Виктор Пронин - Человеческий фактор

– У него?

– Нет, у нас. Если я прав, если он и в самом деле бывает у Фатимы... То ему с нами сложнее. А если мы его не знаем, то и знать не хотим, и вообще – катись.

– Но он до нас добраться может, а мы до него – нет, – заметил Алик.

– Если до этого дойдет.

– А может и не дойти?

– Не так уж много ему о нас известно.

– Если он знает твой телефон, то нетрудно установить и все остальное.

– Тоже верно, – согласился Михась. – Что будем делать, какая наша позиция? Я чую, он позвонит не сегодня-завтра... Что скажем?

– Пусть деньгу гонит. И вся мудрость.

– Тоже верно... Как сказал Ходжа Насреддин, за двадцать лет кто-нибудь обязательно помрет – или султан, или ишак, или я, Ходжа.

– А он нас не сдаст?

– Не должен. Он заказчик. Во-первых, мы еще можем понадобиться, если уж он вышел на эту колею... А кроме того, если сдаст... События выходят из-под контроля. Его уже не мы будем устанавливать, этим займутся целые организации, специально подготовленные люди, у которых свои маленькие секреты и свои большие возможности. Он обещал деньги на машину? Пусть дает деньги на машину.

– Подержанный «жигуль» можно купить за две тысячи.

– Значит, две тысячи! – Михась весело шлепнул приятеля по плечу.

– А знаешь, – задумчиво проговорил Алик. – Там один чудик у Фатимы ведет себя не так, как все... Сидит в углу, на всех смотрит тяжким взглядом и глушит водку.

– Я тоже о нем подумал, интересно бы с ним поговорить... Его голоса я даже не слышал ни разу... Может, на голосе расколется... По мобильнику слышимость хорошая, как ни скрывайся, ни притворяйся, а узнать можно.

Оба замолчали, пережидая, пока мимо пройдет девушка, потом мамаша прокатила коляску, подошел бомж и попросил десять рублей на бутылку – Михась молча протянул ему бумажку, кивнул в ответ на благодарность и отвернулся, давая понять, что тому пора уже отойти. Бомж все понял, пятясь, отошел и тут же растворился в воздухе, исчез, стал невидимым.

В этот момент в кармане Михася раздался звонок мобильника.

– Это он.

– С чего ты взял?

– А больше некому, – Михась вынул телефон, нажал кнопочку. – Да, слушаю.

– Это я, – сказал Епихин.

– Да уж догадался.

– Как?

– Интуиция обостряется с каждым звонком.

– Это хорошо. Белорусский вокзал. Камера хранения, ячейка под номером сто.

– Любишь круглые числа? – усмехнулся Михась.

– Причина в другом. Тебе легче запомнить после пива.

– И про пиво известно?

– В ячейке инструмент. Инструктор нужен?

– Разберусь. Мы еще о машине говорили...

– Там же три тысячи. Их достаточно. Код ячейки – сегодняшняя дата. Все.

– Минутку! – успел сказать Михась до того, как заказчик отключил связь.

– Слушаю, – сказал Епихин.

– Кто клиент?

– Чуть позже. Освоите инструмент – появится клиент. Если найдете способ обойтись без машины, деньги ваши. Я внятно выразился?

– Вполне.

– Привет Алику! – сказал Епихин, и связь оборвалась.

Михась, не торопясь, но с некоторой озадаченностью нажал кнопку отключения, сунул мобильник во внутренний карман пиджака и, скрестив руки на животе, уставился в пространство. Алик не торопил его, не задавал вопросов – понимал, что Михасю нужно время, чтобы переварить услышанное. Снова появился бомж, но остановился в нескольких шагах, не решаясь подойти. Михась механически сунул руку в карман, вынул десятку и все так же, не отрывая взгляда от пространства, протянул деньги бомжу. Тот несмело приблизился, заранее вытянув руку, с опаской взял деньги и, как в первый раз, растворился в воздухе.

