Энн Перри - Чужое лицо

Брат до сих пор любит ее. Человек он мирный, хотя и исполненный самомнения. Правда, в последнее время, после смерти отца, когда вся ответственность за семью легла на плечи Чарльза, он стал беспокойнее и часто выходил из себя.

Не могло ли случиться так, что Имогена сочла остроумного, обаятельного, галантного Джосселина Грея более интересным мужчиной? Если так, то Чарльз, при его самодовольстве, заподозрив неладное, вполне мог потерять голову и совершить непоправимое.

У Имогены был какой-то секрет. Эстер хорошо знала свою невестку и любила ее. Вот почему легкая натянутость в общении, странные недомолвки, участившиеся с некоторых пор, не ускользнули от ее внимания. Она чувствовала, что Имогена что-то скрывает, но ни разу не спросила ее об этом напрямую. Что это была за тайна? Эстер не сомневалась, что она каким-то образом связана с Джосселином Греем, поскольку Имогена явно надеялась на полицейского Монка и в то же время опасалась его.

— Ты прежде не упоминала, что Джосселин Грей знал Джорджа, — проговорила она вслух.

Имогена смотрела в окно.

— В самом деле? Возможно, я просто не хотела тебя расстраивать, дорогая. Не хотела напоминать о Джордже, как и о папе с мамой.

Эстер не верила ей, но допытываться не стала. Имогена и вправду всегда была очень тактична.

— Спасибо, — ответила Эстер. — Как чутко с твоей стороны, особенно если учесть, что ты очень любила Грея.

Имогена улыбнулась, все еще отрешенно глядя в окно, и Эстер никак не смогла истолковать эту улыбку.

— Грей был забавный, — медленно проговорила Имогена. — И так не похож на всех моих знакомых. Ужасная смерть! Но, полагаю, он мучился меньше, чем те, в Крыму.

И вновь Эстер не знала, что ей на это сказать.

Когда Монк вернулся в полицейский участок, Ранкорн уже поджидал его, сидя за столом и листая стопку документов. Увидев Монка, он отложил их в сторону.

— Так, значит, вашим вором оказался ростовщик, — сухо произнес он. — Только, уверяю вас, газеты ростовщиками не интересуются.

— А могли бы! — отрезал Монк. — Ростовщичество — грязное занятие, оно плодит нищих…

— Ради всего святого! — утомленно отмахнулся Ранкорн. — Либо ступайте в парламент, либо оставайтесь в полиции. На вашем месте я бы предпочел второе. Только не забывайте, что дело полицейского — раскрывать преступления, а не разглагольствовать на темы морали.

Монк воззрился на начальника.

— Если бы нам удалось справиться с нищетой и общественным паразитизмом, многие преступления пресекались бы нами на стадии умысла, — возразил он с таким жаром, что даже сам удивился. Что-то неясное вновь шевельнулось в памяти — и пропало.

— Джосселин Грей, — флегматично напомнил Ранкорн.

— Работаю, — ответил Монк.

— Что-то пока результатов маловато.

— Вы можете доказать, что это был Шелбурн? — прямо спросил Монк. Он знал, что Ранкорн пойдет на все, лишь бы подтолкнуть его к крайнему шагу. Если Ранкорн настаивает на аресте Шелбурна без неопровержимых доказательств вины, пусть берет ответственность на себя.

Но сбить Ранкорна с толку было не так-то просто.

— Это ваша работа, — едко напомнил он. — Дело расследую не я.

— А могли бы. — Монк приподнял брови, как бы всерьез обдумывая такую возможность. — Не желаете взяться?

Ранкорн прищурился.

— Хотите сказать, что не справляетесь? — очень тихо спросил он, повысив голос лишь в конце фразы. — Эта задачка оказалась вам не по зубам?

— Только если это сам лорд Шелбурн, — ответил Монк. — Может быть, лучше вам произвести арест? Вы все-таки начальник…

Ранкорн явно смутился, и Монк на миг ощутил радость.

— Кажется, с нервишками у вас не все в порядке, как и с памятью, — усмехнулся Ранкорн. — Неужели готовы сдаться?

Монк набрал в легкие воздуха.

— Со мной все нормально, — медленно произнес он. — А главное, у меня все в порядке с головой. Я не собираюсь арестовывать человека, против которого у меня есть лишь подозрения, но нет доказательств. Если же вы все-таки настаиваете на немедленном аресте, то заберите у меня дело официально и займитесь им сами. И да поможет вам бог, когда леди Фабия обо всем узнает. Обещаю вам, помощи вы тогда не дождетесь.

— Струсили! Клянусь богом, вы сами на себя не похожи, Монк!

— Я не был бы похож на самого себя, если бы арестовал человека, не имея на руках подтверждения его вины. Так вы забираете у меня дело?

— Я дам вам еще одну неделю. Вряд ли общественность позволит вам раскачиваться дольше.

— Не мне, а нам, — поправил его Монк. — По мнению общественности, мы работаем в одной упряжке. Кстати, не подскажете, как можно предъявить обвинение Шелбурну, не имея ни одного свидетеля? Вы бы сами на такое отважились?

К удивлению Монка, слова его задели Ранкорна. Лицо начальника вспыхнуло гневом.

— Расследование ведете вы! — злобно выпалил он. — Я заберу его у вас только в том случае, если вы открыто признаетесь в своей несостоятельности или же от меня потребуют вашего отстранения.

— Хорошо. Значит, я доведу его до конца.

— Давайте, Монк, давайте! Если сможете.

Снаружи шел дождь, над городом нависло свинцовое небо. По дороге домой Монк угрюмо думал о том, что газетчики правы в своих нападках: с того момента, как Ивэн ввел Монка в курс дела, расследование не продвинулось ни на шаг. Казалось бы, у лорда Шелбурна был мотив, но почему-то Монку не давала покоя трость, увиденная им в прихожей Грея. Она не была орудием убийства, но он, несомненно, видел ее раньше. Она не принадлежала Джосселину Грею, поскольку Имогена ясно сказала, что Грей ни разу не появлялся в их доме после смерти ее свекра, а значит, с Монком они разминулись.

Так кому же принадлежала эта трость? Не Шелбурну.

Вскоре Монк заметил, что давно уже идет не к дому, а в сторону Мекленбург-сквер. Гримвейд был на месте.

— Добрый вечер, мистер Монк. Скверная погода, сэр. Честное слово, нынешнее лето и на лето-то не похоже. Град вот недавно выпал и, как снег, лежал — это в июле-то! Да и сейчас тоже… — Он с сочувствием оглядел промокшую одежду Монка. — Могу я быть вам полезен, сэр?

— Человек, который приходил к мистеру Йитсу…

— Убийца?

Гримвейд передернул плечами и округлил глаза.

— Да, возможно, — откликнулся Монк. — Не могли бы вы мне снова описать его?

Гримвейд облизал губы.

— Ну, это не так-то просто, сэр. Все-таки это было давно, уже и не вспомнить толком. Высокий, где-то приблизительно вашего роста. Тут ведь легко обмануться, сэр. Вот, как вошел, казался на пару дюймов ниже вас. А на выходе вроде бы даже подрос.

— А цвет лица? Свежий, желчный, бледный?

— Скорее свежий, сэр. Но, правда, ночь тогда выдалась холодная: дождь, восточный ветер…

— Вы не заметили, была у него борода или нет?