу… — Он поколебался, не решаясь произнести вслух слово «честность». — За ваше внимание. Всего хорошего!

Она взглянула на него искоса и, ответив легким кивком, направилась в конюшни и кликнула грума.

Монк двинулся прежним путем и миновал ворота изрядно промокший, как ему и было обещано. Выбравшись на дорогу, он отшагал три мили до селения. Окрестности, умытые дождем, сверкали в лучах вновь проглянувшего солнца. Тут и там зеленели рощи, а за сложенными из камня изгородями ветер гнал волны по темному золоту пшеничных полей.

Монк потратил на дорогу около часа, размышляя то об убийстве Джосселина Грея, то о себе самом. Никто не знал его в этих местах, и, следовательно, он мог сегодня не опасаться своего прошлого.

Он переночевал на постоялом дворе, а наутро поговорил с местными жителями, но эти беседы мало что добавили к уже сложившемуся в его воображении облику Джосселина Грея. Старшие братья убитого пользовались здесь большим уважением. Не любовью — было бы невежливо со стороны простолюдинов испытывать подобные чувства к персонам столь благородного происхождения.

А вот Джосселин — совсем другое дело. О нем можно было говорить с чувством. Все с удовольствием вспоминали, каким он был вежливым и щедрым. Если кто-нибудь и придерживался иного мнения, то, видимо, предпочитал не высказывать его в разговорах с чужаком.

Монк вел себя с подчеркнутой вежливостью. Его не боялись. Правда, особенно не откровенничали — все-таки Монк был из полиции. Однако все понимали, что он ищет убийцу их героя.

Позавтракал он в местной закусочной в компании почтенных старожилов. За сидром, яблочным пирогом и сыром завязалась непринужденная беседа, в которую был втянут и Монк. Замечания его были меткими, саркастичными, забавными, и лишь позже, уже направляясь к станции, он понял, что временами в его репликах сквозила неприкрытая злоба.

Солнце уже стояло высоко, когда грохочущий, пышущий паром поезд вновь повлек его в Лондон.

Прибыв в город около четырех часов, Монк сел в кеб и приказал ехать в полицейский участок.

— Ну? — осведомился Ранкорн, вздернув брови. — Ублаготворили вы ее милость? Надеюсь, что вы вели себя как джентльмен.

В его голосе Монк отчетливо уловил оттенок обиды. В чем же дело? Он ничего не помнил о причине столь странных отношений с начальством. Да, вероятно, он бывал подчас грубоват… Каким же нужно быть тупицей, чтобы грубить тому, от кого ты зависишь! Ранкорн мог просто уволить Монка. Лишившись работы, Монк в течение нескольких недель оказался бы без средств к существованию. Известно, что таких бедолаг ожидает либо голодная смерть, либо тюрьма, либо работный дом. И видит бог, еще неизвестно, что страшнее!

— Мне кажется, их милость поняла, что мы делаем все от нас зависящее, — ответил он. — И что версия о случайном грабителе завела нас в тупик. В конце концов леди Шелбурн согласилась, что убийца должен знать ее сына.

— И вы, конечно, принялись ее расспрашивать о том, каким был майор Грей? — проворчал Ранкорн.

— Да, сэр. Естественно, она пристрастна…

— Естественно, — кисло согласился Ранкорн, играя бровями. — Но вы с присущим вам блеском составили собственное мнение.

Монк пропустил реплику мимо ушей.

— Кажется, он был ее любимым сыном, — продолжил он. — И всеобщим любимцем. Его обожали все, вплоть до деревенских жителей. Правда, о мертвых не принято говорить плохо. — Монк криво усмехнулся. — Тем более об отпрыске столь древнего рода! И тем не менее перед нами человек огромного обаяния, офицер с отличной репутацией, без особых грехов и слабостей, разве что испытывающий иногда денежные затруднения. Временами он бывал своенравным, иногда насмешливым, но при этом оставался неизменно щедрым. Он всегда помнил дни рождения и имена слуг, был талантливым рассказчиком. Такое впечатление, что мотивом убийства стала зависть или ревность.

Ранкорн вздохнул.

— Грязное дело, — заявил он уверенно и прищурил левый глаз. — Неблагодарное это занятие — раскрывать семейные тайны. И чем выше семейство — тем хуже. — Он машинально оправил мундир. — Вот оно, ваше высшее общество! Прячут концы в воду так, что ни одному нормальному преступнику не приснится. Конечно, с пути они сбиваются реже, чем остальные, но если уж собьются!.. — Он нацелил в Монка указательный палец. — Попомните мои слова, скверное это дело. Вы можете что угодно воображать о высшем свете, мой мальчик, но когда благородные лорды защищают свои интересы, они не останавливаются ни перед чем, можете мне поверить!

Монк не нашелся, что ему ответить. Он бы очень хотел знать, за какие давние слова отчитывал его сейчас Ранкорн. Может, Монк просто-напросто был бессовестным карьеристом и изо всех сил строил из себя джентльмена? Конечно, большинство людей при малейшей возможности стремятся улучшить свое положение. Возможно, он просто имел глупость не скрывать ни от кого своих амбиций?

И еще один вопрос постоянно тревожил Монка: почему он в течение восьми лет ни разу не навестил Бет? Она ведь была его единственной родственницей, и все же он упорно избегал встречи с ней. Почему?

Ранкорн по-прежнему смотрел на него.

— Ну?

— Да, сэр. — Монк заставил себя вернуться к действительности. — Согласен с вами, сэр. Я думаю, дело и впрямь неприятное. Кто-то так ненавидел Грея, что забил его до смерти. Если преступление связано с его семьей, то родственники постараются замести следы. Фактически старший брат, нынешний лорд Шелбурн, уже попытался так поступить. Ему хотелось, чтобы мы вернулись к старой версии о случайном грабителе или безумце.