– Тебе привет, – произнес наконец Михась.

– От кого?

– От заказчика. Он так и сказал – привет Алику.

– Так, – Алик тоже уставился неподвижным взглядом в простирающееся перед ним пространство. – Так, – повторил он. – Спасибо.

– Не за что! – Михась весело взглянул на обескураженного Алика.

– А как он меня назвал?

– Аликом назвал. Мило так, непосредственно, почти дружески. Будто вы с ним с детства знакомы. Может быть, это так и есть? – Михась с подозрением посмотрел на Алика.

– Если бы это было так, он бы вышел на меня, а не на тебя. А он все-таки вышел на тебя.

– Может быть, вы с ним так договорились?

– Мысль, конечно, интересная, – пробормотал Алик. – Но я не такой умный, как ты... Я глупее.

– Ты не глупее, ты осторожнее. Или лучше сказать – опасливее. Ладно, успокойся. Шутка.

– Если ты в самом деле думаешь, что я...

– Алик! – строго сказал Михась. – Хватит. Проехали. Знаешь, а он делает ошибки. Он не профессионал. Жалкий любитель.

– Говори, Михась, говори.

– Он хочет показать свою осведомленность о нас с тобой. Не может удержаться и произносит слова, которых даже я в его положении никогда бы не произнес.

– Матерится?

– Ха! – рассмеялся Михась. – Материться он начнет позже. Намекнул про пиво. Скажи, Алик, где мы с тобой пьем пиво?

– У Фатимы.

– А еще?

– И больше нигде. Ну, случается где-нибудь на бегу, у столика, у станции метро или на платформе электрички... А всерьез мы пьем у Фатимы.

– А он знает про наши пивные посиделки у Фатимы. Значит, он там бывает.

– Значит, бывает, – кивнул Алик. – Мы с тобой об этом уже говорили.

– Он знает, как тебя зовут. Я никогда ему об этом не говорил. Дескать, есть у меня человек, но кто он, откуда, какой из себя – не его собачье дело. А он знает, что тебя зовут Аликом, а меня зовут Михасем. Но тут есть очень важная подробность, которая ему недоступна... Кто еще, кроме меня, называет тебя Аликом?

– Вроде никто.

– А кто еще, кроме тебя, называет меня Михасем?

– Не знаю таких.

– Вот! – Михась воткнул палец в собственную коленку. – И я о том же! Он нас там засек, у Фатимы! Может, спросить у нее, кто нами интересовался... А?

– Не надо! – твердо сказал Алик. – Ни в коем случае. Она женщина радушная, разговорчивая, и никто не знает, какие слова в какой момент из нее могут выскочить, с кем она поделится нашими опасениями, на кого работает, в конце концов! И потом...

– Дальше не надо! – остановил Алика Михась. – Со всем я согласен. Моя идея глупа и опасна. Пошли, пора идти. На Белорусском вокзале нас ждут хорошие деньги и инструмент.

– Это он сказал?

– А кто же еще!

– Только что?!

– Минут пять назад.

Не обращая внимания на замаячившего в отдалении бомжа, который почувствовал слабинку странных парней на скамейке, Михась и Алик пересекли Ленинградский проспект, вышли к троллейбусной остановке. Через десять минут они уже были в здании Белорусского вокзала.

Затертый целлофановый пакет с какими-то свертками, завернутыми в газеты, оказался на месте – в сотой ячейке камеры хранения. Михась спокойно его вынул, отряхнул от пыли, от прилипших клочков бумаги и, чуть ссутулившись, словно удрученный собственной незначительностью, зашагал к выходу. Обычный пассажир дальней электрички. Взглянув на него, можно было сразу понять, что ехать ему по Белорусской дороге не меньше часа – куда-нибудь в Голицыно, в Звенигород, а то и в Можайск. На ближних станциях выходят пассажиры другого облика – нетерпеливые, нарядные, которые еще могут на что-то надеяться в жизни, которых что-то еще ждет в этот непоздний вечер.